Людмила Федоровна повернулась ко мне и демонстративно изогнула бровь.

— Я хотел сказать…

— Ты сейчас ступаешь по очень тонкому льду, юноша, — холодно предупредила Яблокова.

— … вы будете лучшей воспитательницей для детей. И неважно чьих, — осторожно произнес я.

— А что по поводу возраста? — прищурилась Людмила Федоровна.

— Он у вас самый подходящий.

— Для чего? — продолжила давить соседка, но не стала дожидаться ответа и заявила, — Для брака я слишком мудрая.

— Да, — быстро кивнул я.

Однако Яблокова решила разъяснить свою позицию.

— Это в юности можно выскочить за любого парня с приятной мордашкой. Молодежь всегда глупа и наивна. В этом есть своя прелесть. Оба молодожена верят в любовь и в собственное бессмертие. Даже клятвы произносят не раздумывая о словах. Он считает, что никогда не изменит. Она уверена, что ни за что не разочаруется. Это потом приходит прозрение. Спустя время он понимает, что юность проносится мимо. Она замечает недостатки, которых раньше не видела.

— Звучит мрачновато, — хмыкнул я.

Яблокова вздохнула и грустно улыбнулась.

— Я верю, что тебя обойдет сия чаша. Твоя избранница не так проста, как кажется. Она не помнит своих прошлых жизней, но они у нее были. И этот опыт не зальешь корвалолом.

— А я сам?

— Ты некромант. И это делает тебя зрелым даже в твоем нежном возрасте, — женщина покачала головой. — Ты не имеешь своего опыта, но перенимаешь чужой.

— Пожалуй, — не стал спорить я.

— А мне поздно верить в чудеса, — продолжила соседка с задумчивым видом. — Когда-то я мечтала стать невестой. Считала, что буду хорошей женой и матерью. Однако, жизнь… точнее смерть, все расставила по своим местам. Я умерла и пролежала в гробу не один десяток лет.

— Но сейчас все изменилось, — напомнил я. — Вы живая…

— Уверен? — женщина взглянула на меня, и мы какое-то время замерли.

Я по обыкновению ждал, пока собеседница отомрет. А она по старой привычке не отводила глаз. Через какое-то время стало понятно, что проигравшего в гляделки не будет. И я потупил взор, чтобы Яблоковы не испытывал неловкость.

— Я привыкла быть мертвой, — произнесла она тихо и добавила, едва слышно, — Мне поздно начинать все сначала. Да и не с кем.

— Бросьте…- ответил я, чтобы развеять мрачность.

— Поверь, Паша, я сейчас в том прекрасном возрасте, когда не соглашусь на первого попавшегося, который носит штаны. Я понимаю свою ценность, знаю толк в жизни, даже несмотря на опыт долгого посмертия. К тому же я довольно богата. И это стоит учитывать.

— Разве это недостаток? — удивился я.

— Конечно, — рассмеялась женщина. — Мне не подойдет кто-то с меньшим капиталом. Ты представь, каково будет мужчине, которому придется мне соответствовать? Он не сможет тратить такие же суммы, как я. И даже простой отдых на Кислых Водах станет для него серьезной тратой. Ремонт дома, хороший гардероб, украшения, услуги достойного лекаря. И что ты прикажешь мне делать? Экономить на себе, чтобы не оскорблять бедного избранника? Или оскорбить его еще больше, предлагая взять все траты на себя?

— Вы же современная женщина… — начал было я, но Яблокова взмахнула рукой, призывая меня замолчать.

— Ни один мужчина не простит женщине более высокого статуса. Он предпочтет, чтобы дама была в беде и нужде. Чтобы ощущать себя рыцарем и хозяином положения. Иначе, мужчина станет завидовать, таить злобу. А там и до скандалов рукой подать…

Людмила Федоровна запнулась и вернулась к газете буркнув:

— Конечно, я могу заблуждаться. Но проверять свою догадку не стану. Лучше буду воспитывать котов и детей Фомы с Иришкой. А потом и твоих с Ариной. Я стану хорошей тетушкой, что будет баловать малышню, и рассказывать всякие истории, в которые невозможно верить будучи взрослыми.

Я решил не спорить и мудро заявил:

— Ваше право. Однако, я думаю, что вы довольно молоды, чтобы делать глупости и быть наивной.

Яблокова улыбнулась и сменила тему:

— Как прошло заседание?

— Победой для моего нанимателя, — ответил я и оглянулся. — А где все?

Людмила Федоровна оторвалась от газеты и с удивлением посмотрела на меня:

— Разъехались по делам. Или ты думал, они будут сидеть здесь весь день?

В последней фразе чувствовался подвох. И я не стал отвечать. Яблокова же настороженно прислушалась к чему-то, а потом поднялась на ноги, подошла к окну и довольно произнесла:

— Кажется, у семьи Чеховых скоро сменится водитель.

— Почему? — не понял я.

— Потому что этот нагловатый Гриша вероятно отправится на каторгу, — загадочно ответила Людмила Федоровна, с любопытством глядя на что-то происходящее на улице.

Эта фраза смогла меня заинтересовать, и я присоединился к соседке, чтобы выглянуть в окно. На выезде из арки расположились две машины, одна из которых принадлежала Грише. Сам парень уже стоял рядом и активно жестикулируя, выяснял что-то с водителем соседнего транспорта, интеллигентного вида мужчиной средних лет в сером пальто.

— Надеюсь, жандармы прибудут быстро, — продолжила Людмила Федоровна, с явным интересом следя за происходящим. — Потому что если твой подопечный убьет этого милейшего человека с подозрительными татуировками на кистях, то рискует надолго попасть на каторгу. Значит, у тебя будет шанс вызволить парня из острога. Не зря ж тебя считают одним из самых удачливых адвокатов Петрограда.

— Вы полагаете, что это хорошее развитие событий? — удивился я.

— Полагаю, за парня заплатят «Сыны». Деньги будут весьма кстати.

— Дело ведь не в деньгах? — предположил я.

— Ты прав. К нам вновь заглянет Гордей Михайлович. Быть может, даже я случайно приглашу в это время Елену Анатольевну на чашку чая…

Я вздохнул и произнес:

— Вы мрачный гений, Людмила Федоровна.

— А несколько минут ты уверял, что я могу позволить себе быть наивной, — усмехнулась женщина.

— Ярослав, Василий, — позвал я призраков.

Они появились в гостиной через несколько секунд, и я продолжил:

— Попробуйте прекратить этот безобразный конфликт, пока он не перерос в драку.

— Ой, да что страшного может случиться, если эти двое милейших людей подерутся? — возмутилась Яблокова. — За потасовку им грозит максимум штраф. Ну заплатят они в казну по рублю –другому. Не обнищают. Зато какое будет зрелище.

Оппонент Гриши тем временем нырнул в салон своей машины, и через секунду появился в поле зрения с битой, которые используют в игре в лапту.

— А вот это уже не совсем честно, — тут же заметила Яблокова и насупилась. — Так он покалечит нашего паренька. Может даже зубы ему погнет. А там между прочим один золотой. Попрошу Бориса Николаевича найти его потом на асфальте. Суну его в жестяную баночку, чтобы гремел. Будет игрушка для котов…

— Драка может закончится нанесением увечий, — возразил я, понимая, что Яблокова по своему обыкновению шутит. — Причем не факт, что эти увечья получит Гриша.

— Тогда это будет чистой воды самооборона, — парировала Людмила Федоровна. — И штраф платить не придется. Жандармы просто составят протокол и отпустят его на месте.

Гриша среагировал моментально. Он отшатнулся, разрывая дистанцию, и потянулся за спину, где за поясом брюк, под полой пиджака прятался его аргумент для разрешения спора. Я успел заметить рукоять пистолета. И это было скверно.

— Или превышение самообороны, и то если сильно повезет, — ответил я и обернулся к призракам. — Вы еще здесь? Быстро во двор, пока водитель не застрелил этого несчастного.

Призраки кивнули и исчезли в полу. Два полупрозрачных силуэта появились в арке, и оба бойца замерли, сверля друг друга злобными взглядами. Но к активным действиям они переходить не спешили. А через секунду, мужчина в пальто опустил биту и что-то произнес. Оппоненты пожали друг другу руки и сели в авто, разъезжаясь каждый в свою сторону.

— Ну вот, — вздохнула Яблокова. — Такое зрелище испортил, Павел Филиппович. Эх ты. До чего ж ты скучный некромант. Того и гляди крылья за спиной вырастут и нимб над головой появится. Сам не творишь интересные вещи и другим не позволяешь.