— А кто сказал, что Мишаня умный? — возразил я.

— Тоже верно, — вздохнул водитель. — Может, он и дурак, каких свет не видывал.

— Значит, парень может быть как в безопасности, так и в плену. И надо найти возможность с ним встретиться.

— Если понадобится, то собак я возьму на себя, — буднично предложил парень.

— Как у тебя получилось так ловко отвлечь собак? — спросил я.

Гришаня замялся, словно раздумывая, стоит ли говорить. Я же терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями и решит продолжить. Было странно видеть смущение на лице обычно беззаботного парня.

— Тут дело такое, Павел Филиппович, — после паузы начал он. — Я этого всего объяснить вряд ли смогу, но попробую. Когда я совсем маленьким был, а отец еще не увлекся игрой, мы жили в загородном особняке. Отец сторонился людей, и построил дом за столицей, у опушки Симоновского леса.

Я нахмурился. Симоновским лесом называли широкую лесополосу в пригороде Петрограда, про которую ходило очень много разных слухов. Сама лесополоса носила статус заповедника, вход в которую был строго запрещен. Но этот запрет, как водится, не останавливал поток желающих проверить, правдивы ли легенды, что складывают о лесе. Говорят, тех, кто мог выйти из той полосы, отлавливали кустодии. И больше незадачливых туристов никто не видел. Но может это были всего лишь слухи, которых в Империи и без того хватало.

— Вот когда я мальцом был, очень любил тайком пробираться в лес и гулять там, — продолжил Гришаня.

— А правду ли говорят, что место то необычное? — уточнил я.

Гришаня улыбнулся, и мне показалось, что клыки у него чуть длиннее, чем следовало.

— Байки с пустого места не рождаются, мастер Чехов, — уклончиво ответил он. — Но и преувеличения в тех рассказах тоже с избытком. Один раз я маленьким слышал про старика, который жил в том лесу и умел понимать язык животных. А еще он считал, что любой зверь может стать похожим на человека.

— Интересная теория, — пробормотал я, вспомнив Арину Родионовну.

Гришаня повернулся ко мне, и я заметил, как в его глазах блеснул странный огонек:

— Так вот, в том лесу был лесник, — продолжил парень. — Злющий как демон. Стоило кому-то неподалеку от деревьев запалить костер или заломать березку, как он выходил из-за деревьев и шел к нарушителям. И у кого хватало ума — те бросались прочь, позабыв о вещах и припасах. У него была целая свора собак, которые бегали по лесу в поисках чужаков. О них говорили всякое. Ходили слухи, что опасно оказаться на улице, когда луна становится полной. Потому как именно в такие ночи эти звери могут уходить далеко от своего хозяина. Некоторые уверяли, что эти псы в особые ночи выбирались в ближайшие деревни и заглядывали в окна домов.

— Жутковатое поверье, — поежился я.

— Однажды мне не повезло проверить эту страшную сказку, — едва слышно проговорил Гриша.

Парень ненадолго замолчал, а затем продолжил:

— Я тогда уже неплохо ту часть леса знал и поэтому бродил там без опаски. Но однажды меня угораздило заплутать. Уж не ведаю, как так вышло, но я не смог различить привычных троп. Мне все время казалось, что дорожки извиваются и меняются, стоит мне зажмуриться. Спустились сумерки, которые в лесу сделались куда гуще. За каждым деревом мне мерещилось движение. Я бежал, не разбирая дороги, натыкаясь на кусты и кочки. Потом угодил в студеный ручей и вымок до нитки. Кое-как выбрался из воды и вдруг узнал дорогу. Оказалось, что до выхода из проклятого леса меня отделяла всего пара десятков метров. От радости я едва не задохнулся. Но рано я праздновал спасение.

— Что же произошло? — затаив дыхание, спросил я.

— Когда передо мной уже маячил просвет, на дороге позади меня показалась пара псов лесника.

В своем воображении я словно воочию увидел мальчишку на лесной тропе и гончих.

— Длинноногие, поджарые, с черной короткой шерстью, — продолжил Гриша, словно читая мои мысли. — Они вышли на дорогу и застыли, рассматривая меня. Не рычали даже. А потом как по команде бросились на меня.

— И как тебе удалось сбежать? — спросил я осторожно.

— Никак, — глухо ответил Гришаня. — Конечно же, я пытался. И даже смог выскочить из проклятого леса. Но в небе уже висела полная луна. И псы на самом деле смогли выскочить вслед за мной. Быть может, они всегда умели так делать…

Парень нервно повел плечами.

— Я даже понять не успел, что произошло, как псы сбили меня с ног и принялись рвать на части.

— И как же ты выжил? — сипло уточнил я.

Гришаня покачал головой:

— Не знаю, мастер. Я сознание потерял. Помню лишь сквозь марево боли, что кто-то отдал приказ не добивать добычу. Потом мир вокруг меня закачался, то проявляясь в красных тонах, то погружаясь в беспросветную тьму. Точно знаю, что я не мог идти сам после трепки, заданной мне теми псами. Но пришел в себя уже на пороге особняка, залитый лунным светом, в котором мои раны казались черными.

Гриша замолчал, словно мысленно вернулся в тот далекий день. И я вновь не стал его торопить. Тогда он продолжил глухим голосом:

— Как сейчас помню, дверь открыта, на пороге стоит мама, лицо у нее бледное, рот приоткрыт, в глазах ужас. Она почему-то не кричала. Просто замерла как статуя. Отец оттолкнул ее, схватил меня и внес в дом. Оттащил в комнату и уложил в кровать. Помню, я тогда подумал, что испачкаю простыни красным и их никогда не получится вычистить.

— И что случилось потом?

— Я бился в лихорадке почти месяц, толком не приходя в себя. Родители вызвали из Петрограда лучших лекарей. Отец даже продал дорогую машину, чтобы заплатить за их услуги. Но все целители только руками разводили, не понимая, что со мной и как это лечить. И родителям моим сказали, что я либо сам выкарабкаюсь, либо помру. Тут как Искупитель решит. Мамка рядом с моей кроватью день и ночь сидела, а к концу четвертой недели в нашу дверь постучали. Быть может, никто и не пустил бы на порог гостя, да только именно в тот момент, как дверь распахнулась, я закричал. Снаружи оказалась бабка, которую никто до того в деревне не видел. Она грубо оттолкнула слугу с дороги и подошла ко мне. Затем приказала матери открыть окно, перестелить мою постель и принести ключевой воды, чтобы меня омыть. Моя матушка была так измучена, что даже не подумала возразить. Хотя и понимала, что омывают обычно такой водой мертвецов. Она потом говорил, что старуха вела себя так, словно была хозяйкой в нашем доме. Велела принести ей кресло, в котором обычно сидел отец у камина, а потом насыпала матери в руку крупных белых семечек.

— Что? — насторожился я, вспомнив о похожей старухе, которую встречал пару месяцев назад.

— Матушка призналась, что ничего вкуснее тех семечек отродясь не ела. А старуха тогда успокоила ее и заявила, что скоро сын ее на ноги встанет. И будет неправильно, если он встретит осунувшуюся зареванную мать.

— И что было потом?

— Я очнулся ночью. И увидел перед собой…

— Старуху?

— Сову, — удивил меня ответом Гриша. — Здоровенная птица сидела на спинке моей кровати и смотрела на меня огромными глазами. Потом взмахнула крыльями и неслышно вылетела в окно. Будто и не было ее рядом никогда. Только несколько перьев осталось на постели. Я кое-как добрел до соседней спальни, где и разбудил родителей. Только вот на ноги я встал уже совсем другим человеком.

— Это как? — не понял я.

— Что-то во мне поменялось, Павел Филиппович, — ответил парень. — Раны, например, начали быстро заживать сами по себе. А еще собаки меня стали бояться. Вернее, признавать за мной силу. Ну и некоторые люди тоже. Я мог человека на место поставить, даже не влезая в драку. Просто словами. Да и на дамочек эта сила действовала безотказно.

— Вот оно что, — протянул я. — Странно, очень странно.

— Вы не первый, кто мне это говорит, — усмехнулся парень. — Только вот что именно со мной произошло, никто объяснить так и не смог. Хотя я об этом языком и не трепал. Мне кажется, эти особенности заметил только мастер Рипер. Словно он уже встречался с подобным. Но мне он так и не объяснил. Просто сказал: всему свое время.