Мужчина резко развернул меня лицом к себе и примкнул к губам. Его рука легла мне на шею, а упрямые губы Джона заставили широко распахнуться мой рот. Кровь в венах раскалилась. Я горю.

Несколько шагов по кабинету, не прерывая долгий поцелуй, и я чувствую, как упираюсь о край его рабочего стола…

— Встреча еще не закончилась. Ждите! — требует за дверью секретарь, и наш поцелуй мгновенно прервался. Джон взглянул на часы.

— Слишком рано. Они подождут, — сказал он. Вернулся к моим губам, а я резко отстранилась. Рассудок, что отказывался хоть на какую-то работу, теперь генерирует массу мыслей. Я как в лихорадке, меня бросает то в жар, то в холод.

Моя ладонь упирается мужчине в грудь, создавая между нами незначительную дистанцию, и я говорю, остерегаясь смотреть ему в глаза:

— Мне лучше уйти.

За милю буду чувствовать то недовольство, которое исходит от него сейчас. Тем не менее Джон спокойно изрек:

— Тогда, в другой раз, Анна, — проигнорировав смехотворную дистанцию между нами, притянул к своим губам в мягком и недолгом поцелуе. После заставил посмотреть ему прямо в глаза. Что-то увидел в них, удовлетворенно ухмыльнулся и только тогда отошел в сторону.

Я робко отлипла от края стола. Поправила несуществующие мятые складки своего платья и тихонько проговорила:

— До свидания, Джон.

— До скорой встречи, Анна, — сказал Хэнтон. В этих словах я отчетливо услышала обещание.

Ноги, как назло, плохо меня слушаются. Из его кабинета ухожу нетвердым шагом, чувствуя на себе его взгляд.

Я вышла, а двое респектабельных мужчин прошли вперед. Пока не закрылась за ними дверь, я украдкой посмотрела на Джона. Там, в глубине кабинета, действительно скалистая гора, упрямая и непоколебимая.

Что бы я ни думала и во что бы ни хотела верить, Джон Хэнтон стал мне интересен с первой нашей встречи, когда увидела его лицо и услышала его голос.

Там, на узких улицах Данфорда, у этого мужчины была возможность пройти мимо, но он так не поступил.

Если с намерениями Хэнтона все понятно, мои идут не в ладах с чувствами. Я не хочу быть любовницей! Но что поделать, когда вмешиваются чувства посильнее здравого рассудка?

В сомнительных отношениях либо гордость убивает любовь, либо плохая любовь — гордость.

Раз уж в мои планы не входит быть любовницей Джона Хэнтона, значит, встреч состояться больше не должно… вообще никаких. В противном случае исход понятен.

Мне не нравится мое решение, но пока сильна гордость, она требует его соблюсти.

Гринпарк. Город, который стал для меня невыносим. Одно только его название приводит меня в уныние. Что меня может ждать в этом маленьком и ненормально-идеальном городишке?

Дом 68 на Солнечной улице.

Том и его мать.

Единственное, что заставляет меня возвращаться, — понимание, что идти мне больше некуда.

Поднимаюсь по безупречным деревянным ступеням и открываю дверь. Послышались тяжелые шаги, и в тесной прихожей объявился Том. Мужчина в гневе.

— Что тебя заставляет возвращаться в Данфорд? — потребовал он.

— Прогулки по большому городу… — мой голос не так тверд, как хотелось бы.

— Больше ты не поедешь в Данфорд, — решительно заявил Том. — У тебя больше нет содержания!

— Что!? — возмутилась я. Тряхнула головой и уже тихонько:

— Ты ведь несерьезно.

Но мужчина очень серьезен. А еще он очень зол.

— Не смей дерзить моей матери так, как ты сделала это сегодня, иначе пожалеешь, — убедительно предупредил Том.

Во мне поднимаются гнев и упрямство. Все равно, куда идти. Заложницей этого дома я не стану!

Хочу уйти, эффектно захлопнув за собой входную дверь, но Том схватил меня за локоть. С силой дернул, и в следующую секунду меня припечатало к стене. Перед глазами ненадолго образовалась темнота, а в затылке возникла тупая боль. Ко мне не сразу возвращается способность мыслить.

— Что ты творишь? — взмолилась я, приложив ладонь к голове. Подобное со мной происходит впервые и… я не знаю, как себя вести при подобном обращении. Дать отпор мне не по силам, Том сильнее меня.

— Идем, — сказал он и опять взял меня за локоть. Я начала сопротивляться, и тогда он с силой поволок меня мимо гостевой комнаты, к лестнице на второй этаж.

В доме приглушен свет, играет приятная музыка и пахнет вкусной едой. Мать Тома где-то поблизости…

Мужчина поволок меня вверх по лестнице. Когда спотыкаюсь на ступеньках, Том подтягивает вверх с такой силой, что я взлетаю на ноги.

На втором этаже мы миновали комнату для гостей. Спальня совсем близко.

— Нет! — рычу я, одной рукой ухватившись о дверной косяк.

Мужчина в ярости. Рывком отдернул мне руку и швырнул меня на пол. Очень быстро отползаю от Тома и спиной упираюсь о кровать, крепко поджав под себя ноги.

— Ты не будешь жить в гостевой комнате, — неожиданно спокойно говорит он. — Твое место здесь, как и полагается жене.

Из моих глаз покатились слезы. Гнев на лице Тома сменился замешательством.

— Не такой жизни я для нас хотел, — отступая на несколько шагов назад, с сожалением сказал он.

На эти слова сердце отозвалось болью. Из моих глаз продолжают катиться слезы, и страх теперь не причем. Мои слезы — слезы глубочайшего сожаления и бесконечной вины перед Томасом и Анной Стоун.

Так быть не должно. Меня здесь быть не должно!

Но я здесь, и мы с Томом заложники обстоятельств. Мы оба в ловушке!

У меня приоткрылись губы в острой потребности рассказать ему обо всем, но! Проще поверить в мое безумие, чем в ту правду, в которую верю я сама.

— Мне так жаль… — искренне протянула я.

Том осторожно подходит ближе, опускается на колено и, обхватив ладонями мое лицо, большими пальцами мягко снимает слезы на моих щеках.

— И я сожалею. Очень, — Том поцеловал меня в висок, поднялся и, тихо закрыв за собой дверь, оставил одну.

Поджимаю коленки к подбородку и плачу, не в силах держать в себе обиду. На кого я больше обижена и зла? На вселенную? На Тома? На Джона?

На себя?

Как и требовал от меня Том, я стала послушной невесткой миссис Стоун. Безропотно выполняла каждое ее поручение и даже постирала шторы. Для этого мне пришлось подняться с постели в пять утра и сразу приступить к работе.

Проводами Тома на работу занялась миссис Стоун. Она, кажется, была счастлива взять эту обязанность на себя.

Перед тем как уйти, Том оставил на моей щеке короткий поцелуй. Улыбнулся. Было в его взгляде что-то, выражающее мне искреннюю поддержку. Я тоже улыбнулась, но уже в закрытую дверь.

Миссис Стоун не позволила мне бездельничать долго. Домашние обязанности пришлось выполнять быстро.

Когда я управилась со шторами — постирала, высушила, выгладила, да еще и развесила их — буквально валилась с ног. Миссис Стоун сухо похвалила меня за работу и сразу же велела почистить огромный ковер в гостиной, причем сделать это я должна за час, потому что слишком много времени я потратила на шторы… Я чуть не упала в обморок!

За окном, на соседской зеленой лужайке, играют дети — я слышу их веселый смех и мне вдруг стало невероятно завидно. Этот день очень солнечный и жаркий, а на душе у меня мрачно и тоскливо.

Никогда не привыкну к отсутствию тех удобств, к которым привыкла! Если мне когда-нибудь доведется вернуть себе мою жизнь, я бесконечно буду ценить все чудеса технологий, что упрощали мне ее.

Я хмуро посмотрела на ковер и глубоко выдохнула. Особенно буду ценить доступную химчистку!

Несмотря на распоряжение миссис Стоун, я пошла на кухню, чтобы все же выпить чашку чая. Мне нужен хоть какой-то отдых, иначе просто упаду. Миссис Стоун спокойно отнеслась к моему присутствию в своей зоне работы. Женщина сосредоточено готовит блюдо и, казалось, совсем меня не замечает.

— Предполагаются еще гости? — удивилась я количеству подготовленных миссис Стоун тарелок. Все они из особого дорого сервиза — фарфоровые, с невероятно красивым цветным узором по краям. Да, такие тарелки попадают на стол только в особых случаях!