Я чуть усмехнулся и взглянул на аккуратно сложенные бумаги на столе.

— У нас будет всё. Даже с запасом. Главное — чтобы тот, кто это увидит, не отмахнулся и отвернулся.

— Не отвернётся, — коротко пообещал Морозов. — Это уже моя ответственность. Главное — соберите доказательства.

— Для обжалования этих сделок доказательств вполне хватит, — спокойно заверил я. — Всё документально, с датами, подписями и следами, которые они почему-то не сочли нужным заметать.

— Хорошо, — ответил Александр после короткой паузы. — Я дам знать, когда будут результаты.

— Спасибо, — произнёс я и добавил, немного громче — Есть просьба, Александр Васильевич. Не про статью, не про заговоры.

— Неужто вы решили выбрать для своей невесты помолвочное кольцо? — хитро осведомился родич, заставив меня сглотнуть. — Я помню, что вы не так давно пережили пару событий, которые вполне могли завершиться для вас печально. Вы даже пропустили помолвку, которая прошла, пока вы были без сознания. Но пора и честь знать, Павел Филиппович. Девушка может решить, что вы передумали.

— Это не так, — горячо возразил я.

На другом конце провода послышался хитрый смешок.

— Но сейчас бы мне хотелось попросить вас о том, чтобы за моим домом и близкими присмотрели ваши люди. Без шума.

— Кустодии? — сухо уточнил старик.

— Да, из тех, кому вы сами доверяете. Я беспокоюсь, что люди из «Сотружества» могут попытаться надавить на меня через Арину. Через Лаврентия или Фому.

Морозов сразу понял, к чему я веду. Я услышал, как он чуть выдохнул в трубку, будто сам мысленно обошёл кругом дом, взглянул на окна и соседей.

— Бандитскую крышу вы отклонили? — спросил он просто. — Уверен, что вам предлагали помощь и «Кадеты» и «Сыны».

— Да, — подтвердил я. — Я отказался от предложения «прикрыть». Там слишком много людей с мутным прошлым, на которых «Содружество» может надавить или просто купить. А я предпочитаю спать спокойно и не переживать о тех, кто мне дорог.

— И вы доверите мне выбор вашей охраны? — уточнил Морозов как-то очень настороженно.

— Вам я верю, — ответил я без раздумий и добавил, — И кустодиям, которых вы выберете тоже.

Морозов хмыкнул.

— У вас было бы будущее в нашей службе, мастер Чехов.

— Я слишком упрямый, — возразил я. — И не смог бы подчиняться приказам без раздумий.

— Поверьте, иногда отсутствие выбора и свободы воли — благо. Но хорошо. что вы на своем месте. Пусть так и будет.

Он ничего не добавил, просто завершил вызов. Без прощаний, без формальностей. Всё, как и ожидалось.

Я медленно отложил телефон, позволив себе короткий выдох облегчения. Первая часть плана — самая напряженная была позади. Несмотря на родство, Морозов мог и отказать в моей просьбе. Однако он нашел ее уместной. А значит, надо работать в этом направлении.

Я взглянул в окно. Двор был тихим и спокойным, как будто за окном, в моем кабинете не решалась судьба многих людей.

Теперь оставалось самое «простое» — уговорить сотрудничать прокурорского работника Суворова. Он был моим другом, но при этом еще и человеком с острым умом, тяжёлым почерком и врождённой подозрительностью к любому делу, которое кажется простым.

Оставалось быть предельно честным. И чуть-чуть убедительнее обычного.

Я нашёл в списке контактов нужную строку и нажал на кнопку вызова.

Гудки тянулись лениво, один за другим, как будто телефон на том конце специально проверял моё терпение.

Я уже потянулся прервать вызов, когда наконец в динамике раздалось сухое, сдержанное:

— Слушаю, Павел Филиппович.

— Есть дело, мастер- будущий прокурор, — ответил я спокойно, но без лишних обходных фраз. — Такое, которое не хотелось бы обсуждать по телефону. Лучше бы вы заехали ко мне в кабинет

— Что-то срочное? — сразу же перебил меня Суворов.

В голосе не слышалось ни капли раздражения. Только деловой интерес и лёгкое напряжение. Он знал, что я не звоню без повода.

— Очень, — подтвердил я. — Кажется, мне удалось накопать кое-что по нашему с вами старому делу.

— Скоро буду, — коротко произнёс Суворов и завершил вызов без прощаний.

Я отнял телефон от уха, положил его на стол и на миг задумался, глядя в пустую стену напротив. Потом чуть откинулся на спинку кресла, позволив себе редкое, почти удовлетворённое движение. На губах появилась тёплая, усталая, но настоящая улыбка.

— Посмотрим, что получится из этой идеи, — пробормотал я с предвкушением.

Ведь всё самое сложное только начиналось. И, возможно, всё самое важное тоже.

Суворов прибыл через двадцать минут. Сперва хлопнула входная дверь, затем в приемной послышались быстрые шаги и знакомый голос, который сбивчиво что-то объяснял Арине Родионовне. А через несколько мгновений, дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Суворов. За его спиной маячила Нечаева.

— Арина Родионовна, сделайте нам, пожалуйста, чай, — мягко попросил я секретаря. девушка кивнула и скрылась в приемной. Алексей же вошел в кабинет, захлопнул за собой дверь:

— Ну? — нетерпеливо уточнил он, подходя к столу. — Что удалось узнать?

Я улыбнулся и жестом указал ему на свободное кресло:

— Присаживайтесь, Алексей Михайлович. Рассказ предстоит долгий, а в ногах, как известно, правды нет.

Суворов нахмурился, но все же сел в кресло. Взглянул на меня. И вместо ответа я протянул ему папку, которую изъял из банковского хранилища. Суворов покосился на нее, осторожно взял, словно та в любой момент могла взорваться. Пальцы его привычным движением расправили края, он открыл первую страницу и быстро пробежался глазами по строкам.

— Искупитель меня забери… — пробормотал он, перелистывая бумаги. Я заметил, как взгляд старого товарища мгновенно стал цепким, прокурорским. — Погоди-ка.

Он резко поднял глаза на меня и уточнил:

— Это всё из времени Смуты?

Я кивнул:

— Всё верно. Согласись, если устроить проверку и обжаловать сделки, чтобы возвратить полученное преступным путем имущество в доход Империи…

Суворов тихо выругался и опустил взгляд обратно в папку, аккуратно переворачивая бумаги, словно боясь повредить старые документы. Я видел, как напряглась его челюсть, а на висках запульсировала вена.

— Это не просто махинации, — тихо произнёс он наконец.

— Именно. — Я подался вперёд. — И почти все участники до сих пор сидят в креслах, будто ничего и не произошло.

Разговор прервала хлопнувшая дверь. В кабинет вошла Арина Родионовна, которая несла в руках поднос. Она подошла к столу, поставила поднос перед нами и уточнила:

— Что-нибудь еще, Павел Филиппович?

Я покачал головой:

— Нет, спасибо.

Девушка сдержанно кивнула и покинула кабинет.

Мы остались вдвоём. Суворов снова взял папку и тяжело вздохнул. Я же поднял чашку, сделал глоток отвара и чуть заметно улыбнулся.

— До чего же чудесный напиток готовит моя невеста. Вы попробуйте, Алексей Михайлович.

Суворов только нервно кивнул, продолжая переворачивать страницы. А затем поднял на меня взгляд и рассеянно уточнил:

— Можно уточнить, где ты все это взял?

Я пожал плечами:

— Я же некромант. Мне повезло найти одного призрака, который при жизни был репортером. Он и рассказал мне про этот клад. Кстати, сам репортер скончался от чьей-то пули.

— Его убили по приказу «Содружества»? — тут же живо уточнил Суворов.

— Вот этого я не знаю, — честно ответил я и кивнул на папку. — Он не говорил о своей смерти. Но здесь и без убийства хватит материала. Для внеочередного звания и повышения по службе точно.

Суворов нахмурился:

— Все это нужно будет проверить на подлинность. Это множество экспертиз. И я уверен, что мой непосредственный начальник завернет проверку, мотивируя это тем, что все обойдется казне в копейку. Да и времени отнимет много.

— Возможно, — не стал спорить я. — Если расследование не попадет на личный контроль императора. Все же, дело касается махинаций с государевой собственностью. А рыночная стоимость этой собственности сотни тысяч, если не миллионы.