Следующая жертва, оказавшаяся девушкой, лишь на миг заставила меня бороться с понятными любому мужчине сомнениями. К счастью, она потянулась за оружием, и этого оказалось достаточно, чтобы я перестал сомневаться.
Потом было двое… В минус.
Ещё один. В минус.
Сразу трое…
С ними пришлось тяжко, но среди них оказался вдруг оракул, который зачем-то захотел взять меня под контроль. Когда его же руками я убил сообщников и вернулся в Стража, то обнаружил, что живот скрутила дикая боль.
Я упал на колено. Ай-яй-яй, кровь на пальцах… Кажется, пропустил удар.
Скрипнула дверь, и я вытащил пистолет, понимая, что время рукопашки закончилось. На меня уставились женские испуганные глаза — «Ах!», — но я только махнул стволом:
— Давай, не задерживай. Беги!
Девушка, явно оказавшаяся служанкой, никак не среагировала на мою доброту. А то, что я увидел за её спиной в таверне, заставило меня дёрнуться вперёд, схватить дуру за руку, и рвануть вниз, чтобы упасть на доски вместе с ней.
Дверь уже начала было закрываться, но тут её прошибли несколько пуль, осыпая крыльцо щепками. С криком я рванул служанку на себя, вытаскивая из-под огня.
Загрохотали выстрелы, и я, спихнув визжащую служанку с крыльца, разрядил в ответ весь револьвер. И тоже через дверь, развлечения у нас такие.
Я откатился в сторону, вскочил на корточки.
Кто-то особо смелый метнулся из двери, вскидывая магострел, даже успел прицелиться. Пущенный из моей руки нож вошёл прямо в прицельный глаз, и смельчак улетел через ступеньки.
Резкий бросок не прошёл бесследно для раненого тела:
— Да твою псину!
Я попробовал вскочить на корточки, но снова упал на колени. Мир перед глазами качнулся. Рана в животе слишком серьёзная.
Ушей достиг звон копыт, краем глаза я заметил, что моя бравая команда уже скачет к гостинице. К счастью, Истомин оказался умным парнем, и не повёл лошадей прямо на двери, а стал забирать вбок, чтобы не попасть под огонь из таверны.
— Громов, твою лунную мать! — орал он на Фёдора, не понимая, зачем тот поскакал в самую гущу, и тянул его лощадь за уздечку. Наконец, Громов сообразил, что бежать прямо на линию огня не самая лучшая затея.
Споткнувшись о чьё-то тело, я выхватил у трупа из руки ещё один нож и, не глядя, метнул в появившуюся из двери тень.
— Сраная гвар… а-а-агрх! — заорал этот кто-то.
Видимо, я попал. Одновременно в проход воткнулись выстрелы уже от моих соратников — Мягонький быстро перезарядил магострел, снова вскинул. Василий тоже пытался что-то сообразить с магострелом, но, как мне кажется, прицельность у него была не особой.
Я сначала поковылял, потом побежал по крыльцу, чувствуя, что рядом уже кто-то скачет. Бежать мне пришлось мимо окон таверны, и огонь врагов не заставил себя ждать. Разлетелись стёкла, послышался крик Фёдора:
— Да твою ж луну! Эй, Страж!
Смотреть на него и бежать вперёд с раной в боку было не очень удобно, я мог споткнуться. Наконец, заметив краем глаза высокую скачущую тень, я скакнул к перилам, перелетел через них.
— И-и-иха! — заорал я.
Глаза… Мне нужны его глаза!
Зрачки Громова, тянувшего ко мне руку, показались тёмными точками посреди солнечного дня. На мгновение моё сознание раздвоилось — вот я скачу уже на лошади, и вот я влетаю лицом в жёсткую землю.
Ощутив себя внутри Фёдора, я сразу же перехватил поводья и рванул коня в сторону, уходя от крыльца. Пули засвистели совсем близко, по наитию я прикрыл голову ладонью, укрепив её каменной магией. К счастью, в меня не попали.
Где-то за спиной на землю кулем свалился Страж Душ, и на миг у меня отпечаталась даже картинка — оракул прыгнул, тоже протянув мне в надежде руку, да так и воткнулся с геройским криком «И-и-иха!» в пыльный гравий.
Влад рванул было коня к оракулу, но тут увидел, что я, то есть, Громов… то есть, мы скачем уже обратно, да и его принципал Василий тоже летит за мной.
Бедный телохранитель явно растерялся, но, подняв лошадь на дыбы, тут же пустил её в галоп вслед за нами.
— Что происходит, Громов, твою недолунную мать?! — заорал он, поравнявшись, — Какого хрена ты сюда поскакал?! Идиот!
— Не видишь, они стреляли в гвардейца! — я ткнул пальцем назад, в лежащего на земле оракула, — В Стража Душ! Гвардия не бросает своих…
Влад даже вывернул голову назад, пытаясь сообразить, что подразумевается под «своих не бросает». Оракул, лёжа в пыли, даже не двигался.
В этот момент я переглянулся с Василием… О-о-о, родная черепная коробка!
— Так, забираем влево, уходим переулком! — я сразу же стегнул коня пятками, — Мягонький, всё, отступаем!!! — заорал я рядовому, когда проскакали мимо него.
Тот послушно бросил винтовку на спину и развернул лошадь за нами.
Истомин, который секунду назад таращился на Громова, удивлённо уставился уже на меня. И его можно было понять — поведение и Фёдора Громова, и царевича за последние несколько минут нельзя было назвать нормальным.
Когда мы завернули в тот самый переулок, где я припечатал в штакетник Стража Душ, в воздухе свистело уже гораздо больше пуль, и некоторые даже ещё подстригли забор. Да что за грёбанный Дикий Запад!
Но нас быстро скрыл силуэт дома.
— Всё, теперь уходим к долине, — я похлопал коня по боку, успокаивая, — Гнать больше смысла нет.
Как приятно себя чувствовать снова в теле Василия. Вернулась былая уверенность, резко обострилась чувствительность к витающей в воздухе псионике.
Пирусные пули, свистящие на соседней улице, говорили мне о том, что опасности уже нет. Большинство заговорщиков, оставшихся в гостинице, ведут слепой огонь из окон. Судя по панике, которую они так активно транслируют в эфир, их здорово перепугало то, что вокруг творилось.
А что для них творилось? Я быстренько попробовал набросать черновик событий с точки зрения противника.
Ждали себе заговорщики спокойно царевича, который утром прибудет в Ночёвку в составе очень слабой группы. Наверняка у них и сообщники где-нибудь по дороге в долину спрятались, для особой надёжности.
Может, они все были знакомы в таверне, а может, и нет. Но почему-то в таверне вдруг вскакивает Страж Душ, почуяв неладное и бросив шепоток «про Иного», выбегает на улицу.
Затем Страж возвращается, шепчет что-то про Царя и Гвардию, и что надо уходить. Потом оказалось, что «уходить» не так-то просто, и что «уходящие» перед кем-то отчитываются на крыльце, причём своими жизнями.
Кто-то решил прорываться с боем, с улицы ответили, в окнах проскакал гвардеец…
Что они делают сейчас, я гадать не стал. Может, часть из них тоже курмышами уходят из деревни, а может, набрали заложников и забаррикадировались.
Странно, что новости об Ином эти толчковые псы даже не так испугались, как Царя с гвардией. Сдаётся мне, кто-то либо нашего государя нагрел, заявив, что его Гвардия прикроет царевича, либо государь нагрел меня…
Но если они испугались Царя, значит, это оказалось неожиданностью. Игорь Олегович опять оконфузился со своими планами. Да как он усидел-то столько лет на троне с такой способностью к планированию?
Очень скоро эфир заполнился переживаниями перепуганных жителей. Стрельба и крики в маленькой деревне посреди бела дня навряд ли останутся незамеченными.
Остались позади последние дворы Ночёвки, и мы выскочили, что называется, на «оперативный простор».
— Куда так чешем-то? — не унимался Истомин.
— Ты же сам сказал, что надо в долину. Зачем нам гостиница?
Да, мозги бедного Влада пытались переварить услышанное.
— Кто-нибудь объяснит, что вообще творится?
— Импровизация, — весело бросил я.
Мой взгляд скользил по каменистым холмам вдоль дороги. Если бы я хотел убить наследника, то спрятался бы там. Но, как оказалось, наш концерт в Ночёвке произвёл нужный эффект — наверняка через «вещуны» сообщникам уже доложено, что все планы пошли кувырком, и творится что-то неведомое.
