Я слегка нахмурился, но через секунду усмехнулся:

— Насколько я помню, юноша победил гиганта.

— Вот именно, — заметил Алексей. — Одним точным ударом.

Он замолчал, опершись лопатками на спинку кресла. Я чувствовал, что за его спокойной фразой пряталось куда больше, чем просто шутка.

— Ладно, герой. Только ты гляди, не подставляй подбородок. Гиганты, они, как известно, не валятся с первого удара.

— Учту, — тихо ответил я.

— А что там? — протянул друг, с интересом глядя на папку. — Неужто ты смог что-то на них накопать?

— Пока нет. А что?

— Да, видишь ли, в чем дело, братец, — начал Суворов. — Эта организация хуже упырей. Столько крови у меня попили, что на меня даже комары не позарятся. На эту организацию постоянно приходит множество жалоб на нарушение всего, что только можно. А прижать их я не могу.

— Почему? — уточнил я, стараясь принять самый простодушный вид. И это сработало. Алексей поморщился и произнес:

— Павел Филиппович, ну ты как маленький.

Он замолчал на пару мгновений, словно размышлял, стоит ли продолжать. Затем осмотрелся, будто по привычке, оставшейся, видимо, ещё со времён учёбы, когда делился с кем-то ответами на контрольной. Наконец, понизил голос и, наклонившись немного вперед, заговорил:

— У этого «Содружества» очень высокий покровитель. Неофициально, конечно. И каждый раз, когда я начинаю какую-нибудь проверку, приходит намёк. Не всегда прямо — чаще мягко, через начальство. Что, мол, люди в «Содружестве» уважаемые, налоги платят исправно, рабочие места оформляют… И вообще, не стоит понапрасну портить жизнь организации, которая, как говорится, «нас, сирых и убогих, кормит».

Он усмехнулся, но в этом была не насмешка, горькое раздражение.

— А так-то хотелось бы, конечно, прижать эту контору, — продолжает он чуть тише. — Но для этого нужно что-то… увесистое. Очень. Из-за обычных жалоб они даже не морщатся.

Я кивнул в ответ, уже почти уверенный в том, что причина интереса Суворова к делу не только справедливость. Если молодой помощник прокурора сумеет осадить такую махину, как «Содружество», это будет победа. И не просто одна из. А та, что открывает двери, вешает медали на новые мундиры. После такого дела его практика будет окончена и молодого сотрудника примут в штат. И скорее всего, даже повысят в должности. Мне же нужны были союзники в этом деле. Поэтому ответил:

— Ну, если могу помочь…

— Вот и договорились, — подытожил Суворов.

Я чуть наклонился вперед:

— Конечно, хотелось бы посмотреть жалобы. Если это возможно.

Он нахмурился, прикусил губу — и, видно, быстро прикинул вероятные риски.

— Хорошо, — произнес он наконец. — Пришлю тебе экземпляры через частного курьера. Сам понимаешь… все это не совсем по инструкции.

— Прекрасно понимаю, — сказал я.

Алексей встал из кресла, потянулся, словно только сейчас вспомнил, сколько времени провёл за беседой. Я заметил, что с лица его исчезло напряжение, с которым он пришёл. Стоило признать, что какое-то время спустя, он наверняка поймет, что затея женится просто из благородства — не самая лучшая идея. Алексей был слишком живым, чтобы становиться заложником брака по расчету. Пусть и не по финансовому расчету.

— Ладно, друже, — сказал он, поправляя воротник. — Засиделся я у тебя. Пора и честь знать. А то мой начальник — сущий сатрап. Не терпит опозданий и дерзости. Того и гляди, съест меня живьём. А мне пока ещё помирать неохота. Зная тебя, не удивлюсь, если ты мне уйти спокойно не дашь. Поселишь меня на пороге вместо дверного звонка.

Я улыбнулся, не без сочувствия:

— Идём, провожу.

Мы вышли из кабинета и не спеша прошли через приемную. На пороге он задержался, оглянулся и, как бы невзначай, произнёс:

— Прости… мы в последнее время редко видимся.

Я пожал плечами не упрекая:

— Работа. Я понимаю.

Он смотрел рассеянно, сам себе:

— Да. Наверное, это и есть взрослая жизнь.

— Именно, — признал я, мягко и без тени иронии. — А помнится, кто-то ещё недавно говорил, что впереди лето, и можно будет отдохнуть.

Алексей фыркнул, театрально махнув рукой:

— Не напоминай. Если бы я знал в лице, что всё будет вот так — остался бы ещё на одном курсе. Учился бы без спешки, сдал бы все экзамены со второго раза, спал бы на лекциях… Жил бы как человек.

— Получал бы оценки от старых преподавателей, — уточнил я с усмешкой. — Может, еще и в общежитие захотел бы вернуться? Есть в столовых котлеты из хлеба?

— И это тоже, — рассмеялся он. — Но, черт побери, всё же было легче. Не надо было торопиться взрослеть.

Я не ответил. А Суворов продолжил:

— Нет, нужно будет обязательно собраться в ближайшее время. Как в старые добрые времена. Быть может, сходить куда-нибудь выпить кваса.

Я не стал говорить ему, что «как в старые добрые времена» уже не получится. Никогда. Потому что он и Белова теперь были на государевой службе. И за любое попадание в прессу, им могли грозить серьезные неприятности, вплоть до увольнения. А взрослым людям приходится быть осмотрительными. Друг явно тоже об этом подумал, и на его лицо набежала тень. Он тяжело вздохнул и произнес:

— Спасибо, Павел Филиппович. Я тут почти женился, почти развёлся, и все это под присмотром некроманта. Помяните мое слово, однажды кто-нибудь всерьез назначит вас святым. И не отвертетесь.

— Типун вам на язык, мастер Суворов. Но я всегда рад быть полезным.

Мы пожали друг другу руки. И когда за Алексеем закрылась дверь, я ещё пару мгновений стоял на пороге. Легкая грусть залегла в груди. Будто я отпустил из своей жизни что-то важное. Потом я тряхнул головой и направился в кабинет.

Я развернулся, и только теперь заметил Арину Родионовну, которая сидела за секретарским столом:

— Надеюсь, вашему товарищу не понадобилась помощь адвоката? — уточнила девушка.

— С чего вы взяли?

— Ну, вы обсуждали что-то в кабинете, а значит, разговор был приватным, раз вы не позвали его в гостиную.

— А, нет, — ответил я. — Вернее, разговор и правда был приватным, но у Суворова все хорошо.

Девушка улыбнулась, но не стала больше задавать вопросов. Вместо этого спросила:

— Вы хотите заняться делами?

— Делом, — поправил ее я.

— «Содружество»? — уточнила Нечаева, и я кивнул.

— Я сделаю вам чай.

— Спасибо.

Я пересек приемную, открыл дверь в кабинет и прошёл внутрь. Опустился в кресло. А затем взял лежавшую на краю папку. И тяжело вздохнул. Мой обычный подход вряд ли здесь сработает. Компания уже наверняка наняла шаманов, которые избавили и центральный офис и все поместья от призраков. Значит, допрашивать было некого. Можно было, конечно, попытаться, но лучше бы заранее продумать план «Б». На случай если план «А» не сработает. И визит Суворова мне помог мне понять, куда двигаться дальше. Если не выходит справиться с этим делом одному, нужно найти тех, кто сможет помочь мне прижать организацию.

Первым был Суворов. Но даже в команде с работником прокуратуры это дело мы не осилим. И я задумчиво забарабанил пальцами по столу. А затем вынул из кармана телефон, и принялся искать в списке контактов нужный номер.

Через десять минут я довольно выдохнул. Откинулся на спинку кресла, рассеянно вертя в ладони телефон. Первая часть плана была выполнена. И часть предполагаемой будущей команды была готова к встрече. Осталось последнее. И самое сложное.

Я вздохнул, оттягивая этот момент. А потом все же нашел в списке контактов нужный телефон и нажал на кнопку вызова.

Трубку не брали долго. И я уже хотел было отменить вызов, как в динамике послышался недовольный голос:

— Добрый день, мастер Чехов. Не сказал бы, что рад вас слышать…

— Добрый, — бодро ответил я. — Как продвигаются поиски зацепок на моих клиентов?

— Вы звоните, чтобы поиздеваться, Павел Филиппович?