Поэтому я вынул из кармана телефон и нашел в списке контактов номер Иванова. Нажал на вызов.

Жандарм взял трубку не сразу. Я уже хотел было отменить звонок, как в динамике послышалось сопение и возня. А затем недовольный отрывистый голос жандарма:

— Что-то срочное, Павел Филиппович?

На заднем плане в динамике послышалось неразборчивое пьяное бормотание, и Иванов обратился ко мне:

— Подождите минутку.

Раздался шелест, словно телефон убрали в карман. А затем приглушенные удары и окрик:

— А, ну быстро успокоился!

Я удивленно поднял бровь. А в динамике вновь послышался голос жандарма:

— Простите, мастер Чехов. О чем вы желали поговорить?

— Наверное, я не вовремя… — начал было я, но Дмитрий меня перебил:

— Ну что вы, Павел Филиппович. Пятница. Время, когда отделения заполняются бузотерами и хулиганьем. А сегодня еще футбол. Эта публика не понимает хорошего обращения и человеческого языка. Итак, о чем мы там говорили?

— В деле Волкова был один свидетель, который опознал фигурантов, — начал я и достал из ящика стола папку с делом. Перелистал страницы, нашел нужную и продолжил:

— Некий Пономарев. Он был единственным пострадавшим в деле. Не могли бы вы подсказать его адрес?

— Хорошо, Павел Филиппович.

По установленной традиции Иванов отменил вызов не попрощавшись. Я пожал плечами и положил телефон на стол. А через несколько мгновений в дверь постучали. И в приоткрывшуюся щель между створкой и косяком появилась голова Фомы:

— Вашество, я тут узнать хотел по поводу того… Делового центра.

— По поводу какого? — не понял я.

— Где вы помещение арендовать хотели, — терпеливо продолжил слуга.

— А, точно, — вспомнил я и уточнил. — И что?

Фома хитро улыбнулся:

— Так можно сегодня все и устроить.

Я задумчиво потер ладонью подбородок:

— Хм. Полагаешь?

— А то! Незачем тянуть. Не зря говорят, что ковать железо надобно горячим,- заверил слуга.

— Ну, почему бы и нет? — ответил я.

Фома кивнул:

— Тогда пойду подготовлю «Ласточку».

Питерский исчез за дверью. Я же взял лежавший на столе телефон и хотел было позвонить жандарму, но аппарат в ладони зажужжал.

— Дмитрий Иванов, — прочитал я высветившееся на экране имя и довольно улыбнулся. — На ловца и зверь бежит.

Нажал на кнопку, принимая вызов. И в динамике послышался уставший голос:

— У меня для вас плохие новости, мастер Чехов. Потерпевший по делу трагически скончался через год после оглашения приговора Волкову.

— Вот как? — удивился я. — И как же это произошло?

Послышался звук шагов, словно мой собеседник прошел по коридору. Затем раздался скрип открывшейся двери и щелчок зажигалки.

— После суда Пономарев получил крупный контракт на застройку, это помогло парню выбраться из долгов и переехать из городской квартиры на остров Промышленников. Но потом пришла смена Императора, и стройка начала буксовать, Пономареву пришлось набрать кредитов, но и это не спасло компанию. Мужику пришлось продать сперва все активы, а затем и городскую квартиру. А потом его нашли одним несчастливым утром с простреленной головой. Как-то так.

— Да, — протянул я. — Ну и история. А родные у этого Пономарева остались?

— Только дочь, — ответил жандарм. — Жена не выдержала потрясения и угодила в дом скудоумия.

— Дочь живет в том же особняке?

— Нет, девочка сказала, что не хочет жить в этом доме. Уверяла, что там творится всякое, и уехала из Петрограда. Куда точно мне неизвестно. Быть может она так же слаба головой, как и ее матушка. Чему удивляться?

— А дом заброшен?

— Все верно, — подтвердил жандарм. — Но очень уж там дурное место, Павел Филиппович. В конце смуты, в доме обжились маргиналы. Их сменили служители какого-то культа. Которых, в свою очередь, выловила жандармерия. Это было громкое дело. Культистов отправили на дыбу. Об этом снимали передачу в цикле «Закон империи». И я там засветился на пятнадцатой и сорок шестой минуте.

— Да? Надо посмотреть.

— Я там не особенно удался, — смущенно продолжил жандарм. — Однако тот дом недолго пустовал. Уж больно место у него удобное. Там обосновалось сообщество художников, которые открыли в доме картинную галерею. Но интерес к современному творчеству у высшего общества быстро угас, и дом вновь оказался позабытым.

— Отлично, — довольно улыбнулся я. — Можете продиктовать адрес?

— Улица Энергетиков двадцать семь, — с готовностью сообщил жандарм и уточнил. — Это все?

— Нет, еще одно. Уже по нашему делу. Вы говорили, сегодня футбол?

— Ну да. Матч между «Имперским Спортивным Клубом Армии», и «Городским Клубом Петроград». Все свободные люди уже отправлены на усиление.

— То есть, часть Михайловского проспекта стоит перекрыть во избежание беспорядков?

— Ну, возможно… — ответил Иванов.

— Отлично. Тогда сделайте это. Остальное я доделаю сам.

— Уверены? — оживился жандарм.

— Если к вам сегодня привезут двух молодых людей, которых поймают в деловом центре, постарайтесь разместить их с комфортом.

— Договорились. Я вам обеспечу даже пряники на ужин.

Динамик замолчал. Я же довольно откинулся на спинку кресла, нашел в списке контактов номер Фомы и нажал на вызов. Время до вечера еще было. Можно навестить особняк, где раньше жил Пономарев. И узнать, почему парню начало везти именно после суда над Волковым.

Остров Промышленников находился в центре города. Когда Демидовы правили Империей, здесь обитала вся знать и элита Петрограда. После смены Императорской династии, многие из технических гениев попытались получить дворянский титул. Те, у кого это вышло, переехали на остров молодой знати. Те же, кто не вписался в новый формат, постепенно доживали свой век здесь, на заброшенном острове.

Нужный нам дом находился в самом конце улицы. Двухэтажный особняк, спрятавшийся за облезлым забором. Эмблема на воротах уже давно обросла ржавчиной, и герба семьи промышленников было не рассмотреть.

Крыша особняка заметно просела. Ее занесло опавшей листвой, а ставни были плотно закрыты и заколочены досками.

За оградой виднелся заброшенный разросшийся сад. Несмотря на начало лета, деревья казались сухими и корявыми, а нестриженые кусты топорщились колючими ветвями на территории там, где раньше, скорее всего, были клумбы. Судя по всему, сад был запущен уже очень давно.

Фома остановил «Ласточку» у ворот, и обернулся ко мне:

— Прибыли, вашество. Вам точно сюда надобно?

Я кивнул и вышел из авто. Подошел к воротам, щелчком пальцев призвал тотем, зажег «Фонарь Харона». И в тумане начали загораться красные силуэты.

Их было много. Из густой дымке на свет фонаря шли, подпитываемые силой, десятки призраков. И про себя я отметил, что это место лучше бы очистить. Нехорошо, когда столько беспризорных духов обитает на определенном участке. Впрочем, мне нужны были только двое. Я отсек все нити, кроме пары, и напитал подходящих призраков силой. Потушил «Фонарь», и по ту сторону ворот остались двое. Фигура в балахоне с накинутым на голову глубоким капюшоном, который скрывал лицо, и какой-то девушкой во фривольной маечке и короткой юбке. Судя по синякам под глазами и точкам от иглы на сгибах локтей, она умерла «почти» по естественным причинам.

— Откройте ворота, — приказал я, и призраки послушно кивнули. А ржавые створки начали со скрипом открываться.

Я шагнул в образовавшийся проем и уточнил у временных прислужников:

— Мне нужен Пономарев. Знаете такого?

Девушка судорожно кивнула:

— Отец-Основатель, — тихо прошелестела она.

— Верховный демон, которому мы поклонялись, — вторил ей культист.

Я удивленно поднял бровь:

— Вот как?

— Когда-то давно мы пришли сюда во время смуты. Мы искали просветления, и использовали для его достижения… разные вещи. И в один прекрасный день нам было видение. Великий отец пришел к нам. Он был учтив и вежлив. Но сообщил нам, что скоро умрет. Потому что в этой земле кончилась пища. И тогда…