Смыла макияж, и брови стали прежними, но будто тоньше. Теперь мое привычное серьезное лицо обрело злое выражение.
Уничтожу шутника, что устроил это со мной!
Сбежала вниз по лестнице, вышла за порог дома, замерла. Злость испарилась мгновенно, а взамен пришло искреннее недоумение. На улице тепло и солнечно, поскрипывают качели, на соседских лужайках играют дети, две женщины в красивых платьях большими садовыми ножницами стригут зеленый куст. На их лице тот же макияж, что был на мне минутами ранее…
На улице тихо и спокойно. Безопасно. Но я, как статуя с живыми глазами, с недоверием оцениваю то, что вижу. Все дома стоят в ряд, как по линейке, и ничем не отличаются друг от друга. Все они белые, двухэтажные, одинаковой высоты и ширины. В каждом из таких домов есть гараж и большая, во всю ширину дома, открытая веранда. Даже зеленые кусты вдоль безупречно белого забора высажены как по шаблону. Признаком хоть какой-нибудь индивидуальности служат садовые украшения на лужайках: фламинго, гномы, котята и щенки.
Я поднесла пальцы к глазам, чтобы убедиться, точно ли на моем лице нет очков, потому что четкость, с которой вижу все вокруг, потрясает. Еще раз оглядевшись, принимаю истину: каким-то чудом я стала обладателем превосходного зрения!
— Доброе утро! — приветливо машет рукой женщина с крыльца дома напротив. Улыбается. Блондинка с аккуратно уложенными волосами достала из желтого ящика газету и опять мне улыбнулась. Без энтузиазма я махнула ей рукой и сразу направилась к синему ящику с белой надписью: «Стоун».
Ныряю рукой в ящик и достаю газету.
В моих руках номер от 16 августа 1956 года. Понедельник.
Закрыла глаза и открыла снова — дата осталась прежней. Встряхнула газету, как будто это могло помочь. Сделала это еще раз, и опять, затем бросила газету под ноги, сдерживая ярость. А ярость быстро сменилась паникой, и, когда доводов поверить в невозможное стало больше, задрожали губы.
Я бы поверила в отлично организованную шутку, вот только создать целый ретро-город — уже перебор. Задыхаюсь и делаю то, что не догадалась сделать раньше: задираю рукав по самый локоть и… не нахожу шрама — мой вечный спутник с самого детства, когда собака едва не оттяпала мне руку.
— Освоились?
У меня сердце ойкнуло. Передо мной возникло лицо с безумно широкой улыбкой.
— Что?
— Как вам здесь? — женщина в желтом платье бесцеремонно проходит за калитку. — Вы здесь уже две недели, а нам так и не довелось познакомиться поближе. Я — Ани-Мари.
У Ани-Мари большие глаза с длинными ресницами. Ее внешность и голос чем-то напомнили мне лошадь. Добрую лошадь.
«Мое имя — Виктория, — подумала я. — Но девушку с фамилией Стоун, уверена, зовут как-то иначе».
— Давно вы здесь живете? — я выдавила хоть какое-то подобие улыбки.
— Уже год.
— А с мистером Стоуном вы уже успели познакомиться? — вежливо спрашиваю я.
Женщина поменялась в лице.
— Просто подумала, может, вы знаете, где он… — добавила я.
— С вашим супругом я не знакома, — смутилась она и пригладила платье по швам. — Я порядочная замужняя женщина! Как я могу завести знакомство с вашим мужем без вашего присутствия!
— Ясно…
Взгляд соседки стал диким.
— Бог ты мой, вы меня в чем-то подозреваете?!
— Что? — нахмурилась я. Скоро опомнилась. — Нет, конечно, нет. Спрашиваю из любопытства.
— Мистер Стоун уехал в следующий день после вашего переезда. Я вышла на крыльцо как раз в тот момент, когда мистер Стоун сел в машину и уехал, — произнесла она на одном дыхании и сразу же, выпучив глаза, добавила:
— Простите, вы не знаете где ваш муж?
— Мари-Эн…
— Ани-Мари, — прохладно поправила она.
— Странный у нас получился диалог, — смущенно улыбаюсь женщине. — Поймите, мы только переехали, и у меня в голове такой бардак. В моем доме бардак…
Глаза ее широко раскрылись.
— Вы правы! Переезд и все, что с ним связано, — это ужас. Как вы на ногах держитесь, просто удивительно.
— Я тоже этому удивляюсь, — дружелюбно сказала я. — Что же, мне пора возвращаться к работе. Была рада знакомству.
Я поспешно развернулась и захлопнула дверь. С моей стороны получилось невежливо. Впрочем, разве это меня сейчас волнует?
1956 год! Каким ветром меня унесло на полвека в прошлое?
— Не может быть, — лепечу себе под нос, обеими ладонями ухватившись за голову. — Невозможно!
Поднимаюсь на второй этаж.
По образованию и профессии я юрист. Не замужем. Проживаю одна с огромным мохнатым котом по кличке «Важный». Я живу не в этом доме. У меня есть квартира, пусть небольшая, но моя и точно не под ретро.
Голова идет кругом. Может, это все же отлично организованная шутка?
В одной из комнат, большую часть которой занимает кровать, открываю одежный шкаф и на вешалке нахожу мужской деловой костюм, а по соседству два платья. Платья приталены, с юбкой средней пышности до колена. Оранжевое сразу отмела в сторону и взяла платье сдержанного зеленого оттенка.
Переодеваюсь.
В кармане платья есть две бумажные купюры, гладкие и золотистые, внешне напоминают слиток золота с черной надписью «Баллион». На обратной стороне купюры изображен…
— Стилпоезд, — прочла я надпись в уголке купюры.
Стилпоезд в целом и есть поезд, но не такой, каким я привыкла его видеть: округлый, с суженной как у акулы мордой и внушительными стальными колесами по бокам.
«Такого не было в пятидесятых, — рассеянно понимаю я. — Я точно там, где думаю?».
Спускаюсь вниз по лестнице и выхожу за порог дома. На улице мало что изменилось, разве что детей стало больше. Выхожу за калитку и не спеша двигаюсь вниз по улице, не имея перед собой четкой цели. Одинаковые дома так и тянутся плотной цепочкой до станции Гринпарк, названной именем самого городка.
Потребовалось всего полчаса, чтобы достигнуть окраины города — настолько Гринпарк мал.
На станции, что представляет собой высокий деревянный навес на нескольких опорах, стоит стилпоезд: большой, цвета хаки, с округлым как каска головным вагоном, по центру которого установлен ромбообразный фонарь. Эта машина выглядит существенно проще той, что изображена на денежной купюре.
Справа два кассовых окна. К одной из касс склонилась женщина.
— Данфорд. Западная станция, — попросила она. Ее трехлетняя златокудрая девочка крепко держится за юбку матери.
— Четыре баллиона, миссис Грэм, — дружелюбно сказал человек в зеленом козырьке за стеклом и через окошко протянул женщине билет.
Когда касса стала свободна, к тому же окошку подошла я. Вынула из кармана золотую купюру с цифрой 20 на ней и протянула ее мужчине за стеклом.
— Данфорд. Западная станция, — тихонько проговорила я.
Кассир сразу протянул мне билет. Отсчитал сдачу и следом протянул ее мне.
— Приятной поездки, — дружелюбно сказал он мне.
Я вышла на перрон и нерешительно подошла к огромному зеленому монстру. «Технология будущего» выгравировано на его брюхе.
Мой взгляд упал на рельсы — к моему удивлению, эта дорога рассчитана на три колеса…
Я протянула проводнику свой билет. Ступив на лесенку-подножку, шагнула вглубь стилпоезда. Здесь светло. Под ногами однотонные зеленые ковры, а справа, вдоль стены, тянется цепочка из маленьких круглых ламп.
Я недолго искала свое купе. Открыла дверь с номером шестнадцать и вошла внутрь.
В купе, рассчитанном на шесть персон, пока что я одна. Здесь синие тканевые сидения, стол и настольная желтая лампа.
Расположившись у окна, сложила перед собой руки. Некоторое время смотрю на обручальное кольцо на безымянном пальце: тонкое, классическое с маленьким камешком по центру. Снимаю его и сразу прячу в карман.
Раздался гудок. Я посмотрела в окошко своего купе — люди заторопились вручать свои билеты равнодушному служащему. Через несколько минут раздался второй гудок — стилпоезд слегка качнулся, а когда раздался третий, большая многотонная гусеница очень медленно поползла из тени станции к дневному свету.
