— Так, господин целитель, — я положил руку на плечо старику, — Вы знаете, кто я?
Тот сразу сгорбился, будто моя рука весила самое малое тонну.
— Догадываюсь, ваше лу…
Я чуть стиснул пальцы, и он не договорил, проглотив титул, который не должен пока звучать за стенами дворца.
— Земляша я забираю. Полковник Зумакин договорился, и Лавинная Когорта в курсе.
— Э… — Громов набычился, но я щёлкнул пальцами перед его носом:
— Ау, Федя, очнись.
— Чего? Куда? — тот опять крепко задумался, — Непонятненько.
В нашей родной Свободной Федерации уважение к старшим всасывалось с молоком матери, но здесь и сейчас от меня требовалось немного другое.
Я бесцеремонно вытянул старика за шторку:
— Свободен, — и, всё-таки почувствовав укол совести из-за такого отношения, добавил, — Господин целитель, займитесь своими делами, наш род благодарен вам.
— Но… но…
Я задёрнул шторку.
— Так я посмотрю, Василий Игоревич, вы всё же умеете пользоваться своим положением? — прошептал Влад, почти прижатый в этой тесноте ко мне.
Он нервно посматривал на ткань занавески. Телохранителю нужен был обзор.
А Громов всё тупил и тупил:
— Каким положением?
— Значит, так… — я потёр подбородок, пытаясь понять, как нам быть дальше.
То, что лазарет преподнёс мне такой подарок, было подарком судьбы. Может, где и вправду тут был ещё земляш, зелёный и талантливый, но мне сейчас был нужен надёжный человек.
— Чуш… то есть, Вася, я думал, ты уже давно мёртв, — очнулся Фёдор, — Ты же как сбежал из этого…
Он оборвал себя на полуслове, в непонятках уставившись на моего телохранителя.
А Влада просто передёрнуло от этого самого «Вася», но он молчал, сжав губы в ниточку. На его возмущённом лице так и читалось: «Немыслимо! Прямой наследник Великого Лунного Рода Рюревских, сын Мага Третьего Дня, правителя священной Красногории, Игоря Олеговича Рюревского… При этом сам наследник явил силу Мага Второго Дня… И вдруг — Вася!»
— Потом, в другом месте, — я отмахнулся, возвращая Фёдора к разговору, — Чего с тобой?
— А… Да, это, я же участвовал в походе. Ну… — тут Громов сам перешёл на шёпот, — Думаю, вы знаете, о каком походе я говорю. Просто нам комбат говорил, что это секретненько.
— Почему он так говорит странно? — буркнул раздражённый Влад, — И вообще, это же совсем зелёный земляш, Василий Игоревич, он же полуденник только, даже вечерника не взял.
— Да я был бы вечерником, если б не эти раки грёбаные…
Я в это время осторожно просматривал поток псионики, идущий от Громова. Слишком усердствовать было нельзя, мне не хотелось вызвать всплески каких-нибудь Пульсаров поблизости, ведь работа с тонкой псионикой свойственна больше для Иных.
Кстати, интересно, а почему на Избранниц эти Пульсары оракульские не реагируют? Монашки-чернолунницы направо и налево магию эмоций применяют, и ничего…
Вот оно. Первая земная чакра у Громова на вид здоровая, достаточно тренированная. Со второй он тоже заметно позанимался, но дальше его контуры будто сбиты в одну сторону, и поток энергии практически не идёт в третью…
Охренеть, кто-то просто взял и покалечил мага. Странно, что духоправ не выправил это. Хотя несколько контуров с горем-пополам вправлены на место, но это всё равно, что разорванный канат, висящий всего на нескольких жилах.
Я не встречался с духоправами, и, так полагаю, могу и не знать их возможностей. Потому что вправлены самые толстые, заметные энергоконтуры, а ворох тонких нитей так и торчит в разные стороны, распыляя энергию во все стороны. А эти нити были не менее важны.
Вот тебе и раны, с которыми не может справиться таблетка «вытяжки». Тут вон и целитель со стажем только разводил руками.
И я так подозреваю, у Громова теперь проблемы со здоровьем, бесследно такие вещи не проходят. Энергия так и струится прямо в плоть, потому как амбиций у Фёдора много и он очень старается прийти в норму. Шпарит и шпарит псионику через чакры, но только делает себе гораздо хуже.
Меня обуяла злость, причём моя собственная, и я не сразу взял себя под контроль.
Громов — свой. Громов — мой. Это не абстрактный род, к которому я пока отношусь больше формально, да и то из-за того, что нахожусь в теле Василия Рюревского.
С Громом всё по-другому. Он мой друг, товарищ, а теперь ещё и подчинённый. Свой до мозга костей.
А с теми, кого я считаю «своими», так нельзя. И если я узнаю, кто это с ним сделал, то тому не поздоровится. Я ведь, когда сбежал из Маловратска, аккуратно постарался вывести и Громова, и Перовскую из-под удара. Ну, как аккуратно…
— Это у тебя после похода? — выдавил я, стараясь успокоиться.
Что-то мне подсказывало, что слова «запущенная гематома» тут прозвучали неспроста. Это могли сделать и в Маловратске.
Влад рядом покосился, чувствуя перемену в моём настроении. Громов нахмурил брови, чуть склонив голову, и посмотрел на меня… Покосился на телохранителя, потом снова посмотрел на меня.
Я тоже прищурился, покосившись на Влада, потом попытался прочесть, что же такое пытается показать мне взглядом Громов. Влад покосился на Громова, чтобы понять, почему тот косится на него, и при этом старался не терять моё лицо из виду, чтобы прочесть мимику.
Да уж, странно, как тут нас всех не перекосило…
Тут, наконец, до меня дошло, и я едва заметно покачал головой. Нет, Федя, этот огняш рядом со мной не знает, что я — Иной.
А Влад Истомин, конечно, заметил мой ответ и теперь сверлил меня взглядом. Чего это ты качаешь головой, а, царевич? Я же насквозь вас вижу, недолунков! Чего качаешь, а?!
— Идти-то можешь? — спросил я у Грома, игнорируя Влада.
— Да могу-то я могу, вот только на хрена? — Фёдор даже попытался поглубже погрузиться в мякоть заскрипевшей кровати, — Мне вылечиться надо, Вася-а-а…
Влада снова передёрнуло, и он засопел, чуть ли не жуя свои губы. Тем более, мы оба знали, что Громов не мог быть высокого звания.
— …а-а-а… — Фёдор внимательно следил за реакцией телохранителя, и кое-как дотянул, — …а-а-алий Игоревич…
Влад расслабился, но только чуть-чуть. Я же едва не прыснул от смеха. Менял, значит, менял фамилии, а теперь я ещё и Вася-а-а-алий.
— Так-то я капитан, Громов, — хмыкнул я, решив помочь другу.
Фёдор вытаращил глаза, а Влад рядом многозначительно похлопал по нагрудному карману, где скрывался приказ на «майора».
— Капитан, я сказал, — проворчал я.
— Дела у нашего рода совсем хреновастенько, господин капитан, — продолжил Громов, — Я ж не успел даже академию закончить, так меня сюда, в Гвардию. Дед все связи свои напряг, чтоб вытащить меня из Маловратска, меня Плетнёв бы там сожрал… Если я не вылечусь, меня ж из Гвардии турнут, я и так тут едва держусь, как луна в Пробоине.
Он стиснул в кулаках простынь.
— Так, значит, Громов, — я усмехнулся, — Ты у нас кто, рядовой, я так понимаю?
— Говорю же, не закончил я академию, господин капитан.
— Так вот, Гром. Я тебе сейчас предлагаю серьёзный карьерный рост. Правда, ты знаешь, быть рядом со мной — это всегда серьёзный риск…
Фёдор задумался, и в этот момент что-то громко шарахнуло в зале за занавесками. Послышались крики, снова что-то шарахнуло.
— Ваше величие, оставайтесь здесь, — Влад сразу же выскочил за занавеску. Его тень застыла с той стороны ткани.
И тут же под сводами лазарета раздался хриплый вопль:
— Мы — Легио-о-о-он!!!
Да, подарки судьбы сегодня валились прямо как снег на голову. Я подскочил в Громову и схватил его за грудки:
— Смотри в глаза, Гром!
— Вася, чего здесь происходит-то, а? — Федя нахмурился, — Да объясни ты наконец, какого хрена вообще… э…
— В глаза, говорю!
Скользнуть в сознание мага материи — это очень трудно. В оракула я проникаю, как нож в масло, оно само происходит, на автомате. Просто «кокон» срабатывает, и вуаля!
Но у мага материи во взгляде надо поймать эту сраную точку сборки, где концентрируется его «Я», и протиснуться в неё, словно верблюд через игольное ушко. Как же давно я этого не делал, вашу-то псину материальную.
