Мы вошли во двор и обошли большой крепкий дом, чтобы оказаться в ухоженном фруктовом саду.

— История моего отца многому меня научила, — ответила Ольга. — Нельзя плакать о том, чего невозможно изменить. Лучше не показывать всего, что у тебя есть, даже самым близким людям. И надобно иметь дело, которое загнется без хозяина. Так его не отберут. Поэтому я выбрала то, чем занималась всю жизнь.

Беседка находилась на задний двор. С резными столбами, крышей, на которой красовалась фигурка женщины с мечом, столом и несколькими плетеными креслами. А еще на отдельном столике стояли небольшие фигурки явно ручной работы.

— Мое маленькое увлечение, — пояснила женщина.

— Вы создаете фигурки? — воскликнула Арина Родионовна и прижала ладони к груди.

— Так и есть, — подтвердила Ольга. — А затем расписываю их под заказ, в частные собрания. Это я делаю в свободное время. Которого сейчас стало намного больше. Раньше я расписывала стены и потолки храмов. Но мои лучшие времена остались в прошлом. Ученики все делают не хуже, а я могу жить почти что в праздности.

— Искупитель! — выдохнула Нечаева. — У меня есть почти полное собрание «Другой стороны» от вас, мастер Савельева.

Мы с Фомой переглянулись, и я решил потом расспросить Арину Родионовну про мастера дизайнерских кукол.

— Да какой я мастер, — отмахнулась женщина. — В мире есть люди, которые создают куда более искусных кукол. Те же самые работы мастера Карло, которые могут даже ходить. И говорить.

Я вспомнил одну из работ мастера Карло, которая едва не разрушила наш дом, и невольно поежился.

— Прошу, проходите, — произнесла Ольга, указывая на плетеные кресла. — Присаживайтесь.

Мы расселись за столом, и хозяйка позвонила в колокольчик, который вынула из кармана. И через минуту из дома вышла невысокая женщина в светлом платье, которая приветливо нам улыбнулась.— Что надобно? — уточнила она у Ольги.

— Клара, принеси чаю мне и гостям, — распорядилась та. — И подай плюшек.

Компаньонка кивнула и скрылась в доме.

— Так почему тот особняк Чернова нехороший? — уточнил я, переводя тему разговора в нужное русло.

Ольга немного помолчала, а затем произнесла:

— Этот поселок закладывался еще до Смуты. И планировался как проект по легендам Империи. Он называется «Герои и Злодей». Каждый дом здесь планировался как отсылка к героям или злодеям легенд и передает характер легендарной личности. И жилье покупали здесь в основном творческие люди. Это место и правда вдохновляет.

— А ваш дом? — уточнил я.

— Марья Моревна, — ответила Ольга. — Женщина-воин с сильным характером. Так вот, до Смуты здесь жили в основном представители культурных, творческих профессий. А в Смуту, на эту землю полезла всякая нечисть из «новой элиты». Люди, без образования манер и вкуса. И в спокойном пригороде начались твориться беспорядки. Отдел жандармерии закрыли, а частные дружины в то время были только у аристократии, да и то не у каждой семьи. Многие продавали здесь дома, на территории начались пьянки, которые заканчивались безобразными драками. А из окон слышалась не достойная музыка, а больше песенки про каторжную романтику. Оно и неудивительно, скорее всего, все, кто попал в эту «новую элиту» отбывали наказание на каторгах. Позже, те немногие, кто пережили Смуту, вдруг забыли про эту часть биографии, получили титулы, надели пиджаки и решили попробовать карьеру в Государственной Думе. Очень уж часто я вижу их лица в телевизоре.

Женщина покачала головой, а потом махнула рукой.

— Но я отвлеклась. Бесчинства здесь продолжались ровно до времени, когда в нашем районе появился жандарм. Чернов, который купил дом напротив моего. Вежливый и обходительный жандарм. «Новой элите» не понравилось такое соседство, а Чернову не пришлись по вкусу малообразованные каторжане. Это породило конфликт, который решился в один вечер. На территорию поселка приехало несколько машин с людьми в черном, которые рассредоточились по домам буянов.

— Жандармы из отдела Чернова? — уточнил я, догадываясь, кто именно приехал в тот вечер в поселок.

— Не похоже, потому что действовали они достаточно жестко. Законопослушные жители прятались, пережидая пока не затихнут крики. А утром почти весь поселок был пуст. Люди попросту пропали. Заявление никто из нас писать не стал, посчитав, что пропажа соседей и к лучшему. А те, кто остались, вели себя тише воды. В то время мы были готовы молиться на нового жандарма за то, что за вечер навел в поселке порядок. А на улицах больше не было слышно ни стрельбы, ни похабных песен. Думали, что теперь заживем по закону. Да вот только этот самый Чернов начал быстро меняться. Словно в него демон вселился. Уезжал утром, возвращался затемно. А иногда не возвращался вовсе. На соседей смотрел волком, исподлобья. Пьяное вождение, сомнительные друзья, девицы из городских салонов. Некоторые из этих девиц в этом доме и исчезали. А затем и сам стал готов бросаться на людей за косой взгляд.

— А потом он пропал?

— Уже после Смуты, — ответила Ольга. — Меня в то время не было в городе. А когда вернулась, узнала от соседей, что Чернова уже несколько дней никто не видел. И вы не поверите, мастер Чехов, но в округе стало спокойнее.

— А его семья? — уточнил я.

— Не было у него семьи, — произнесла хозяйка дома. — Он был из тех людей, кто жил работой. Дети-то может у него и были, но он вряд ли их признал. Иначе они бы уже давно устроили драку за этот дом.

— Кстати, почему он нехороший? — уточнил я.

— Местные строение это стороной обходили, — ответила женщина. — А после особняк Чернова несколько раз обокрасть пытались. Шутка ли, дом жандарма времен Смуты. Считай волшебная пещера, полная сокровищ, как в сказках. Да и машины у Чернова всегда были дорогие. Было видно, что он при деньгах. Только вот воры те очень редко покидали тот дом. А те, кто выходили, наверное, попадали в дом скудоумия. Один раз я была понятой, когда жандармы опрашивали такого воришку. Приютского паренька лет пятнадцати. Только мальчишка седой весь был. И бормотал что-то про стены, из которых лилась кровь, обезображенные трупы в подвалах, и двери с окнами, которые пропадали и появлялись в разных местах.

— И само собой, ничего такого в доме не было? — на всякий случай уточнил я, и Ольга покачала головой:

— Конечно, нет, Павел Филиппович.

Мы с Фомой переглянулись, и я встал из-за стола:

— Большое спасибо за рассказ, мастер Савельева. Если вы не против, Арина Родионовна составит вам компанию, пока мы осмотрим дом.

— А как же… — начала было Ольга, но в этот момент Нечаева коснулась ладонью ее руки и мягко произнесла:

— Они попьют чай после того, как вернутся.

Глаза Ольги на миг затуманились, а затем она рассеянно произнесла:

— Да, чай может подождать.

Мы торопливо направились по дорожке к калитке. И уже у ворот Фома уточнил:

— Вы подумали о том же, о чем и я, вашество?

— Призрак очень долго обитает в этом доме, — ответил я, открывая калитку. — А значит, тело Чернова не покидало дом.

— Выходит, труп Чернова спрятали прямо в доме? — уточнил Фома, когда мы подошли к воротам заброшенного особняка.

— Отличный способ избавиться от тела, — ответил я, рассматривая герб на створках.

Тиснение затерлось и покрылось ржавчиной, но знак можно было с трудом разобрать. На пластине оказалась изображена корона и ларец.

— В те времена тело не стали искать с большим усердием. Скорее всего, решили, что он пропал без вести. Кому охота было искать беглеца в стране, где царила анархия.

— Чудные дела, — покачал головой Фома. — Просто отметить, что человек пропал да и все.

— Чернов был жандармом, — возразил я. — А в Смуту денег у защитников правопорядка хватало. Особенно у тех, кто занимал посты в дознании. Так что Чернов мог, например, сбежать с деньгами в Британию. Или еще куда