С последним словом громкость настолько возросла, что люди невольно упали на колени, прикрывая уши, а стекла техники… все стекла полопались. Это мгновенно заставило поле потонуть во тьме, разбавляемой лишь отблесками пожара. Подобное привело к тому, что «детишки» сумели вырваться и броситься прочь. Феникс чуть сбавил громкость, но оставался всё ещё достаточно оглушительным, чтобы привлечь внимание, когда я продолжил:

— Я, конечно, знал, что уехал из той ещё дыры, но и подумать не мог, что это пристанище извращенцев и зоофилов. Вы сумели пасть ещё ниже, чем я помню, — с этими словами Феникс завершил круг над полем и завис надо мной.

Моя эскапада закономерно привлекла внимание. Недовольный народ, который сначала среагировал на угрозу, чуть приблизившись, начал меня узнавать. Раздались неуверенные выкрики вроде: «Серёга, ты что ли?» — «Это Кугтыматов-младший что ль орёт? Я слышал, он сегодня приехал!» — «Серёга-дылда вернулся? Где этот прохиндей⁈» — и моё любимое: «Чё этот придурок орёт?».

Но куда важнее, что среди всего этого я услышал шепоток: «Это тот, который Критиком стал?» — «Я видел его по телику, он там в городе в таком месилове участвовал!» — и «Мля, кажись, нам трындец…» Отлично, пусть болтают! Не нужно будет объяснять, на каких правах я тут раскомандовался! Да и пусть крохи Мимолётной Веры, но мои!

Народ на меня двинул толпой, но шли всё же неуверенно, боясь подходить вплотную… ещё бы! Я изменился за десяток лет и теперь, матеря их на чём свет стоит, сам пёр на них со странным питомцем над головой, а пара дронов, которых я спешно вызвал, освещали меня и снимали происходящее.

На меня среагировали многие… Однако почти десяток человек и пара машин пытались продолжить преследование «детишек». Но в темноте они не могли толком сориентироваться. А я через взгляд Феникса отметил, что существа, несмотря на имевшуюся у них фору для бегства, тем не менее, не пытались отходить далеко. Лишь не хотели держаться рядом с людьми. Не удивлюсь, если они банально боялись — не знали мира дальше хлева и поля перед ним. Потому свобода их пугала.

— Сергей, какого чёрта ты творишь! — сквозь толпу прорвался отец.

— Я работаю… — начал было я говорить, но отец, не слушая меня, сам продолжил:

— Немедленно возвращайся домой. Это не твоего ума дело. Не мешайся…

Он попытался меня схватить, но тут Феникс дёрнул крылом, и воздушная волна буквально смела отца. Тот с размаху врезался в толпу, чуть не свалив пару ближайших человек. По толпе прокатился вздох, а я улыбнулся. День становился всё лучше! Нет, меня не порадовал удар по отцу, но вот то, что Феникс совершил его самостоятельно, согревало. Без моей команды! Более того, учитывая, что моя личная Вера на исходе, а к Рабочей он не имел доступа, я мог сделать только один вывод: Феникс не пожалел собственной Веры — тех крох, что ему удалось заработать за всю жизнь. Он защитил меня.

— Не мешай Критику при исполнении, — вышло не громко, но настолько внушительно, что меня самого пробрало. Неожиданно я понял, что и в самом деле не постесняюсь арестовать всех здесь присутствующих. А при сопротивлении и применить силу. Даже если это будет мой отец.

— Сергей, ты что такое говоришь⁈ Мы же свои! — из толпы вперёд вышел Семёныч. Официально — директор местной школы, а вот неофициально — кто-то вроде старосты. — Нам нужно изловить этих отродьев, а ты мешаешь! Лучше бы помог…

Вот это неприятно. Я всегда уважал Семёныча. А вот он явно не воспринимает меня всерьёз. Как и отец. Как и все здесь. Я для них заблаживший старый знакомый, а никак не представитель власти. И панибратство может сподвигнуть их на неправильные поступки.

— Помочь в преступлении? — ядовито уточнил я и обвел толпу взглядом, возвысив голос: — Удержание потенциально разумных существ — рабство. Даже с учётом того, что существа являются результатом воздействия Веры. А вы явно хотите поймать детей и посадить их под замок, как делали раньше. Это тянет где-то лет на 7 лишения свободы.

— Но мы же хотим их защитить… — растерялся Семёныч от напора, но тут уже я не стал мешкать и продолжил как говорить, так и наступать на толпу:

— А вдобавок здесь явный сговор 3-х и более лиц, что усугубляет положение. О том, что вы не сообщили в соответствующие органы о воплощениях Веры, я вообще молчу! — народ зароптал, кто-то из задних рядов решил по-тихому исчезнуть в темноте. — Плюс кому-то одному, а может и паре человек не повезло особо сильно. На лицо явный след изнасилования! Межвидовая связь маловероятна по обоюдному согласию. И отцы, выявленные по генетическому тесту, так же будут должны выплатить алименты детям…

Зрелище, как менялись лица людей — бесценно. Имелся всего один недостаток… вместе с испугом приходила и ярость. Я буквально слышал, как хрустят костяшки пальцев при сжатии кулаков. А мозги скрипят, оценивая сколько нужно народу, и как быстро можно меня забить, а дроны сбить, чтобы о случившемся никто не узнал.

Надя тем временем прошла по краю поля в обход занятых поисками людей. Судя по тому, что они сместились в другую сторону, девушка чем-то их отвлекла. Зато она сумела выйти на кентавров и минотавра. Те попытались от неё сбежать, как и от остальных, но девушка быстро усмирила их, сковав ноги и копыта травяными путами. Один кентаврёнок при этом упал и забился в силках, но девушка подскочила к нему и буквально в несколько прикосновений успокоила жеребёнка. А стоило ей заговорить, как детишки перестали дергаться и махать хвостами, более того, сами потянулись к ней, почувствовав её силу в контроле животных — как-никак они сами были от части животными.

— Сергей, успокойся. Давай поговорим, — Семёныч взял себя в руки и слащаво улыбнулся. — Мы же тоже хотим помочь. Эти… существа… Мы их приютили и пытаемся заботиться о них. Они не в рабстве! Отнюдь… Просто это стойло — единственное место, где мы могли их поселить! Дома-то для такого не предназначены! А так как они очень сильные и несдержанные, каждый выход на воздух для них очень опасен…

— Именно поэтому существуют компетентные органы вроде Критиков! — припечатал я.

— Критики? И что они сделают? Прикончат наших ребятишек, как уродцев? — раздался из толпы женский голос.

— Или на опыты пустят? — другой, тоже женский. — А мы о них заботимся.

— Да! Кормим! Поим! — это уже хор мужских голосов. — Мы их учим. Они уже таблицу умножения знают! Вот именно!

Семёныч дал волне возмущения подняться, но не успела она захлестнуть нас, как он поднял руку, и все начали затихать. Я тоже молчал: угрожать — опасно, лучше дать возможность людям оправдаться и чуть разрядить напряжение. Тем более, что о «детишках» тут и в самом деле волновались.

— Народ, вы полегче! — неожиданно вперед выступил отец, мощной фигурой преградив дорогу надвинувшейся толпе. — Вы же знаете моего сына. Да, он обормот и баламут, но сволочью никогда не был. Он всегда старался поступать по совести.

Толпа замерла. Отца уважали. Все. Без оговорок.

А вот я едва сдержался, чтобы не отступить, будучи в полной растерянности от этих слов.

— Сергей, возможно, тут мы… ошиблись. Но не из злого умысла, — Семёныч продолжил спокойно. — Мы купили несколько уже беременных лошадей у проезжего цирка… да, не самая умная идея, но зато дёшево. А когда появились «жеребята», то мы сделали всё что смогли. Потому мы будем только рады, если их отцы ответят по закону.

— А что на счёт минотавра? — как бы Семёныч не переводил тему, не спросить было нельзя.

Через Феникса я увидел, как Надя запрыгнула на спину одному из юных кентавров и в окружении остальных существ рванула к горящему строению. За прошедшее время огонь охватил уже половину строения. Этому поспособствовало и то, что я оттянул на себя часть огнеборцев. Теперь же Надя за считанные секунды добралась до здания. Кентавры и минотавр в испуге отшатнулись от пламени, но не моя девушка — соскочив на землю, она без раздумий рванула в стойло.

Вот тут я уже не мог находиться на расстоянии и бросился к ней. Толпа, окружившая меня, восприняла движение как нарушение хрупкого нейтралитета. Отца смели буквально за несколько секунд, хотя это и стоило пяти человек, которые буквально завалили его телами. Остальные навалились на меня… Вот этого терпеть я уже не собирался! Не сейчас!