Как такого интернационализма не получилось, но и явных проявлений национализма он не допускал, пресекая на корню. Особенно если мало-мало прослеживался в них иностранный интерес. Да, «советского человека» у него не получилось воспитать. Но на базе русской культуры, критически расширенной за счет обширного заимствования всякого-разного, удавалось создать что-то в духе русского мира, в котором нашлось место всем, кто того пожелал. И европейцам, и азиатам, и африканцам.

Это все сложно было назвать или куда-то отнести. Смешение всего и вся. Алексей просто хотел, чтобы система работала, и людям в массе завтра жилось пусть немного, но лучше, чем вчера.

Сына и внука он воспитал в этой же парадигме, подготовив смену так хорошо, как смог. Первый, к слову, женился на весьма достойной индианке, красивой и весьма умной. А второй — на дочери дома Айсиньгьоро, тоже достаточно интересной. Обе не только улучшали, как говорится, «породу» за счет личных качеств, но и несли много политических выгод. Император вообще крайне щепетильно относился к бракам всех своих детей и внуков. Сурово и безжалостно к чувствам. Не позволяя в это дело вмешиваться столь ветренным факторам. И к такому же приучал сына с внуком… и прочих…

— Алексей Петрович, тебе плохо? — подскочив, спросил кто-то из генералов.

— Как там ракета? — едва слышно спросил он.

— Летит пока. Ждем сигнала.

Император вымученно улыбнулся.

Чувствовал — время его заканчивается…

Минуты тянулись невыносимо долго. Самочувствие его стремительно ухудшалось. Казалось, что он вот-вот умрет и держится только на силе воле…

— Есть сигнал! — наконец, радостно воскликнул оператор.

— Как много еще предстоит сделать… — с трудом произнес свои последние слова Алексей умирая. А вокруг планеты полетел первый искусственный спутник, непрерывно долбящий морзянкой одно, странное, и никому непонятно почему выбранное императором слово: «Поехали!»

Серия «Сталкер» основана в 2012 году

© Буторин А., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Эти края не видели подобного уже восемь десятков лет, с тех пор как Кольский полуостров оказался отрезанным от прочих губерний Российской империи, да и вообще от остального мира последствиями странной, никем не объявленной войны, оставившей после себя зараженные сперва радиацией, а затем еще более жутким Помутнением территории. Тем не менее сейчас по растрескавшемуся, заросшему травой и кустарником шоссе, соединявшему некогда со столичным Санкт-Петербургом кольскую столицу Романов-на-Мурмане[282], двигался, деловито урча мотором и лязгая гусеничными траками, геологоразведочный некогда вездеход модели «Простор».

Он только что покинул Мончетундровск[283] и катил теперь к расположенному на юго-западе полуострова городу Канталахти[284]. Вот только ехали в нем никакие не геологи. Сидящий за рычагами управления Василий Сидоров по прозвищу Васюта с подачи его земляка Капона сравнивал себя и своих приятелей со сталкерами из книг и компьютерных игр, тем более что это соответствовало теперь их роду занятий почти стопроцентно. Мало того, они и свою небольшую группировку незатейливо назвали именно этим словом – «Сталкер». Правда, сидевший рядом с Васютой в кабине двадцатитрехлетний Подуха примкнул к группировке только что, да и то временно, но, по сути, прибегая к тому же сравнению, также являлся сталкером, поскольку в Помутнении – названном тем же Капоном Зоной Севера – сталкерами так или иначе были все.

Васюта, будучи старше своего «второго пилота» почти на десять лет, имел также и другую, чем у того, цель. Нет, достичь Канталахти хотели они оба, вот только потом Подуха собирался вымолить у канталахтинцев прощение за возникшее недоразумение, из-за которого дирижабль из этого города целых три месяца не будет прилетать в Мончетундровск, привозя в обмен на гостинцы – так здесь называли артефакты Помутнения – еду, одежду, патроны, лекарства… Васюте же было важным найти в Канталахти мощный аккумулятор, который мог бы запитать в секретном бункере устройство, открывающее портал в его родной мир, где на месте Мончетундровска стоял привычный, милый его сердцу Мончегорск.

Ехал в пассажирском отсеке и пристегнутый к сиденью кибер Зан – обесточенный, а потому бессознательный, поскольку истратил последнюю энергию блока питания на то, чтобы завести мотор вездехода. Собственно, именно Зан и был главным виновником как того, что в этом мире оказались два человека и собака из другой реальности, так и того, что улетели на дирижабле к себе, введя для жителей Мончетундровска трехмесячные санкции, канталахтинцы. Если подумать, без него вовсе не случилась бы вся эта история. А копнуть глубже – то не конкретно без него даже, а без пославших кибера на задание его непосредственных хозяев из губернского отделения Секретного отдела департамента государственной полиции – СОД… Но содовцы далеко, а обездвиженное тело также ставшего теперь сталкером Зана – вот оно, трясется на металлической лавке «Простора».

Ну а что же земляк и приятель Васюты Андрей Кожухов с позывным Капон, который также не по своей воле прибыл в этот мир из Мончегорска? Он ведь тоже, наверное, хотел вернуться домой и ехал сейчас ради этого в Канталахти? Конечно, хотел. И разумеется, ехал. Вот только не один. Точнее, не только он… В общем, как бы это странно и нелепо ни звучало, но в сидящем рядом с Заном на жесткой лавке пассажирского отсека тридцатидвухлетнем мужском теле находились сейчас сразу два Андрея Кожухова – программист из Мончегорска с позывным Капон и взломщик из Романова-на-Мурмане по прозвищу Лом. Капон мечтал спасти улетевшего на дирижабле с канталахтинцами мохнатого четвероногого друга Медка, обретшего в этом мире разум, а еще, как и Васюта, хотел найти способ вернуться домой. Лом же возвращаться к себе в Романов не хотел, поскольку там его ничего хорошего не ждало – светило многолетнее лишение свободы, а скорее, и кое-что похуже. Семьи у него не было, родители давно умерли… Впрочем, он хотел теперь того же, что и Капон, – чтобы тот вернулся домой, чтобы нашелся Медок. Да и как не хотеть одного и того же, если Ломон – сокращенно от Лом и Капон – был теперь двуединым?

Не отъехали от Мончетундровска и двадцати верст[285], только пересекли по уцелевшему мосту неширокую и быструю реку Вите, как вездеход остановился. Двуединый Ломон тут же бросился к разделяющей пассажирский и водительский отсеки перегородке, открыл в ней небольшое овальное окошко и закричал Васюте:

– Не вздумай глушить мотор! Аккумулятор еще не зарядился! Застрянем тут, как… – потом сам же себя оборвал и негодующе выпалил: – Какого хрена ты вообще встал?! Водички из речки решил попить?!

– Да вон, – виновато кивнул Васюта на пустующее соседнее кресло, – нашему новому попутчику плохо стало. Он ведь первый раз в жизни транспортом пользуется, да еще и по такой дороге – сразу и укачало, ясен пень. Вот он свои яркие впечатления и выплеснул. И все на себя. Ну и дверцу вон немного испачкал. Пришлось остановиться, чтобы в речке помылся-почистился, а то ведь и я, глядя на это, недолго продержусь. В том смысле, что тоже…