— Много сдалось?

— Три линейных корабля и две малые галеры. Это те, что вышли из этой заварушки целыми и оставались на плаву.

— А из тех, что вылетели на мель, что-то пригодно для службы?

— Пять линейных кораблей и одна большая галера.

— Получается, что у русских сейчас на Черном море стоит эскадра из четырнадцати линейных кораблей и двадцати четырех галер? Или я что-то упустил?

— Упустили Ваше Величество. В Черном море пиратствовал линейный корабль и два галеаса. Их состояние оставляет желать лучшего, но они есть. Кстати, в Москве затеяли что-то странное.

— Куда уже страннее этой победы?

— Избавившись от балласта они решили… хм… даже не знаю, как это объяснить. Все нынешние корабли проводить через тимберовку, а если потребуется — и перестройку. С тем, чтобы сделать их все из сухого леса.

— А почему не строить новые?

— Мне то не ведомо. По слухам, Питер желает закрепить в составе флота удачные корабли. Часть османских кораблей, также это ожидает. Хотя болтают, будто бы не от него исходит сия идея, а от его сына. Он же еще год назад настоял на организации станций просушки корабельного леса. Введя нашу практику и нормы заготовки леса, утвержденные еще королем Яковом.

— Это дело будущего, причем далекого, — отмахнулся Вильгельм. — Что там у турок?

— Паника, Ваше Величество. Натуральная паника. Они стягивают к Константинополю все свои корабли и войска. Флот в пятнадцать линейных кораблей, два галеаса и двадцать четыре галеры их откровенно пугает. Экипажи в основном не обучены, но…

— А что Крюйс?

— Готовит экипажи. Самым активным образом. Ну и разрабатывает месторождение пушек, как написали сами русские.

— В каком смысле?

— Битва произошла на мелководье. И даже утонувшие корабли либо торчат из воды, либо совсем неглубоко лежат. Поэтому с них снимается все. А потом они оттаскиваются в Азов. На разборку. Как вы понимаете — пушек там можно добыть великое множество. Разного качества, но…

— С Керчи, я так понимаю, осада снята?

— Так точно Ваше Величество. Блокирующие силы отошли до подхода русской эскадры. Сразу как узнали о поражении. От местных татар. Иначе бы османы потеряли еще несколько кораблей. В выучке экипажей линейных кораблей русских есть сомнения, но там двадцать малых галер, забитых головорезами. Галеры русских, кстати, ушли к османским берегам.

— Все?

— К счастью, нет, но туркам и от этих не легче.

— А… хм… а султан собирает силы в Константинополе для чего?

— Опасается русского десанта.

— Десанта? Куда?

— К стенам древнего города. Да русские и не скрывают этого. Говорят, открыто о своих намерениях.

— Говорили о том они и раньше, но… это же безумие!

— Безумие, Ваше Величество, — кивнул визави. — Но разве не безумие, что русский флот уничтожил османский? Это же уму непостижимо! Еще каких-то шесть-семь лет назад у русских вообще флота не имелось. Никакого. Нигде. А теперь… этот плотник Питер умеет удивлять.

— Да уж… — покачал головой Вильгельм. — Что там в Париже?

— Людовик не на шутку встревожен.

— Это хорошо, — кивнул король Англии. — Хотя… чего стоят русские войска они показали при осаде Азова. Чего ему переживать? Ну высадятся. Ну сломают себе шею под стенами Константинополя…

— Русская армия преображается. Наши люди из Москвы говорят, что пехота уже неплохо обучена. Военная реформа Питера идет своим чередом. Может быть и не так быстро, как он сам хотел бы. Но отдельные полки русской пехоты сейчас уже на достойном уровне. Остальные подтягиваются. Их муштруют буквально каждый день. Не давая роздыху.

— Вот даже как…

— Султан это знает много лучше нашего. У него в Москве много своих ушей и глаз. И его опасения разделяют французы. При дворе Августа Саксонского тоже оживление. В Сейме как Польши, так и Литвы стали на полном серьезе обсуждать сбор Посполитого рушения, чтобы, объединившись с русскими идти на Царьград. Так они называют Константинополь. Фридрих Датский тоже начал шевелиться, убавив свой скепсис. Каша заваривается там очень и очень серьезная.

— Сколько им до выступления?

— Русские, вероятно, одни не пойдут. Поляки и литвины вряд ли раньше будущей кампании соберутся. Но если раньше это все выглядело как дурная шутка, то теперь — я не удивлюсь, если они действительно выйдут в поход. И даже победят. Чем черт не шутит?

— Шуточки у него…

— Ваше Величество, нужно что-то делать. Срочно. Мы рискуем остаться с Францией, Испанией и Швецией без поддержки Австрии. До меня дошли слухи, что Леопольд Габсбург ведет тайные переговоры с Людовиком. Я в это не верю, но говорят он готов признать Филиппа Бурбона на испанском престоле при условии передаче ему итальянских владений Испании и взятие Филиппом одной из его дочерей в жены.

— И Людовик на это пойдет?

— В Версале болтают, что это весьма и весьма интересное решение. Ведь в случае успеха Австрия выбывает из этой войны, сосредоточившись на османах. У них перемирие, но они найдут красивый повод его нарушить. Это же такой лакомый кусок! Им же не в одиночку придется воевать с османами. А французы сосредоточатся на возвращении Стюартов. Кто им в этом сможет помешать?

— Умеешь ты обрадовать… — буркнул Вильгельм.

— Голландию же в Версале планируют отдать на растерзание шведам. В качестве платы за услуги. В случае, если с Габсбургами удастся договорится.

— На растерзание… — покачал головой король Англии. — Они ведь уже там. Мне докладывали — пересекли границу. Если их сейчас не разобьют, то они и так там все разграбят.

— У шведов нет хорошей осадной артиллерии. Вряд Карл, весьма нетерпеливый по натуре, готов долго осаждать хорошо укрепленные голландские города. А у французов она есть. Хуже того, они могут прислать ему Вобана. В довесок к осадному парку. Нужно срочно шведов отвлекать на восток и срывать эту историю с османами. Без русских и удачи Петра там все само собой прекратится. И переговоры Леопольда с Людовиком сорвутся. Ведь Леопольд, в случае разгрома Голландии, окажется один на один с Францией и Испанией. И ему такой исход явно не по душе.

— Наши войска в Голландии еще не разбиты. А Карл молод и неопытен.

— И все же… мы находимся в крайне щекотливом положении. Если шведы разобьют наши войска в Голландии, то Леопольд выйдет из войны. Голландия, вероятно, выплатит Карлу большие откупные и перейдет на сторону Парижа. Объединив флоты…

— Вот не нужно нагнетать! — буркнул Вильгельм.

— Катастрофа близка, Ваше Величество. И времени у нас практически не осталось…

Тем временем у города Гронинген…

Вечерело.

— Шведы, сэр, — доложился дежурный офицер командующему англо-голландских войск сэру Джону Черчиллю, который еще не стал герцогом Мальборо.

— Где их заметили?

— Вон там, сэр. — указал дежурный. — Входят на поле.

Командующий глянул на небо.

Солнце стояло в зените, клонясь к закату. Войско Карла насчитывало порядка двадцати тысяч. И по его прикидкам оно могло до вечера сосредоточится на поле. Не более.

— Господа, — обратился он к стоящим подле него офицерам. — Полагаю, шведы атакуют нас на рассвете.

— Карл юн и безрассуден, — заметил один из генералов.

— Вряд ли он рискнет всем, решившись на взбалмошную атаку.

— Я не уверен, что он знает, сколько у нас тут войск.

— Атаковать в ночь? Это безумие! Генералы шведов, уверен, это ясно понимают.

— И все же, сэр. Я бы немедленно приготовился к бою.

— Чтобы утомить наших людей перед решающим сражением? — удивился Джон Черчилль. — Часами стоять в боевых порядках утомительное занятие.

— И все же, сэр.

— Вы думаете, что Карл упустить момента наступать в то время, когда солнце станет светить нам в глаза?

— Он ищет воинской славы…

Мнение генералов разделилось.

Посему командующий приказал выдвинуть дозоры и начать приготовления к утренней битве. Но король Швеции по своему обыкновению шел налегке. То есть, без артиллерии вовсе. Она безнадежно отстала. Посему, узнав об обнаружении неприятеля, он решился на вполне типичную для него авантюру.