В еще одной «пыхтели» над многозарядными системами с репитером Лоренцона. В четвертом — над переломными ружьями со сменными каморами, навроде тех, что использовались в крепостных мушкетах. Ну и так далее. Всего одиннадцать мастерских…

Прям целый мир!

Большего разнообразия и масштаба чем в производстве стрелкового оружия в России не было нигде больше в промышленности. Ибо важнейшее магистральное направление развития. И столько усилий не пропали даром. В моменте со складов выделили 41 мушкет крепостной да по 80 сменных камор на каждый, 227 винтовок, 317 штуцеров, 183 мушкетонов крепостных и 698 обычных, а также 132 мортирок ручных с 25 тысячами гранатами чугунными. Кроме того, из обычного вооружения выделили со складов 964 тяжелых мушкетов, тех, что с 50-дюймовым стволом для компенсации недостатка винтовок, а также 2270 кавалерийских и 820 пехотных пистолетов.

Прям вот взяли и передали тем же днем, чтобы в Пермь отправить. И еще сколько-то до осени получиться перебросить. Не так чтобы сильно много, но для защиты Иркутска должно хватить. С запасом. А там уже и армейские полки подтянутся, чтобы серьезно поговорить с этими незваными гостями…

Три галеона медленно покачивались на волнах.

Слабый ветер не позволял им разогнаться быстрее двух-трех узлов. А паруса хоть и не висели безвольными тряпками, но были безгранично далеки от туго натянутого состояния.

На кораблях было нервно.

Долгий переход из Ново-Архангельска в Охотск заканчивался. Затянувшись из-за шторма, который заставил их больше месяца ремонтироваться на Гавайях. А тут еще и штилем запахло в канун прибытия.

Осталось то всего ничего… и ветер стих…

Раздражало это люто.

Всех.

И вот — со смотровой площадки головного корабля замахали руками. Приметили что-то.

Минуту спустя по «матюгальникам»[222] передали — Охотск на горизонте. А через четверть часа стало понятно — там беда.

Реально беда.

Серьезная.

Стали даже доносится отзвуки выстрелов.

Когда подошли ближе ситуация прояснилась. Вокруг острова с поселением крутились многочисленные туземные лодки. Люди же в основном сидели на крышах и оттуда отстреливались. В церкви организовали баррикаду. Но такую — не внушающую доверия. Острог же, который когда-то тут был, еще года два как разобрали по ветхости. А новый так ставить и не начали. Все откладывали, надеясь, что многочисленность населения отвратить всяких охочих от проказ.

— Заряжай картечью! — раздался зычный голос капитана на головном кораблей.

И словно волна это команда пробежала по эскадре.

Вместе с тем из оружейных комнат стали доставать оружие и раздавали личному составу, не занятому у орудий, на парусах и иных вахтах. В основном крепостные мушкетоны, мушкеты да пистолеты. Последних выдавали аж по два на брата.

Их заприметили.

Не сразу, но заметили.

И москитный рой мелких лодок направился к галеонам. Конечно, не тем большим, в две тысячи тонн водоизмещением. Но тоже внушительным — порядка тысячи. С явным намерением взять их на абордаж.

6-дюймовые карронады были избыточными для таких мелких целей. Но других не имелось. Этот тип орудий являлся своеобразным стандартом и ставился практически везде на крупных кораблях России для унификации боеприпасов. Вот и сюда их воткнули. Так что открыли огонь именно из них. Сначала средней картечью, а потом и ближней…

Бой продолжался минуты две, может три.

Увидев, КАК их разделывают с этих кораблей, туземцы развернулись и дали хода. Стремительно выходя из зоны поражения по этому слабому ветру. На батарею, прикрывающую Охотск с моря, они тоже сунулись, но быстро отошли, сообразив, что к чему. А тут все было еще хуже. СИЛЬНО ХУЖЕ.

Там стояли полноценные 6-дюймовые пушки.

Серьезные.

Большие.

Длинные.

А потому стреляющие не очень часто. Но и они неприятно их удивили. Тут же злодействовали коротенькие карронады, наводящие натурально опустошение среди их рядов.

Кое-кто из них попытался выйти с острым углов, чтобы пытать свое счастье. Но ничего не вышло. Мушкеты и мушкетоны вполне справились с этими немногочисленными экспериментаторами…

В самом же Охотска потихоньку все стихало.

Чукчи, решившие ограбить самый дорогой торговый центр региона, спешно отходили. Очень невовремя подошедшие корабли все испортили… Да и, если честно, местные слишком уж ожесточенно отстреливались. Отчего внезапный налет почти сразу же обернулся большими потерями. И до подхода галеонов они уже почти весь день играли в кошки-мышки, ведя перестрелку. Не очень напряженную. Но тяжелую, приносящую им быстро нарастающие потери.

Чукчи пытались спровоцировать русских разрядиться, чтобы во время перезарядки подловить их стрелами. А те, в свою очередь, пробовали подбить как можно больше неприятеля. Не подставляясь. Отчего на тех же крышах они занимали позиции на обратных скатах. Высовываясь только на время выстрела, причем чуть-чуть. С соседних же домов их прикрывали, не давая обойти.

Тяжелая ситуация для нападающих.

Патовая по сути.

Однако и для защитников опасная. Ибо если чукчи дождались бы ночи, то пошли в рукопашную. Имея в ней преимущество из-за численности. Отчего у церкви пытались собрать ударный кулак и что-то порешать с доспехами, ну хоть какими-то, которых здесь меньше полусотни комплектов имелось, размазанных по всему поселению…

1711, октябрь, 29. Москва — Шверин — Париж

— Какой же большой… — тихо произнесла Серафима.

— Большой, — охотно согласился с ней царевич, глядя на строящийся храм Христа Спасителя.

— Еще года полтора-два и начнем отделку, — каким-то особо воодушевленным тоном произнес патриарх. Он как узнал, что Алексей едет с инспекцией на стройку, сразу прискакал. От греха подальше. Так-то он ее контролировал, но царевич бывал порой чрезмерно суров…

С этим же храмом натуральная петрушка творилась. Начиная с места строительства. Изначально его хотели построить в селе Кунцево, но отказались от этой идеи. Слишком уж далеко от города, а храм задумывался кафедральным.

Начали думать куда перенести.

Почти сразу стало ясно — нужно в черте города оставлять. Ставя на возвышенности да так, чтобы соблюсти и канон, и удобство использования. По обычаю ведь как? Алтарь должен к востоку стоять, а вход — ему в оппозицию, то есть, к западу. Огибать храм при выходе из кремля августейшей процессии — моветон. Так что размещать его требовалось в восточной части города. А где там? Мест в общем-то немного. Ближайшее и самое подходящее — Вшивая горка, что за Яузой по берегу Москвы реки располагалась. Переименовав ее, разумеется, в Храмовую и не горку, а гору. Ну а что? С самомнением и у Алексея, и у Петра все было хорошо. Хотя, конечно, Москву-реку в Иордан переименовывать не стали. Рано. Пока в нее еще не столько промышленных отходов выливали, и она зимой замерзала. А Иордан — нет. Да и цвета не того вода. Но это дело было вполне решаемое…

Изначально архитектор предлагал царевичу построить здоровенную базилику. По аналогии со Святой Софией Константинополя или Святым Петром Рима. И эти варианты очень нравились царю. Но Алексей все ж таки убедил его тут поступить иначе, чтобы выделиться… Так что начали строить храм крестово-купольной конструкции. Только очень большой. ОЧЕНЬ.

Центральная часть представляла квадрат со стороной в 24 сажени. От нее отходили прямоугольные лучи длиной в 12 саженей. Что давало пятно застройки немного за 11 тысяч квадратных метров[1].