Я взглянул в окно и заметил через арку, как на набережной промелькнула стайка подростков в серых приютских робах. От них отделились две фигуры и направились во двор. Их встретил Евсеев и указал рукой на лавку, видимо, пояснив, что я сейчас занят с посетителем.

Вздохнув, я уточнил у сидевшего напротив промышленника:

— Вы же будете расширять производство, не так ли?

Соболев с готовностью кивнул:

— Конечно. Сейчас ищем помещения для аренды, запускаем новые линии производства…

— Нанимаете дополнительных людей, — продолжил я, и промышленник удивленно взглянул на меня:

— Только не говорите, что вы решили завершить карьеру адвоката и уйти в конструкторы. Если ваша практика под угрозой, я могу предложить вам должность ведущего юрисконсульта в нашем клане.

Я улыбнулся и покачал головой:

— Нет, с практикой все хорошо.

— Слава Искупителю, — выдохнул промышленник, и в его голосе послышалось облегчение.

— Просто…

Я замялся, подбирая слова. А затем продолжил:

— Просто недавно я познакомился с детишками из приюта. Они хотели нанять меня для одного дела. Они хорошие ребята, смышленые. Просто жизнь их не особо баловала. И я хотел бы курировать их приют.

Соболев понимающе кивнул:

— И то верно.

Я заговорщицки улыбнулся и продолжил:

— И мы можем им помочь. Вместе с вами.

Соболев нахмурился, что-то обдумывая, а затем кивнул и сунул руку в карман:

— Да, конечно, — пробормотал он, вынимая портмоне. — Я готов перечислить на нужды сирот любую сумму, которую назовете. Правда, большой суммы наличности при себе у меня может не оказаться, но…

— Вы меня неправильно поняли, — перебил его я. — Вы же можете взять часть старших мальчишек в подмастерья для ваших новых мануфактур. Думаю, им будет интересно попробовать себя в производстве типа вашего. Понимаю, что, скорее всего, не все захотят работать, но многие готовы поменять свою жизнь.

Промышленник застыл, глядя на меня с удивлением:

— Могу, — растерянно ответил он. — Подпишу договоры на испытательный срок, все честь по чести. И если парни смышленые — оставлю работать. Я всегда готов платить людям с головой и которые работу любят. У нас и жилые комнаты есть для молодых, кто в город приезжает и жилья не имеет. Ну или оно им не по карману.

Я покачал головой:

— А я оформлю для них жилье от Империи. Которое положено приютским при выпуске. Главное — помочь им встать на правильный путь. Дать шанс. И одарить не одеждой, из которой завтра они вырастут, не сладостями, что уже через будут съедены. Многие приюты учат своих воспитанников профессиям, но список этих профессий не так и велик. Я не прошу у вас платить бездельникам или бестолковым ребятам. А дать работу тем, кто впрямь будет стремиться делать все как положено.

— Напишите адрес приюта, — быстро произнес Соболев. — И я сам поеду туда с предложением о найме. Нам понадобится много рабочих рук. Кого-то придется учить, если у них стремление будет. Я и с этим готов помочь.

Я довольно улыбнулся:

— Спасибо вам, Игорь. Это доброе дело.

— Не так давно я мог лишиться всего, Павел Филиппович. — просто ответил тот. — Но вы решили все так, чтобы я не обанкротился. И сделали это не доводя процесс до разбирательства, которое могло бы затянуться. А я добро помню. Так что с детишками я бы вам в любом случае помог. Пишите адрес.

Я кивнул, вынул из пачки чистый лист и взял ручку.

Когда Соболев подписал договор об оказании услуг и попрощался, я откинулся на спинку кресла и дождался стука в дверь.

— К вам посетители, — тихо сообщила Арина Родионовна.

— Пусть проходят, — велел я.

В кабинет вошел Леонид и Ванька. Они важно поблагодарили Нечаеву за внимание и прикрыли дверь.

— Здравы будьте, господин некромант, — протянул Леонид, слегка поклонившись.

Ванька повторил его жест и шмыгнул носом.

— Вы ко мне по делу? — уточнил я.

— Стали бы мы просто так отвлекать занятого человека, — протянул Леонид.

— По делу, — перебил его Ванька, уселся на стул напротив меня и положил на колени клетчатую кепку, совсем новую, судя по ткани. — У нас с вами договор был. И по этому договору вы не должны были нам дальше помогать. Верно?

— Все так, — согласился я.

— Вчера к нам в приют прикатил мельник с дочкой. И долго переговаривались с матерью настоятельницей. Та потом нас вызвала к себе и заявила, что мельник и дочка евойная хотят взять нас к себе в работники.

— И что в этом плохого? — не понял я.

— Это ваших рук дело? — перебил приятеля Леонид. — Вы за нас попросили?

— Мы вам, конечно, благодарны, Павел Филиппович, за то, что вы нашей судьбой обеспокоены, — продолжил Ванька обстоятельно, — было бы славно на мельнице работать, да еще и всей вместе. С Мишкой. Вот только…

Он шмыгнул носом и покосился на приятеля, который так и не сел на свободное кресло, а стоял рядом, словно поддерживая Ваньку.

— Если вы пригрозили мельнику, намекнули, что тот обязан и нас пристроить, то это все аукнется Мишке. А мы этого не хотим. Мы подумали и решили: пусть лучше Мишка один устроится по-людски. А мы не пропадем…

— Не пропадем, — повторил за ним Леонид с наигранной веселостью.

— Мы тоже найдем себе место под солнцем, — продолжил младший приютский.

— Найдем, — уверенно кивнул его старший товарищ.

— Похвально, что вы решили не мешать другу улучшить свою жизнь, — произнес я. — Вот только я не обсуждал с мельником вашу судьбу. Я договорился с промышленником, который обещал выделить рабочие места на мануфактуре.

— А с мельником, стало быть, не говорили? — оживился Леонид. — И не грозили ему всякими призраками?

— Да что ты такое говоришь? — оборвал его Ванька и укоризненно, по-взрослому покачал головой. — Кто же станет в таком признаваться? Ежели некромант и грозит кому, то об этом знают только его помощники и тот, кому он угрожает. Станет он об этом всем подряд рассказывать.

— А давайте его себе заберем? — внезапно послышалось из стены.

Козырев выбрался из картины и уселся на свободное кресло.

— Он же вылитый я в детстве — умный, красивый и основательный парнишка. Давайте возьмем себе. Он же почти как кот, только человек.

Я не стал отвечать Василию, понимая, что подобным напугаю гостей. Вместо этого заговорил с мальчишками:

— Если мельник и решил взять вас к себе, то по своему желанию. А не с моей подачи.

— Ему стоит доверять? — глухо уточнил младший мальчишка, который в отличии от старшего товарища, не сиял от счастья. — Он хороший человек?

— Мне показалось, что он порядочный и не злой. Но если вас это успокоит, то можете объявить вашему новому работодателю, что по всем юридическим вопросам вы теперь советуетесь со своим адвокатом. То есть — со мной.

— Тогда он не станет нас тиранить, — выпалил Ледонид.

— И не убьет, чтобы тайна Мишкина нигде не выплыла, — весомо заметил Ванька, удивив меня взрослым мышлением. — Давайте договор составим, мастер.

Мальчишка вынул из кармана блестящую монету и положил ее на стол.

— И мы заплатим, чтобы все было по закону.

— А я попрошу вам собрать булочек с собой, — серьезно предложил я.

— Приемлемо, — кивнул Ванька и, наконец, улыбнулся. И в комнате стало светлее.

Спустя несколько минут подростки ушли, унося с собой пакет, набитый ещё тёплыми булочками. Я стоял у окна и, чуть отодвинув штору, смотрел, как их силуэты растворяются в тени арки. Шли быстро, не оглядываясь. Капюшоны надвинуты низко, плечи напряжены, шаг — резкий, пружинистый. Они не бежали, но было видно: спешили. Будто по привычке опасались, что доброта может обернуться подвохом.

— Лёд тронулся, — послышался за спиной голос Козырева.

Я не оборачивался. Только улыбнулся уголками губ, покачал головой. Потом отвел взгляд от опустевшего двора и ответил:

— Пока он только начал трещать. Впереди ещё очень долгий путь.