— Его судьба всегда была особенной. С самого рождения. Ты уверена, Екатерина Юрьевна, что готова связать свою жизнь с человеком, чьё имя тянет за собой не только честь, но и бремя?

Он не сказал вслух того, что знали все в этом зале: Дмитрий был бастардом. Единственным наследником рода он стал лишь потому, что у Василия не осталось других сыновей. Но Императору и не нужно было это произносить — тень этой истины и так витала над каждым словом.

Екатерина Юрьевна выдержала паузу. Она не дрогнула. Её глаза сверкали так же ярко, как камни на гербах, развешанных вдоль стен. И в её голосе не было ни тени сомнения:

— Я уверена, Ваше Величество. В выборе и в нём самом. Он достоин меня.

В зале снова прошёл ропот. Но девушка стояла прямо, и каждый её жест говорил: «Я сказала то, что хотела. И отступать не буду».

Губы императора тронула еле заметная улыбка — не радостная, скорее оценивающая, как у хищника, которому интересно, насколько долго продержится добыча.

А у меня внутри всё сжалось. Потому что я знал: такие разговоры никогда не бывают простыми. И цена смелости в этом зале всегда выше, чем можно себе представить.

Император склонил голову к плечу и произнес.

— Дмитрий Васильевич, подойдите.

Шуйский сидел всё это время молча в первом ряду, словно каменная статуя. Теперь он поднялся, шагнул на красную дорожку и остановился рядом с Екатериной Юрьевной. Даже сейчас он не посмотрел на неё. Взгляд его, холодный и собранный, был устремлён вперёд.

— Я польщён таким предложением, — сказал он негромко, но так отчётливо, что слова разнеслись по залу. — Но вынужден его отвергнуть.

Зал будто выдохнул одновременно. Екатерина Юрьевна пошатнулась, едва не падая. Слова прозвучали как удар хлыста. Несколько секунд она просто стояла, открыв рот. Потом отшатнулась, будто он ударил ее наотмашь.

— Что вы сказали?.. — прошептала она, — Вы не можете…

А потом её голос взлетел, стал острым, почти истеричным:

— Что? — вырвалось у неё. — Никто не смеет отказывать племяннице императрицы! Я лучшая партия в Империи! Я сама даю вам своё сердце и не приму отказа!

Шуйский медленно повернул голову и смерил её взглядом. Холодным, оценивающим, словно рассматривал не девушку, а загадку, решение которой было очевиден.

Император приподнял бровь. В его голосе, когда он заговорил, чувствовалась сталь и неудовольствие:

— В чём причина вашего отказа, Дмитрий Васильевич? Аль девица собой не хороша? Или происхождение её недостаточно благородное? Или приданое маловато?

Он говорил, будто играл, но каждый в зале слышал: это не шутка. Он не хотел конфликта. Не хотел публичного унижения племянницы своей супруги. И в его тоне уже звучало сожаление, что он вообще позволил Екатерине начать этот разговор.

— Вам бы, Дмитрий Васильевич, подумать надо над таким предложением, — продолжил он, чуть тише, но с нажимом. — Не каждый день достойная девушка предлагает вам союз.

Шуйский напрягся, хотя лицо его оставалось спокойным.

— Есть не менее достойная девушка, — отчётливо сказал он. — И ей я уже предложил руку и сердце.

По залу прошёл нервный шорох. Кто-то ахнул, кто-то наклонился вперёд. Император подался вперёд, глаза его сузились.

— Более достойная, чем племянница моей супруги?.. — проговорил он медленно, почти шепотом. Но в голосе была угроза, от которой в зале похолодало.

Шуйский не отвёл взгляда.

— Вы назвали её достойной. И я с вами согласен. Алиса Белова стала моей невестой накануне церемонии.

Наступила мёртвая тишина. Лица вокруг бледнели. Люди смотрели то на Императора, то на Шуйского, то на Белову.

— Без титула⁈ — пронзительно пискнула Екатерина Юрьевна. — Да как можно⁈ Она всего лишь…

Император встал. Медленно, величественно. Тень от него упала далеко на ковёр. Он смотрел на Екатерину долго и без слов.

— Молчи, — произнёс он наконец. Тихо, но так, что даже стены будто сжались, а слова отозвались эхом в каждом сердце. — Ты сейчас можешь сказать то, что будет не смыть простым извинением.

Екатерина осеклась, прикусила губу. В её глазах смешались слёзы, гнев и полное непонимание, как мир посмел пойти не по её сценарию.

В зале наступила тишина, похожая на хрупкое стекло, которое треснет, если сделать хоть один неверный шаг.

Император медленно повернул голову к Беловой. Зал затаил дыхание. Алиса стояла неподвижно, но смотрела на Шуйского так, что даже у самых скептичных и суровых лиц на миг дрогнули глаза. В её взгляде было столько пронзительной нежности, что возразить этому значило бы пойти против самой сути всего человеческого. Даже у повелителя, привыкшего ломать судьбы словом не нашлось аргументов.

Он покачал головой, будто признавая поражение в этой странной дуэли, и сказал с тем весом, который невозможно было игнорировать:

— Князь нашел себе спутницу по сердцу. Как и подобает настоящему мужчине, мой племянник сделал свой выбор.

В воздухе повисла пауза и у меня по спине пробежал мороз:

— Вы понимаете, что не сможете дать госпоже Беловой свою фамилию и княжеский титул, потому как ее собственный дарственный титул останется с ней до самой смерти? — спросил он с показным безразличием. — Ее супруг не может быть выше ее по сословию, а вы, Дмитрий Васильевич, сын великого князя.

Лицо Екатерины Юрьевны расцвело от злорадной улыбки. Шум пробежал по залу, словно ветер, ворвавшийся в окно. Гости подняли головы, кто-то замер с раскрытым ртом.

Шуйский не отвёл взгляда от Беловой. Его голос прозвучал твёрдо, без колебаний:

— Значит, я верну себе фамилию моей матери. И буду надеяться, что моя избранница не откажется моего предложения.

Слова прозвучали как вызов и как клятва.

— Не откажусь, — сказала Алиса уверенно.

— Это значит…- начал император и замолк, давая словам обрести вес.

— Мое слово не платок. Я не стану забирать его обратно, — ответил Шуйский и наконец посмотрел на Станислава Викторовича. — Лишь с этой девушкой я проведу жизнь. И приму все невзгоды, которые нам суждены.

Император сделал шаг вперёд. Все приготовились к громовому удару, но произошло иное. Он обнял князя. Движение было неожиданным, почти человеческим. Склонился к его уху и сказал что-то так тихо, что никто не услышал. Дмитрий лишь слегка кивнул.

Отстранившись, Император уже громко, на весь зал провозгласил:

— Благословляю этот союз. Быть Алисе княгиней Шуйской по всем законам Империи. Их дети получат титул по праву рождения.

Он протянул руку в сторону девушки. Алиса шагнула ближе, её рыжие волосы показались пламенем. Император взял её ладонь и вложил её в руку Дмитрия.

— Пусть будет так, — сказал он, и голос его прозвучал как печать.

Зал дрогнул. Кто-то вздохнул облегчённо, кто-то сдержал раздражение. Император развернулся и пошёл прочь по красной дорожке. Его белый плащ мягко скользил по ковру, как водная гладь за кормой корабля.

Екатерина Юрьевна сделала шаг за ним, будто хотела что-то сказать. Возможно, собиралась умолять или возмутиться. Но император резко отмахнулся от неё, как человек, уставший от чужой глупости.

— Не сейчас, — бросил он с раздражением. — Не смей.

И пошёл дальше.

Я сидел, не двигаясь, пока всё это происходило. Но внутри уже всё подсказывало, что если я не встану сейчас, будет поздно. Я поднялся, стараясь не привлекать внимания, и быстро пошёл следом за Станиславом Викторовичем, пока за ним ещё не захлопнулись двери, за которыми догонять уже бессмысленно.

— Павел Филиппович…

Резкий и хрипловатый знакомый голос заставил меня обернуться. В нескольких шагах от меня стоял Зимин. Неподвижный, будто изваяние, но глаза криомастера светились вниманием.

— Я заметил, что ваша спутница прибыла в цветах семьи Чеховых, — продолжил новый начальник службы кустодиев, и в уголках губ мелькнула едва заметная улыбка. — Поздравляю вас. Достойный выбор.