Я кивнул. Про странную банду, которая своими методами борется с бандитизмом, и правда ходили легенды. А потом, когда я уже учился в лицее, банда эта вдруг пропала. В новостях говорили, что их ликвидировали во время особо удачной операции жандармов. И вот уже несколько лет про банду эту не было ни слуху.

— Они всех и хлопнули, — продолжил Митрич. — А у нас с Лешим все хотели узнать, где бандитский общак.

— Зачем? — удивился Фома.

— Любая банда, или просто движуха, не может существовать без денег, — просто ответил призрак. — Работа на нелегальном положении — удовольствие недешевое. Вот и потрошили эти люди бандитов. Мы им своих денег не отдали. Вот они нас и завалили. А от тел избавились. Страшные это были люди, скажу я вам, Павел Филиппович. Много они злого люда истребили. Кабы не они, кто знает, как бы сейчас дела обстояли. Может даже Империи не было. А так — только три банды и выжило.

— Их же вроде ликвидировали? Слаженными действиями отделов жандармерии, насколько я помню…

Митрич покачал головой:

— Сказки все это, мастер Чехов! Говорю же, они люди тертые. Систему знали и все на несколько ходов вперед просчитывали. Скорее всего залегли на дно на время, а сейчас вышли.

— Вышли? — удивленно переспросил я. — Что-то я не слышал про громкие убийства в последнее время.

— Так сейчас громкие и не нужны, — ответил призрак. — К чему лишний шум? Наоборот, тихо надо. Не привлекая внимания. Вот приказчики крупных государевых контор и банков из окон выпадать и начали. Или стреляются, например.

Я замер, вспомнив новостные сводки. А затем протянул понимающе:

— Во-от оно что…

— Методы подстраивают под реалии, — философски заметил Митрич.

Я откинулся на спинку сиденья и задумался. Призрак скорее всего был прав. И как я не понял это сразу?

— Если это все, мастер некромант, то пора мне, — подал голос с заднего сиденья Митрич. — Здесь становится… Неуютно.

Я кивнул и отменил тотем, отправляя призрака в межмирье.

— Ну и история, — покачал головой Фома. — Точно из книжки про бандитов.

— Редко когда такие истории бывают со счастливым концом, — рассеянно ответил я. И Фома это подметил.

— О чем задумались, вашество? — уточнил он.

— Да о банде этой, которая Лешего с Митричем убрала, — ответил я. — Прав скорее всего призрак.

— В том, что эти люди выжили?

— Именно. И теперь они снова начали работать. Только теперь более аккуратно.

Слуга пожал плечами:

— Если и так, вам то переживать не о чем.

— Не о чем, — согласился я. — Просто вдруг интересно стало. Надо иметь в виду, что в городе могут промышлять подобные люди.

Питерский не ответил. Просто уставился на дорогу. Я же закрыл глаза и задремал.

— Прибыли, вашество!

Голос слуги вырвал меня из полудремы, когда машина уже стояла у крыльца.

— Мы еще по делам поедем? — поинтересовался Питерский. — Или машину парковать можно?

— Можно, — ответил я, выходя из авто.

Под окном кабинета Яблокова срезала крупные цветы, и складывала их в корзину.

— Вы решили экономить на садовнике? — уточнил я с улыбкой.

— Брось, Павел Филиппович! Природник приходит к нам раз в неделю. И я думаю, что стоит дать ему задание вырастить пару деревьев во дворе, как считаешь?

— Согласен.

— А эти цветы восхитительно пахнут. Хочу поставить их в своей комнате. К тому же, обрезка пойдет кустам только на пользу.

— Как скажете… — Я осмотрел двор. — Кто-то приходил в мое отсутствие? Быть может приносили почту?

— А тебе не хватило дневной работы? — усмехнулась женщина. — Или ты кого-то ждешь?

Последний вопрос она задала напряженно, словно ожидая подвоха.

— Нет, но порой гости могут оказаться незванными.

— Твоя правда, — женщина заметила еще один подходящий для букета цветок и отрезала его от колючей ветки. — К тебе приходила Свиридова? Я слышала женский голос, и он показался мне знакомым.

— И наверняка вас ужасно раздражало то, что нельзя спуститься и проверить свои подозрения, не показываясь при этом на глаза, — предположил я.

— Я могла бы сейчас возмутиться и обидеться, Павел Филиппович! — женщина нахмурилась и смерила меня грозным взглядом. — Но ты слишком хорошо меня изучил. Мне и впрямь не хватает способностей призрака. Но тем не менее ты не ответил на вопрос.

— Да, Елена Анатольевна приходила по делам.

— Арина Родионовна должна быть в курсе ваших встреч, — заявила Яблокова. — Поверь, я знаю, о чем говорю. Нечаева может быть благоразумной и понимающей, но никто не отменял обычной девичьей ревности.

— Вы правы. И потому я поговорил с Ариной Родионовной, рассказав ей о своих делах со Свиридовой.

— Взрослеешь, Чехов… — усмехнулась женщина. — Неужто сам догадался?

— Морозов помог.

— Этот хитрый лис знает толк в интригах. Хорошо, что он любит твою бабушку и потому никогда не причинит тебе вреда. В ином случае нам бы пришлось его… того, — Людмила Федоровна провела пальцем по горлу и сделала страшные глаза.

— Чего «того»? — давясь от смеха, уточнил я.

— Того самого! Пришибить, чтобы не болтал лишнего. Он слишком много знает.

— Вы опасная женщина, — произнес я с показным ужасом.

— Спасибо, — улыбнулась соседка и кокетливо поправила воротник платья.

Я направился в дом. Он встретил меня тишиной. Поднявшись на второй этаж, я сел за стол в гостиной и рассеянно уставился в окно.

За спиной послышались приглушенные шаги, и я, не оборачиваясь, спросил:

— Людмила Федоровна, вы что-нибудь помните про ту банду, которая боролась с преступностью?

— Вот зачем, Павел Филиппович, такое на ночь вспоминать? — послышался голос Яблоковой. — Помню, конечно. А с чего ты про нее вспоминать надумал?

— Да решил сегодня закрыть одно дело, и привлек к этому Митрича, — ответил я.

Женщина подошла к столу, водрузила на него вазу с водой. Рядом поставила корзину с цветами и принялась обрезать с каждого цветка лишние листья и веточки. Я же пересказал ей разговор с монархистами в «нехорошей» квартире, и биографию миньона, которую он поведал нам с Фомой в машине.

Яблокова покачала головой:

— Не повезло ребяткам. А могли бы легализовать состояние, и жить припеваючи. Кстати, Митрич не сказал, где он клад припрятал?

Она обернулась ко мне, с интересом ожидая ответа. И я покачал головой:

— Нет. А я не уточнял.

Яблокова тяжело вздохнула и заняла кресло рядом с моим.

— И немалые деньги снова прошли мимо бюджета семьи… Так ты, Павел Филиппович, капиталы не приумножишь!

— А что дали эти деньги Митричу с Лешим? — уточнил я. И сам ответил на свой вопрос: — Шальные они, на них кровь и слезы. От таких денег счастья не прибавится.

— Тоже верно, — согласилась Людмила Федоровна.

— Так что вы думаете по поводу этой банды? — я вернулся к теме разговора.

Женщина несколько мгновений молчала, затем неохотно произнесла:

— Про этих людей в мои времена много слухов ходило. Сложно было определить, где правда, а где вымысел. Но действовали они профессионально. Военные или жандармы, которых беззаконие довело до крайней меры. Да и всех подряд они не убивали. Только тех, кто все разумные границы переходил. Зато делали это всегда показательно, словно казнили, чтобы другим урок был.

— Разве их не искали разбойные люди?

— Искали. Предлагали даже большие деньги за информацию про них. Вот только народные мстители, как их окрестили, понимали, как и что делать. И растворялись, будто и не было их. И за пару лет они сделали так, что их боялся весь криминальный Петроград.

— И даже вы?

Людмила Фёдоровна вздохнула:

— И даже я, — призналась она. — Ты пойми, Павел, как бы высоко каждый из нас не поднимался и какие бы люди за ним не стояли, смерть грозит каждому из нас. У меня тоже была охрана, были силы, равных которым в столице сложно было найти. Однако плохое случилось и со мной…

Женщина по привычке хотела скрыть отметину на лбу, но вовремя вспомнила про челку и вернула руку на подлокотник кресла.