— Нет, — замотал головой помощник. — Мне рядом с ней спокойно. Прямо как нашим котам.

— Это точно, — кивнул я.

— Котов не обманешь. Мы сердцем чуем.

Мы закончили ужин и разошлись. Фома направился по делам, я же ушел в свою комнату. Взглянул на часы, отметив, что сегодня я рано освободился. А затем вынул из кармана телефон, нашел в списке контактов нужный номер, и нажал на вызов. Трубку не брали долго. Пока наконец в динамике не послышался голос:

— Слушаю, Павел Филиппович. Что-то срочное?

Собеседник был раздражен, хоть и пытался это скрыть. А на заднем плане в динамике я услышал тихий женский голос. Видимо, своим звонком я сорвал Дмитрию свидание. Но отступать было поздно. Поэтому я сделал вид, что не заметил недовольства жандарма и вежливо произнес:

— Добрый вечер, мастер Иванов. Я хотел бы попросить вас о помощи.

— Слушаю.

Раздраженность в голосе жандарма быстро сменилась настороженностью.

— Юрий Волков, — ответил я. — Отбывал наказание на каторге. Я хотел бы узнать, за что.

— Завтра попытаюсь выяснить, — произнёс жандарм.

— Больше спасибо, — сказал я.

— Великий день, — фыркнул парень. — Я отмечу в календаре, что вы поблагодарили меня по-большому. Но пока не за что. Это все?

— Да, еще раз спасибо.

По традиции жандарм отменил вызов не попрощавшись. Я же положил телефон на стол, сел в кресло и задумался, глядя в окно. В деле Самохвалова не было ничего, что могло бы отменить старую расписку. Впрочем, мне это не было нужно. Клиент признавал долг, мне надобно было лишь сбить сумму до разумной. Волков прошел путь Искупителя, то есть сперва умер, а потом воскрес. Если бы он просто пропал, то получилось указать на злоупотребление правом. Но сейчас это бы не сработало.

Можно попробовать пересчитать сумму. И если повезет, подать в суде возражение на необоснованно завышенную сумму.

Я задумчиво посмотрел на лежавший на столе телефон. Ладно, завтра узнаю, за что Волков отбывал наказание, а там видно будет.

Встал с кресла, и в этот момент зазвонил лежавший на столе аппарат. Я взглянул на экран, на котором высвечивался незнакомый номер. Взял телефон, нажал на кнопку приема:

— У аппарата.

— Мастер Чехов, простите за поздний звонок, — послышался в динамике голос. — Это Рахмат, цирюльник.

— Помню, — ответил я. — Что-то случилось?

— Ко мне пришла семья Семеновых. Они хотят заключить мировое соглашение, — продолжил цирюльник.

— Отлично. Значит, тогда сейчас ты скажешь, что посовещался с адвокатом и Чехов велел гнать их взашей. Прямо такими словами. Поступим так: вы вместе приедете ко мне, и мы составим отказ от претензий, который передадим в суд, чтобы дело закрыли, и повторная подача иска по той же самой претензии была невозможна, — быстро ответил я.

— Хорошо, — с облегчением протянул цирюльник и добавил. — Спасибо вам, мастер Чехов.

— Пока не за что, — ответил я. — С утра позвоните моему секретарю и уточните, когда у меня будет свободное время. Если это все…

— Да, все, — торопливо произнес Рахмат. — До встречи, Павел Филиппович. Еще раз спасибо.

Он отменил вызов. Я положил телефон на стол и направился в ванную комнату. Там быстро освежился, растерся полотенцем и воспользовался хвойной пастой, которую много раз собирался выбросить. Во рту разлилась неприятная горечь.

— Красота требует… — пробормотал я начало поговорки и поплелся в спальню. Там я свалился на матрас, словно куль с мукой и заснул без сновидений.

Этой ночью мне удалось выспаться. Потому проснулся я за полчаса до будильника. Встал с кровати, добрел до ванной, быстро привел себя в порядок. Затем оделся в приготовленный загодя кем-то заботливым костюм, который висел на спинке стула и вышел в гостиную.

С кухни послышался звон посуды, веселый девичий смех и голоса. Я прошел к столу, сел в кресло. И в гостиной появился призрак Виноградовой:

— Доброе утро, — поприветствовала она меня. — Как спалось?

— Прекрасно, — ответил я и откинулся на спинку кресла. — Поэтому я в прекрасном настроении перед днем дежурства.

— Это ненадолго, — обнадежила меня Любовь Федоровна. — Сейчас чай подам.

Она крутнулась и исчезла на кухне. Вернулась призрак через несколько минут. Перед ней летел поднос, на котором стоял чайник и чашка.

— Держи, — Виноградова поставила поднос на стол. — Заварила буквально десять минут назад.

— Спасибо.

Я налил в чашку чай и сделал глоток. Довольно зажмурился:

— Напиток вышел прекрасным, Любовь Фёдоровна. Спасибо.

— Да что уж, — махнула рукой Виноградова и села в кресло напротив меня. — Дело нехитрое. Не такое хитрое, как покупка телевизора.

— Я помню о своем обещании, — я поперхнулся под колким взглядом Виноградовой.

— Это хорошо. Но что-то мне подсказывает, что «помнить» мало для покупки техники. Может тебе попробовать позвонить в магазин? Попросить доставить нам каталог продукции?

— Конечно. Обязательно этим займусь.

— Точнее, дашь указание секретарю, — усмехнулась женщина. — Повезло тебе с сотрудниками. Все как на подбор. А я говорила, что сомневаться тебе не стоит.

Я в очередной раз не стал напоминать, что Любовь Федоровна не сомневалась только в Фоме. В конце концов, не хотелось начинать день со спора, в котором я совершенно точно не выиграю. Призраки не устают, и Виноградова могла до самой ночи напоминать мне, как я был неправ.

— Какие новости в городе? — решил сменить тему.

— Телевизоры вскоре подорожают, — сощурилась призрачная дама, но все же смилостивилась и добавила, — Говорят, что собираются праздновать день Петрограда. Император традиционно обещал огненное и водное зрелище небывалого размаха. Кто бы сомневался? Михайловский полк наверняка покажет нечто невероятное, парусники по Неве с красными парусами. Я лично всегда считала это пустой тратой денег. Но у меня тогда телевизора не было. А вот посмотрю на это представление на экране и, может, пойму, что стоит оно того.

— Конечно, — кивнул я, допивая чай.

— Красные паруса ведь нельзя увидеть в черно-белом телевизоре, — продолжила Виноградова, испытывая мое терпение.

— Я вас услышал.

— Но понял ли? — ехидно осведомилась женщина. — Я ведь так мало прошу взамен за свою заботу и работу. Между прочим, я даже сверхурочные себе почти не записываю.

Я взял чайник и направился в приемную. Оказался я там ровно за минуту до того, как дверь офиса открылась, и в приемную вошла Нечаева.

— Доброе утро, Арина Родионовна, — с улыбкой поприветствовал я секретаря. — Как насчет чая? Мы как раз успеем выпить по чашечке до того, как приедут люди с ордерами. Прошу.

— Я как раз успела по дороге заглянуть в кафетерий на углу. Прикупила слоеных пирожных, которые так любит Фома…

— Только при Иришке не давайте их, — попросил я. — Иначе она решит, что плохо справляется с работой.

— Конечно, — улыбнулась Арина.

Дверь офиса распахнулась, и в помещение ворвался Карасиков. В длинном черном пальто и кепке. И заметив его, Арина Родионовна удивленно подняла бровь.

— Доброе утро, — осторожно начал я. — Вам потребовалась консультация по рабочему праву?

Режиссер покачал головой:

— Нет, мастер Чехов. Я пришел сделать вам предложение, от которого вам будет сложно отказаться, — горячо начал он. — Как насчет того, чтобы сыграть в моем сериале? У вас очень интересный типаж.

Нечаева перевела взгляд на меня.

— При первом нашем знакомстве вы уверенно заявили, что мне бы только дворников играть, — возразил я.

— Ну принял и принял, что бубнить то да старое вспоминать. Ошибся, с кем не бывает, — легко согласился режиссер. — Кстати, вот ваш рубль, который я проспорил.

Он достал из кармана пальто купюру и положил ее на стол секретаря. И продолжил:

— А теперь давайте обсудим условия и подпишем договор.

Я удивленно взглянул на Карасикова: