Тотемы-вихри возникли за ее спиной мгновенно. А следом, Александра сбил порыв ветра. Такой силы, что бывший кустодий отлетел на метр, впечатался в дерево и сполз на землю, оставаясь лежать там без движения. Тут же женщина рванулась ко мне, остановившись на краю круга. И в этот раз, в ее глазах не было и намека на ту усталую дружелюбность, что была несколько мгновений назад. Только чистая, незамутненная ненависть:

— Проклятые хитрые твари, — прошипела она. — Решили меня обмануть.

Она взмахнула руками:

— Простите, Павел Филиппович. Ничего личного, но это проклятье… оно не оставляет мне выбора.

Она говорила так, словно бы пыталась извиняться. Я вздохнул. Сжал в кармане пиджака склянку, которую захватил со стола в своем кабинете. И которую забыл передать Морозову. И отчего-то понял, что все это было предопределено задолго до того, как мы с Маргаритой отправились на прогулку к заранее расставленной ловушке. И проводить мачеху в другой мир должен был именно я.

Маргарита атаковала, но из моей спины вырвались черные крылья, которые закрыли меня от острых как бритва воздушных серпов. А следом я одним движением черных крыльев легко разорвал вихревой кокон. Взглянул на женщину, которая застыла, растерянно глядя на меня.

— Ты… — пробормотала она. — Без тотемов.

Я кивнул. Рванулся вперед, сбивая ее с ног, и унося вместе с собой в бездну.

— Я не хочу умирать! — услышал я истошный крик женщины, которую ненавидел. И которую крепко прижимал к себе.

— Ты и не умрёшь, — прошептал я, склонившись к ней. — К сожалению.

А затем падение резко прекратилось, выбросив нас в высокую траву. Весь мир опрокинулся, выкрутив суставы. Пахло дождём и лесом. В ушах звенело. Я успел перекатиться, ударившись спиной и удерживая на себе женщину, внутри которой рос мой брат. Или сестра. Невинный ребенок, у которого появился шанс выжить

Я с трудом поднялся. Колени дрожали. Пальцы были исцарапаны.

Портала не было. Маргарита лежала без сознания у моих ног. А рядом тянулась старая дорога. И покосившийся указатель в паре шагов от нас гласил:

«Добро пожаловать в город Северск». За знаком начиналась чужая земля.

Я зябко поежился от резкого порыва холодного ветра. Хотя судя по зелени, лето было в самом разгаре. Осмотрелся по сторонам. Но разглядывать здесь было особо и нечего. Небо было серым, тяжёлым. Густой, ярко зеленый словно с фотографии лес тянулся по обе стороны от дороги. И пустая трасса, которая вела за указатель. Потер ладонью подбородок, раздумывая, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Единственным, что мне приходило на ум, было создать портал в вотчину Мары, и уже от нее вернуться в родной Петроград. Впрочем, я тут же отмел эту идею. Я оказался в другом мире. А значит, и местная богиня подземного мира, тоже может быть другой. И принять меня в гостях она может не так тепло, как хотелось бы. Есть вероятность, что окажусь в чужом подземном мире уже на роли постояльца. Можно, конечно, было создать портал на вокзал и попытаться уехать оттуда в родной мир, но я не знал, долго ли продержусь живым на той стороне. И тем более, как я оттуда выберусь.

Оставалось только надеяться, что меня вытащит Александр Морозов. Впрочем, вдалеке, в дымке виднелись силуэты домов пригорода. Значит, близко есть населенный пункт. Уже неплохо.

— Там наверняка есть люди, а людям всегда потребуется адвокат, — пробормотал я, стараясь вложить в тон как можно больше иронии. — Да и призраков я в этом мире могу убирать. Наверное. Но сперва нужно доделать начатое.

Я опустился на колено рядом с Маргаритой. Она лежала на мокрой траве, волосы прилипли к лицу, а губы были чуть приоткрыты и шевелились, словно женщина что-то шептала во забытьи. На ресницах блестели капли влаги, которые так и не успели скатиться.

Я сунул руку в карман пиджака и нащупал крошечный флакон. Стекло было чуть тёплым, будто жило своей жизнью, и внутри тихо колыхалась мутно-зелёная жидкость. Вынул пробку, почувствовал резкий запах полыни и чего-то еще горьковатого.

— Ну, держись, — пробормотал я и осторожно влил зелье в приоткрытый рот Маргариты.

Она едва шевельнулась, как ребёнок, которому во сне дали лекарство. Но проглотила снадобье. Спустя несколько мгновений, она закашлялась. Веки дрогнули, и глаза Маргариты открылись. Только теперь они показались мне чистыми, пустыми, незнакомыми. В них не было ни гнева, ни боли. Только растерянность. Как у человека, который впервые увидел мир. Я помог ей сесть и отступил на шаг. Женщина обвела глазами дорогу, лес, меня — и губы ее дрогнули.

— Кто… я? — прошептала она.

Я удивленно поднял бровь. Либо я влил в нее слишком много зелья, либо эффект был куда сильнее, чем я ожидал.

— Вы совсем ничего не помните?

Маргарита покачала головой.

— Что произошло… Я… — в ее голосе прорезалась паника.

— Вас зовут Василиса, — бодро начал врать я.

Она моргнула, и где-то в глубине взгляда вспыхнула робкая искра доверия. Она поверила. Я протянул ей руку, и она ухватилась за ладонь. Поднялась на ноги. Отряхнула с подола платья травинки:

— И что мы здесь делаем? Как мы здесь оказались?

— Просто пытаемся вернуться домой, — тепло ответил я.

Маргарита нахмурилась:

— А где дом? — уточнила она.

— Там, — я указал в сторону города, и Маргарита кивнула.

— Да… там.

Я протянул ей руку, и она, чуть помедлив, взяла меня за локоть. И мы направились в сторону прячущихся в туманной дымке домов.

Северск встречал нас тихо. Видимо, здесь недавно прошел дождь, потому что на узких уложенные брусчаткой улочках, были лужи, в которых отражалось небо. Улочки вели сквозь ряды аккуратных двухэтажных домов, выкрашенных в пастельные тона — выцветшие голубые, бежевые, охристые. Кое-где краска облупилась, но от этого дома не казались заброшенными. На многих подоконниках были видны глиняные горшки с геранями и пеларгониями. Где-то на верёвке сушились полосатые полотенца.

Вдоль улиц росли липы и березки, обрамляя тротуары кружевом ветвей. В воздухе пахло свежей выпечкой из стоявшей на углу булочной с выцветшей вывеской «Хлеб и пироги». Внутри за стеклом теснились круглые караваи и коричневые, посыпанные сахаром и корицей крендели. Неподалеку от булочной стояли два старика с бумажными пакетами в руках. Один неторопливо рассказывал другому про рыбалку, размахивая ладонью с узловатыми, загрубевшими от работы пальцами. Рядом с ними, разлегшись на деревянной скамейке, скучал кот с белой грудкой. Он лениво прищурил глаза, когда мы проходили мимо, повел ухом, и тут же снова заснул.

Мимо нас прошла молодая мать с коляской. С ней шёл улыбающийся мальчишка, который держал в ладошке веревочку на конце которого покачивался синий шарик. Он сосредоточенно перепрыгивал с камня на камень и иногда тихо хихикал от собственного успеха. Шарик то и дело подскакивал в воздухе и снова опускался, будто подыгрывал шалости ребенка.

А еще я не видел здесь призраков. Во всяком случае, они не потянулись ко мне от ближайших домов. Может быть, метка Мары здесь не действовала. А может быть, местные душеловы работали лучше, чем в нашем мире. Проверять догадки при помощи «Фонаря Харона» мне не хотелось.

Василиса шагала рядом молча. Её глаза, большие и чистые, цеплялись за каждый огонёк, каждый дом, каждую вывеску, за лица редких прохожих. Она смотрела, на окружающий город со смесью страха и любопытства. Как ребёнок, впервые увидевший мир.

Она никогда не казалась мне такой одухотворенной и красивой как сейчас. Подумалось, что такой Маргарита могла быть в далекой юности, когда еще не была отравлена гадкими поступками. Быть может сейчас у нее и впрямь появился шанс на новую жизнь. Может на самом деле она имела право на это.

Я чувствовал, как иногда из-за занавесок в нашу сторону бросали взгляды. Быстро, украдкой, как если бы местные знали друг друга и наблюдали за нами, признав в нас чужаков. Я видел, как из темноты узкого переулка мелькнули двумя светлыми пятнами глаза бездомной собаки. Она тихо зарычала, но не вышла на улицу. Зато из переулка появилась пара молодых ребят. Парень в куртке, застёгнутой до подбородка, девушка в ярком шарфе, концы которого трепали порывы ветра. Они о чем-то переговаривались и смеялись тихо, будто боялись потревожить город и шли близко друг к другу, сплошной тенью на мостовой.