— Рад, что он здесь, — кивнул Бернес. — Втроем будет сподручнее. Шипко, конечно, стратег. Раскидал нас по разным социальным слоям. Ты — «ценный специалист» под крылом Гестапо, я — скромный музыкант, втирающийся в доверие к верхушке через искусство, а Ванька — связующее звено с «дном». Интересная комбинация.

Мы погрузились в игру, но мысли каждого были далеко от черно-белых клеток. Напряжение, висевшее в комнате после ухода гостей, никуда не делось. Оно лишь сменило свою форму, превратившись в тихую, сосредоточенную тревогу.

Честно говоря, хотелось уже немного отдохнуть и подумать. Что-то коробило мое сознание на дальней периферии, и я пока не мог понять, что именно. Коробило именно в отношении случившегося конкретно со мной.

Вроде бы похищение и Лже-Дельбрук вполне укладывались в ту версию, которую я сам для себя придумал в Гестапо.

Да, это происшествие повысило мою ценность в глазах фашистов. Да, похититель вел себя достаточно странно для человека, реально желающего мне смерти. Вроде бы все логично.

Шипко на самом деле мог организовать всю эту авантюру. Больше вроде бы некому. Однако при этом у меня имелось какое-то странное ощущение. Будто я под своим собственным носом не замечаю важных вещей. Вот об этом и хотелось спокойно поразмыслить в тишине.

Однако, как оказалось, нас ждал еще один визит, на который лично я настроен точно не был.

Не успела закончиться партия, как в дверь требовательно постучали.

— Только не он!

Мы с Марком сказали одну и ту же фразу одновременно. Просто стук был слишком уверенный, почти хозяйский. Единственная кандидатура, которая пришла в голову и мне, и Бернесу — это Клячин. Он вполне мог проводить Магду, а затем вернуться.

Я резко поднялся с кресла, прошел к двери и решительно открыл ее, приготовившись послать на хрен Клячина, если это он.

На пороге стоял разъяренный Эско Риекки. Как я понял, что он разьярен? Да потому что у начальника сыскной полиции Финляндии едва ли не шел дым из ушей.

Под руку, картинно завалившись на плечо провожатого, финна держала мадам Жульет. В отличие от физиономии Эско, ее лицо выглядело вполне даже счастливым.

— Алексей! — выкрикнул Риекки. Он аккуратно снял со своего локтя пальчики «француженки», пропустил ее вперед и вошёл следом. — Ну что за выкрутасы! Я волновался, черт побери! Где ты пропадал все это время?

— Мой пупсик так переживал, так переживал, мсье Алексей, — проворковала Жульет, бросив на меня быстрый, едва уловимый взгляд, в котором не было и тени той наигранной глуповатости или жеманства, которые она столь успешно демонстрировала окружающим. — Он места себе не находил. Я едва смогла его успокоить. Ужасно, Алексей! Просто ужасно ты повел себя! Плохой мальчишка.

Мадам Жульет звонко шлёпнула меня ладошкой по плечу.

Вообще, конечно, если бы я не знал что роль хозяйки фешенебельного публичного дома в Хельсинки, — лишь прикрытие, никогда бы не заподозрил эту дамочку в двойной игре.

Предположить, что она работает на НКВД, просто невозможно. Наверное, именно такой достоверности добивались от нас учителя секретной школы.

Конкретно в данный момент она безупречно изображала увлеченуб Эско Риекки особу, обеспокоенной состоянием своего кавалера.

— Простите, господин полковник. — Я осторожненько отодвинул мадам Жульет в сторону и по-дружески приобнял начальника сыскной полиции Финляндии. — Были неотложные дела. Очень серьезные. Проходите, все объясню. Кстати, позвольте представить вам моего нового знакомого. Марк Ибрин. Прошу любить и жаловать. Как и я, он снимает комнату в этом прекрасном доме.

Бернес молча поднялся из-за шахматного столика и кивнув вошедшим. Его лицо в один момент расплылось приятной, доброжелательной улыбкой.

Пока Эско, который резво, без дополнительных приглашений проскользнул в комнату, продолжал громко возмущаться моей «безответственностью» и тем, «как он чуть с ума не сошел от беспокойства», я попытался снова поймать взгляд мадам Жульет.

Сначала, появление финна меня немного разозлило. Просто конкретно сейчас точно не имелось желания выслушивать еще и его стенания. К тому же, уверен, Эско врёт насчет своей неосведомлённости.

Руку дам на отсечение, именно он и поднял бучу, подключив Гестапо после моего исчезновения. В присутствии посторонних, он не может сказать это в слух, а потому изображает тревогу и волнение.

Скорее всего, Риекки, заметив мою пропажу, от которой его не могла отвлечь даже мадам Жульет, сразу кинулся к Мюллеру. Естественно, дело было вовсе не в заботе о пропавшем русском.

Во-первых, думаю, Эско решил, что я собираюсь его кинуть. А такой поворот в его планы точно не входил. Он мысленно уже нашёл драгоценности и уже придумал, на что конкретно из потратить.

Во-вторых, как ни крути, но я — беглый чекист, который перешёл границу, смывшись из Советского Союза. По сути, немцам под нос меня сунул именно начальник сыскной полиции Финляндии. Поэтому, если что-то пойдёт не так, если, к примеру, я окажусь совсем не тем, за кого себя выдаю, отхватит за это Эско Риекки. Отхватит, конечно, от немцев.

Поэтому, наигранное поведение финна меня начало раздражать с первых де минут. Особенно тем, что играет он, как раз, весьма хреново. Ему бы поучиться у Клячина.

Однако, когда Риекки и мадам Жульет вошли в дом, я вдруг понял, кто поможет мне разобраться с этим дурацким похищением.

«Француженка». Она однозначно работает на НКВД. Да, это совсем не одно и то же, что работать на Шипко, потому что, судя по тем нюансам, которые я заметил еще в Союзе, у Панасыча какие-то свои правила. И подчиняется он напрямую Сталину. Но, как говорится, попытка не пытка.

Мне необходимо было хотя бы намеками и общими фразами выяснить у мадам Жульет, в курсе ли она о моем «исчезновении». Если организатор — Шипко, то по идее, дамочка должна знать хоть что-то. Тем более, в тот день именно она отвлекла Эско, позволив мне сбежать от него.

Просто вокруг моей персоны постоянно крутятся всякие мутные личности. Наподобие того же Клячина. Я как-то сразу, без сомнений вписал Лже-Дельбрука в план Шипко. Но…

А вдруг нет? Вдруг есть что-то, о чем я должен знать.

В общем, с помощью мадам Жульет я намеревался выяснить, является ли мой похититель частью игры, продуманной Шипко, или же это была… ну к примеру, непредвиденная инициатива Клячина.

Ночь после всех этих «увеселительных» мероприятий, затянувшихся до вечера, выдалась откровенно паршивой. Я вертелся в постели с боку на бок, пытаясь уснуть, но в голове творился форменный бардак и какая-то вакханалия.

Всплывали воспоминания о Лже-Дельбруке, о том, что говорил этот тип и как себя вел. О Мюллере, о нашей беседе с фрицем и моей предстоящей роли в работе Гестапо. Ну и конечно же, я думал о Клячине. Куда без него. Поведение дяди Коли было для меня настоящей загадкой.

Но особо активно лезли в голову мысли о завершении вчерашнего дня, которое ознаменовалось появлением Эско Риекки в компании мадам Жульет.

Мозг, вместо того чтобы хоть чуть-чуть расслабиться, продолжал судорожно переваривать информацию, выданную на-гора, лишь изредка позволяя мне проваливаться в поверхностную дремоту. И это при том, что отдых был необходим моему организму, как загнанной лошади.

Подумать, черт возьми, было над чем. Даже не просто подумать, а проанализировать и найти верные ходы.

Во-первых, я все-таки попытался выяснить у мадам Жульет подробности своего «похищения». Насколько это, конечно, было реально. Тем более, что француженка, по-моему, сама рвалась поделиться секретами или обсудить случившееся.

Я был уверен, если похищение организовано чекистами, особенно Шипко, дамочка должна об этом непременно знать. Но… Нам очень сильно мешал своей чрезмерной активностью господин полковник, чтоб ему, прости Господи, обгадиться раз несколько.