Мужчина кивнул. Но мне показалось, что он пропустил мою фразу мимо ушей. Я невольно поймал себя на мысли, что по-настоящему внимательны к моим словам лишь мертвые.

— Скорее всего, вас ждет блестящая карьера, Павел Филиппович. И дело не только в вашем образовании, достойном происхождении и таланте. Есть у вас харизма, — произнес адвокат и вынул из кармана пиджака картонный прямоугольник. — Думаю, я не первый, кто делает вам такое предложение, но если захотите в нашу коллегию — я буду рад. И обязательно выступлю в поддержку вашей кандидатуры.

— Благодарю.

Я принял прямоугольник, повертел его в руках, заметив знакомый адрес, и убрал в карман. Но все же не выдержал и уточнил:

— Позвольте полюбопытствовать, госпожа Свиридова была в вашей коллегии, верно?

Егор Игнатьевич смутился. Не думаю, что ему часто удавалось испытывать подобную эмоцию. Однако стоит отдать должное профессионализму адвоката, который почти сразу вернул лицу благостное выражение.

— Да, Елена Анатольевна была самой молодой адвокатессой в нашем сообществе.

— Как так вышло, что ее попросили из коллегии? — спокойно продолжил я.

— Павел Филиппович, я наслышан о вашей с ней вражде…

— Я бы не назвал наши взаимоотношения враждебными, — возразил я.

— Насколько мне известно…

Мужчина осекся, наткнувшись на мой холодный взгляд.

«Так его, мастер», — раздался совсем близко свистящий шепот.

«Прикажите, и мы его…»

Я едва заметно покачал головой, и угодливые призраки тут же отступили прочь.

— Не ожидал, что вы станете верить городским слухам, — с вежливой улыбкой заговорил я.

— Елена Анатольевна допускала некоторые ошибки, — промямлил мужчина.

— Она мастер своего дела, — возразил я. — И я точно знаю, кто просил о том, чтобы ее выперли из профессии.

— Вы должны понять, Павел Филиппович, что никто не хочет проблем. Раз вы понимаете, кто решил подвинуть девушку, то осознаете, что бодаться с господином Свиридовым желающих не нашлось.

— Вам стоит признать, что она получила место не благодаря своему отцу.

— Что теперь об этом говорить, — усмехнулся Егор Игнатьевич. — Есть старая поговорка «баба с возу и кобыле легче». Елена Анатольевна многих раздражала своими успехами.

Было заметно, что наша беседа стала для него в тягость.

— Что ж, не особенно люблю быть тем, кто приносит плохие новости, — я позволил себе легкую полуулыбку, — но вынужден сообщить, что с Еленой Анатольевной вы здорово просчитались.

— О чем речь?

— Ее пригласили на работу кустодии.

Я с мрачным удовольствием наблюдал, как адвокат бледнеет и рассеянно ослабляет узел галстука.

— Остается надеяться, что княжна не злопамятная. И не станет отыгрываться на тех, кто поступил с ней несправедливо, — продолжил я.

— Вы уверены, что сами кустодии… — собеседник посмотрел на меня с надеждой.

— Конечно. Я дал Елене Анатольевне самые лучшие рекомендации, когда новый начальник организации спросил меня о хорошем адвокате, который сможет рьяно служить империи.

— Что ж, приятно знать, что девушка нашла себе хорошее место, — пробормотал адвокат, но искренности в его голосе не слышалось.

В коридор выглянула помощник судьи и пригласила нас в кабинет. Мы последовали за ней.

Судья уже сидел в кресле, перед ним лежало раскрытое дело. И едва мы заняли места напротив трибуны, он зачитал решение. Требования истца оказались удовлетворены практически в полном объеме. И судя по лицу Егора Игнатьевича, такое решение вполне его устраивало:

— Когда можно будет забрать решение? — поинтересовался он.

Служитель Фемиды с тоской покосился на гору папок на одном из столов и ответил:

— Недели через три.

Это было нарушением гражданского Кодекса Империи, по которому решение должно было быть выдано на руки в течение десяти дней. Но Егор Игнатьевич только кивнул, соглашаясь и с этим.

— Благодарю, уважаемый суд.

Он встал из-за стола, взял сумку и направился к дверям. Я последовал было за ним, но в этот момент за спиной послышалось:

— Павел Филиппович, можно уточнить у вас кое-что? По вашей специфике

Уже у дверей я остановился. Обернулся и произнес:

— Конечно.

— Сколько времени живут в этом мире призраки? — уточнил судья, когда я подошел ближе.

— По-разному, — ответил я. — Многих забирают сразу после смерти. В этом мире остаются только те, кого держат какие-то сильные эмоции. Или недоделанные дела.

— Ну, а вот если призрак, допустим, остался в этом мире, — полюбопытствовал собеседник. — Он будет находиться здесь вечность?

— Если призрак остается один, то быстро дичает, — ответил я. — А если ему нечем будет питаться, он ослабнет и впадет в спячку.

— Вот оно что, — пробормотал судья. — А эти призраки могут перемещаться по городу, например?

Я покачал головой и пояснил:

— Призраки привязаны к месту своей смерти. И не могут далеко от него отходить. Но некромант, или очень сильный шаман, способен найти предмет, к которому привязан призрак, и взять его с собой. Переместив таким образом и самого духа.

Судья откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в одну, только ему видимую точку за окном.

— Спасибо, Павел Филиппович, — произнес он после долгой паузы.

— Если это все, то…

— Да, конечно, мастер Чехов. Идите.

Я кивнул, попрощался и вышел за дверь.

Коридор здания суда начал заполняться людьми. И как оказалось заседаний на сегодня было назначено достаточно. Просто нам повезло попасть в суд с утра. Люди собирались у кабинетов в ожидании, когда их вызовут. К обеду, скорее всего, в коридорах будет не протолкнуться.

Спустился в холл и вышел из здания и прищурился, глядя на залитую солнечным светом улицу. Затем зашагал в сторону парковки, где стояла машина моего сегодняшнего водителя.

Не сразу заметил Гришаню, который ожидал меня у капота авто. Вид у парня был немного встревоженный. Это меня насторожило. И я осторожно уточнил:

— Что-то случилось?

— Просто вы не предупредили меня, мастер, что, работая вашим водителем, придется общаться с разными типами, — просто ответил тот. — Вот и…

Сперва я усмехнулся, решив, что наступили странные времена, раз некроманта не считают страшным. И даже подумал, не стоит ли всерьез оскорбиться. Но лицо у водителя было бледнее обычного. А вспомнив, как Гришаня ведет себя на дороге и кто стоит за этим непростым человеком, я нахмурился и осторожно уточнил:

— И кто же смог тебя напугать?

— Скажете тоже, — приосанился парень. — Меня не так-то легко напугать, знаете ли. Вот только кустодии всегда стращали меня похлеще сказок о мстительных призраков.

— Это не сказки, — обронил я и открыл дверь, чтобы занять задний диванчик.

И только после того, как Гриша уселся на свое место, уточнил:

— Кто из кустодиев к тебе подходил?

От этой фразы водитель переменился в лице:

— А их у вас в знакомцах не один?

Парень стянул с головы кепку и пару раз махнул ею, чтобы создать сквозняк. Вот только меня этот трюк не особенно впечатлил. Я ждал ответа с истинным некромантским терпением. Поняв, что меня этим спектаклем, не пронять, Гришаня вернул кепку на волосы и поправил ее так, чтобы козырек съехал набок под особенным углом.

— Он представился Константином Михайловичем…

— Вальдоров, — процедил я сквозь зубы, а потом уточнил, — А как ты догадался, что он не просто жандарм? Неужто удостоверение показал?

— Мне не надо корочкой в морду тыкать, чтобы я понял, кто есть кто, — усмехнулся Гриша. — Ни один другой бы не стал смотреть так холодно и… знаете, оценивающе так. Этот Вальдоров настоящий кустодий.

— Скажи лучше, что кто-то из юристов ему поклонился или ты у него документ из кармана вынул, — предположил я и едва не засмеялся, когда глаза у парня пораженно распахнулись.

— Ну это было потом. Когда я обо всем уже догадался, — протянул Гришаня с кривой усмешкой.

— Так чего он от тебя хотел?