— В особняке князя нет одичавших духов. Всех злых и неадекватных убирал один из старейшин дома.

— Тот, что в военной форме и в рубашке с пятном? — поинтересовался Фома.

Я кивнул.

— Дмитрий Васильевич по моему описанию признал в нем Сергея Егоровича.

— Это он и есть, — согласился я. — Я не знаю его истории.

— Князь сказал, что его пытались убить много раз. И каждый раз безрезультатно. Но однажды молодая служанка добавила в его напиток снотворное. Ей пообещали, что с хозяином ничего дурного не произойдет.

— Глупая девица, — вздохнул я.

— И жадная, — усмехнулся Фома. — Ее тоже пришибли в гостиной. В тот день многие из домашних отправились в мир иной.

— Большинство осталось в доме, — возразил я. — И все, кто не являлся родичами Шуйских, стали пищей для сильных духов предков.

— Тяжела доля призраков, — хмыкнул Питерский.

— Что есть, то есть, — не стал спорить я.

Дорога домой была практически пуста. Какое-то время, мы ехали молча, размышляя каждый о своем. А затем Фома протянул:

— Не думал, что в одном доме может быть так много призраков.

— Несколько поколений семьи, большинство из них умирали не своей смертью, — ответил я, и Питерский покачал головой:

— Если их столько в доме Шуйского, боюсь представить, что будет ждать нас завтра.

Я только кивнул. Императорская резиденция пережила несколько правящих родов. Она помнила еще первые дворцовые перевороты, после которых лекари Синода писали сухие отчеты, сообщая очередной правитель умер от внезапной остановки сердца. Как все было на самом деле, не ведает никто. Кроме мертвых.

— Завтрашняя проверка может быть сложнее, чем мы рассчитывали, — вынужден был признать я. — Нам понадобятся дополнительные силы.

— Я уже распорядился, чтобы вместе с нами поехала оперативная группа, — отозвался Фома.

— На них нужен оформить пропуск, в котором стоит указать данные каждого работника, — добавил я.

— Все это обещал оформить Александр Васильевич, — произнес Питерский. — Данные я ему уже озвучил. Почитай сразу после того, как несколько поколений Шуйских встретили нас у порога.

Я усмехнулся, невольно отметив, как оперативно Фома принял правильное решение, не отвлекая меня от работы по переводу призраков. Быстро парень набирается ума да знаний.

— Полагаю, что с каждого возьмут клятву о молчании. Потому как у нас всех будет возможность узнать какие-то секреты правящего рода.

— Потребуется — дадим слово, — флегматично заметил парень. — Думаю, что все готовы служить императору.

— Это обещание очень понравиоись бы кустодиям, — отметил я.

При упоминании данной службы Фома вздохнул.

— Будет не особенно приятно, если к нам опять присоединиться этот Вальдоров.

— Может, он лечит руку, — предположил я.

— Точно, — усмехнулся Питерский. — Для человека травма могла оказаться довольно болезненной. Даже при помощи талантливого лекаря этот вредный Константин должен долго приходить в себя.

— А говорил, что просто лапой махнул, — напомнил я другу.

— Так у меня лапа здоровенная. Я ж размером с хорошего бычка.

— Кот у тебя крепкий, — согласился я и парень расцвел от комплимента. Даже уши на макушке появились.

— Мне Иришка написала, пока вы работали, — вдруг спохватился Фома.

— Что сообщила? — полюбопытствовал я.

— Пишет, что дом очень красивый, что Софья Яковлевна приветлива. Что еду подают чудно, а еще она успела выспросить несколько рецептов у повара княгини.

— Он обычно никому ничего не рассказывает, — удивился я.

— Наверняка ей помогла разузнать все ваша Арина Родионовна, — предположил Фома и осторожно покосился на меня.

— Да, она у меня такая, — отозвался я, и на душе стало тепло.

Мы довольно быстро добрались до дома. Машина въехала в арку и остановилась у крыльца, на ступенях которого уже дежурил Козырев:

— Мастер-некромант, за ваше отсутствие никаких происшествий на территории не возникало, — отрапортовал он, едва я вышел из авто. — Особо подозрительных личностей рядом с домом замечено не было. Обычные зеваки не в счет. Каждый из них был проверен и напуган.

— И каким же образом? — уточнил я.

— Кому-то хватило пенделя, а паре пришлось отвесить подзатыльники.

— И много было тех, кого вы воспитали подобным образом?

— Человек десять, — махнул рукой Василий. — Обычный день у дома некроманта. Вы у нас личность знаменитая. Ротозеев хватает. На другой стороне улицы прогуливаются несколько подозрительных парней в темных костюмах. Не удивлюсь, если они из числа «Сынов».

— С чего вы сделали такие выводы?

— Взгляды у них оценивающие. И когда мимо проезжала машина жандармерии, то они сразу же приняли совсем уж расслабленный вид. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, что они тут просто так гуляют.

— Умно, — оценил я.

— К тому же они семечки лузгают и в шелуху в карманы складывают, — подал голос Борис Николаевич. — Никакой приличный человек не станет такого делать.

— На тротуар что ли бросать надо? — фыркнул Козырев. — Ничего дурного нет, что в карман мусор складывают.

— Потому что не привыкли носить дорогие костюмы, — упрямо продолжил библиотекарь.

— Это здесь при чем? — возмущенно засопел Козырев.

— При том, что от шелухи мусор и масло. Ткань потом придется застирывать, — пронудел Борис Николаевич, и на губах его появилась едва заметная ехидная усмешка.

Я понял, что призрак наслаждается перепалкой.

— И куда надо бросать мусор? — не унимался Василий.

— В специальный кулек можно. Хотя приличные люди и вовсе не лузгают семечки.

— Что это значит? — Козырев помрачнел и стал чуточку выше. — В каком это смысле? Кто в таком случае семечки лузгает?

— Всяческий сброд обычно, который костюмы не носит…

Фома Ведович проигнорировал эту реплику и прошел мимо призраков. Я тоже решил не вмешиваться и просто направился к дверям.

— Какие-то еще новости есть? — бросил я через плечо с напускным раздражением.

Козырев враз потерял интерес к собеседнику и прошел сквозь стену.

— Вам звонили из адвокатской палаты. Уточняли, когда вы сможете выйти на дежурство, — деловито продолжил Василий. — Но ответить мы, увы, не сумели. Хотя едва голоса не сорвали, так кричали.

— Зачем?

— Стоило попробовать, — усмехнулся Борис Николаевич, и стало ясно, что инициатором этого эксперимента был он.

Я тяжело вздохнул. А Козырев продолжил:

— Но после того как секретарь палаты положила трубку, мы посовещались и решили перезвонить Арине Родионовне. Она вроде бы поняла нас и обещала поговорить завтра с мастером Васильевым.

— Зачем вы вообще брали трубку? — лениво осведомился Фома.

— Телефон надрывался так, что никакого терпения не хватило, — просто ответил Василий. — Мы устроились тут сыграть партию в картишки. А он звонил и звонил. Аж зубы сводило от этого звука.

— У вас нет зубов, — напомнил я.

— Мы поначалу хотели провод выдернуть, — охотно добавил Борис Николаевич, — да розетка оказалась хитро спрятана. Так что потом обратно приладить сложно было. Мы уж и этого вашего помощника, который котам прислуживает…

— Евсеев, — напомнил я, и призрак невозмутимо продолжил:

— Евсеева просили помочь. Но он нас не заметил.

Василий оттеснил нового приятеля и предложил:

— Павел Филиппович, может быть замените его на того, кто умеет общаться с призраками? Всем было бы удобно. А то как-то неприлично держать в доме некроманта такого бесполезного человека.

Я не ответил. Поднялся в гостиную и поежился. Комната встретила меня тишиной. И это было… непривычно.

Я включил свет и сел за стол. Взглянул в окно, рассматривая прогуливающихся по набережной людей. Среди них и впрямь заметил несколько парней, которые стояли напротив нашего дома и неспешно вкушали ту странную еду, которую Гордеев называл шавермой. При виде этой трапезы я решил, что нужно было встать и пойти на кухню. И уже там поискать что-нибудь из еды, но за сегодня я сильно устал. Ноги налились свинцом, в голове шумело, а желудок недовольно заурчал.