— Получается, он позаботился обо мне? — с сомнением уточнила княжна.

— Выходит, что так и есть, — я все же обошел машину и занял место рядом с водительским.

Свиридова вновь взяла бутылку с водой и вздрогнула, когда Питерский подал ей пачку салфеток, которую вынул из бардачка.

— Спасибо, — тихо сказала девушка.

— Не за что, — напряженно ответил помощник.

— Есть за что! — вдруг возразила Елена Анатольевна. — И за орешки тоже спасибо. Я и правда немного проголодалась…

Фома внезапно толкнул дверь и вышел из салона. Что-то поискал в багажнике, потом вернулся и протянул девушке плед и подушечку.

— Все чистое, госпожа. Вы ведь устали и захотите вздремнуть. Дорога все ж неблизкая.

Глаза княжны подозрительно заблестели, но она тотчас потупилась. А я отвел взгляд. Не хватало еще застать Свиридову за проявлением очередной слабостью. Это сейчас она на эмоциях позволяет себе быть ранимой, а когда придет в себя, то будет рада, что не показала слишком много личного…

Какое-то время мы молчали. Княжна какое-то время похрустывала орешками, а потом неожиданно умолкла. Оглянувшись, я увидел, что она свернулась на заднем диванчике и спит.

— Не будьте к ней строги, — тихо заговорил Фома. — Поверьте, нет ее вины в том, что она простолюдинов считает недостойными. Нас так учат от самого рождения. Всех учат.

— И тебя учили, что ты хуже других, — кивнул я. — Но это не так.

— Нельзя заставить людей перестать думать так, как они привыкли, вашество, — усмехнулся Питерский. — Они от этого только сильнее будут хвататься за прошлые убеждения. Будут считать, что у них отбирают что-то ценное. И не сразу заметят, что взамен им предлагают что-то другое… Вот вы мне сказали, что я в вашем доме надолго и переживать мне не о чем.

— Так оно и есть, — кивнул я.

— А я все равно беспокоился, переживал. И был уверен, что когда вы про меня все прознаете… ну, то что я совсем дремучий… — пояснил Фома, беспокойно посмотрев на княжну.

— Ясно, о чем ты, — успокоил я парня.

— Так вот, мастер, я жуть как боялся, что назавтра вас разочарую и окажусь ненужным. Раньше я всегда был никому не нужным. А потом постепенно понял, что бывает и по-другому. Вы мне не только новую одежду дали, службу и научили голову держать выше… С вами я понял, что вовсе не бедовый, что много значу. Но пришел я к этому знанию не в первый день.

— А когда понял?

— Когда очнулся после той аварии — а все рядом. Меня дома ждали. И, наверно, только потому я вернулся из того места, где мертвым был…

Я положил на широкое плечо помощника ладонь.

— Мне стоит чаще говорить, что я очень ценю тебя, Фома.

— Я это и без слов знаю, — смутился парень. — Но спасибо за доброту. Это правда приятно.

Мне показалось, что девушка на заднем сиденье перестала сопеть. Но глаза ее были закрыты, и ресницы не дрожали. Я подумал, что даже если она что-то и услышала, то в этом нет ничего страшного…

Вскоре мы въехали в город, и я вынул из кармана телефон, чтобы убедиться, что бабушка прислала мне адрес для встречи с судьей. Свиридов был не оригинален и выбрал ресторан «Званый ужин». Я сверился с часами и убедился, что не опаздываю. Тогда решил позвонить Александру Васильевичу. Тот ответил на вызов почти сразу. Язвительно уточнил:

— Вы приедете в город или решили погостить у Стаса?

— Мы уже вернулись, — сказал я негромко. — Надо снять наручники со Свиридовой.

— Уверены? Некоторым девушкам полезно на какое-то время стать поближе к народу. Без своего таланта она может лучше прочувствовать, каково это — быть простым человеком.

Дальше послышалось что-то походящее на карканье, и я покачал головой, понимая, что старик пытается смеяться.

— Полагаю, будет правильным убрать с нее эти штуки. Я завезу княжну домой, а сам отправлюсь на встречу.

— Не в свой дом, полагаю? Софочка будет недовольна, — предупредил меня кустодий. — Она после трапезы подобрела, но не настолько, чтобы терпеть присутствие девушки, которая пыталась захомутать ее любимого внука.

— Елена Анатольевна будет рада оказаться у себя. Княжне изрядно досталось, ей нужно отдохнуть, — произнес я, подозревая, что попутчица может слышать мои ответы.

— Предупредите, что к ней заедут, чтобы убрать ограничители. Если будет время, то я загляну к ней сам. Так что пусть выпьет успокоительного и держит себя в руках. Я знаю, какое впечатление произвожу на юных дев.

— Хорошо, — я оценил шутку, но комментировать ее не стал.

— Отвезите ее на Садовую…

Я не особенно удивился тому, что Морозов знает адрес дочери судьи. Немного поколебавшись, я все же спросил:

— Как дела дома?

— Все сонно и спокойно. Ах, да! Звонил Лаврентий Лавович, он решительно хочет прибыть этой ночью к вам в дом. Уверяет, что ему достаточно помогли в монастыре, и он готов быть полезным. Знаете, я бы показал его душеправу — все же какой-то он слишком инициативный. Я опасаюсь таких людей…

— Хорошо, — согласился я — просто, чтобы не спорить. — Спасибо за помощь.

— Не стоит. Мы с вами не чужие люди, Павел Филиппович, — ответил Морозов на прощание.

Мы подъехали к жилому комплексу на Садовой, и я невольно покачал головой. Малоэтажные и утопающие в зелени дома выглядели просто волшебно. Кованая ограда была оплетена диким виноградом, но при этом не казалась неухоженной.

— Уже приехали? — раздался с заднего сиденья заспанный голос.

Свиридова села и принялась рассеянно приглаживать волосы. Плед скатился с ее плеча вместе с тканью рубашки. И я сразу отвернулся, чтобы не смущать ее. Фома и вовсе смотрел в окно, всем своим видом показывая, что сонные девицы в нашей машине — дело привычное.

— Спасибо, что доставили прямо к дому, — продолжила княжна.

— Может, вас стоит подвезти к крыльцу? — предложил я.

— Не переживайте о мелочах. Мне не будет неловко больше, чем было до этого, поверьте.

Я не стал выходить, чтобы открывать попутчице дверь — отчего-то решил, что она может принять это за жест слабости, а возвращаться к роли добычи я не собирался. Повозившись какое-то время на диванчике, Елена Анатольевна, наконец, смогла выпутаться из пледа.

— Ваше предложение о доставке ужина в силе? — поинтересовалась она.

Я кивнул:

— Пожалуй. И еще, к вам сегодня прибудут кустодии…

— Зачем?! — испуганно выпалила судейская дочка.

— Станислав Александрович нацепил на вас ограничители силы. Видимо, посчитал, что так будет лучше для вашей же безопасности.

— Конечно! — фыркнула Елена.

— Так вот, — продолжил я, — эти наручники с вас снимет один из сотрудников организации Морозова.

— Спасибо. Не ожидала, что вы озаботитесь такой мелочью.

— Мы не враги, — сухо ответил я. — Если понадобится помощь, вы знаете где меня найти…

— Знаю, Павел Филиппович, — девушка замешкалась и явно собралась что-то добавить, но тряхнула головой и молча потянулась к дверной ручке.

Открыв дверь, она вышла из машины и направилась к посту охраны. Мы оставались у ворот, пока дружинник не узнал Свиридову и не вышел навстречу, чтобы открыть ей калитку и впустить внутрь комплекса.

— Опасная эта дамочка… — задумчиво протянул Фома, глядя вслед удаляющейся адвокатессе.

— Это еще почему? — удивился я.

— Она умная, это сразу видно. К тому же не чья-то жена, а сама по себе живет.

— Разве наша Арина Родионовна не умная? — напомнил я. — Она тоже живет сама по себе, между прочим.

— Нечаева другая, — ответил Фома. — Она умеет казаться мягкой. Как кошачья лапа: пока не выпустит когти — любой будет умиляться ее нежному виду. А эта девица не такая. Пусть она и княжеской крови, но гонор у нее, как у серьезного мужика. И может она и показалась вам надломленной, вашество, но вряд ли ее так легко можно согнуть. Таких сколько не бей, а они только крепче становятся. И злее. Из похожих получаются самые страшные ведьмы…