Страшная.

Жуткая.

В которой все смешалось. И почти никто не дрался организованной группой…

Через полчаса все кончилось.

Часть джунгар все же вырвалось, но большинство их армии вторжения сумели вырубить. Включая Цэван-Рабдана и большинство командиров. Его сын Галдан-Цэрэн сумел уйти. Чудом. Бросив артиллерию и большую часть обоза, он постарался увести своих людей, спасая хоть кого-то. Опасаясь добивания.

Впрочем, такая спешка была лишней.

Потери, которая понесла объединенная армия Цин с союзными им контингентами хань, привели к полной утрате управления. Выдвинуть даже пару тысяч для преследования они не могли. А требовалось сильно больше.

Все ж таки джунгары получили от русских не только мушкеты, карабины с пистолетами да пушками, но и много доспехов. Из-за чего каждый продавал свою жизнь дорого. Слишком дорого.

Из сорока тысяч цинской кавалерии «на коне» оставалось едва двадцать пять тысяч. Остальные оказались либо ранеными, либо убитыми. Да и пехота потеряла из пятидесяти тысяч порядка восемнадцати.

Победа.

Громкая, но и оглушающая.

Причем в какие-то моменты даже казалось, что все зря и джунгары их разобьют. Очень уж продуктивным оказалось сочетание доспехов, холодного оружия и пистолетов, стреляющих картечью…

Погибли многие младшие командиры. Ведь они вели своих людей в бой. Из-за чего хоть как-то управлять оставшимся войском оказалось попросту невозможно. И, несмотря на достаточно грамотно проведенное цинцами сражение, джунгарам не хватило каких-то пяти тысяч бойцов, чтобы его вытянуть. Даже вот так по дурному попавшись…

1715, ноябрь, 22. Тула — Москва — Кандагар

— Ну, за дружбу! — торжественно произнес мастер рабочей бригады.

Все подняли чарки с медом…

— Эй, Вась! — окрикнули кто-то задремавшего соседа.

— Утомился человек. Не трожь. — добродушно произнес мастер. — Он второй месяц в две смены работает.

— Чего не трожь-то? Мы же по паре чарок выпили. А он куда?

— Говорю же — устал сильно. А тут парилка — вот и размяк.

И тут Васька, которого кто-то сердобольный тормошил за плечо, очнулся. Обвел всех мутным взглядом. И выдал мрачным голосом:

— Все пьете, да? И пьете, и пьете. И пьете, и пьете. Все пропили. Думаете что? Кончилась Россия, да? Во! — показал он фигу. — Боитесь чего-то? Спасение в ней ищете? Что вы в ней нашли? Зло и яд…

Сосед подсуетился и поднес ему под нос чарку.

Пара секунд размышлений.

Он ее взял. Опорожнил в миг. Вернул. И молча вернулся ко сну, на автомате взбив салат рукой, словно подушку…

— Вот так и работай, — тяжело вздохнув, произнес мастер.

— Совсем себя не бережет.

— Так пятеро детей и все девки. Тяжко. Каждой приданое надо. И жена хочет в отпуск в, как его… — задумался рабочий.

— Пансионат! — назидательно подняв палец чуть ли не на распев, продекламировал мастер.

— Да, в пансионат поехать.

— Бесплатно же вывозят. Ежели трудишься добре.

— А там денюжка-то нужна. Как без нее? У него же Ульяна жуть какая ретивая. И то желает, и это.

— Эх… жаль Ваську.

— Как бы не пропал.

— Сопьется еще.

Послышали со всех сторон голоса.

— Да кто ему даст, — усмехнулся мастер. — Ульянка-то страсть какая бойкая. С ней не сопьешься.

— Вон же — в салате лежит.

— Так устал. Сомлел. Сейчас подремлет и будет как огурчик. Выпил-то всего ничего.

— А может хворь какая?

— Сына хочет. Вот и вся хворь. — хохотнул мастер.

— А ежели снова девки пойдут? В три смены работать будет?

— Хорошо ведь работает. Тебе жалко, что ли?

— Жалко. Его жалко. Сгорает же.

— Может его на учебу куда послать? Не, ну а что? Работает добре, да и башка варит.

— Вот… — хотел было что-то сказать мастер, да не стал. Все его ребята как один закивали, хотя ему отправлять Ваську на учебу не хотелось — он ведь особо старался, тянул как ломовая лошадь. — Вот и пошлем, — нашелся он после затянувшейся паузы. — Завтра как выйдем — пойду к инженеру.

И разговор пошел дальше.

Им-то всем было и невдомек, что Васька хоть и лежал в салате, но внимательно слушал. Он давно хотел уже развития и роста, чтобы и денег больше, и времени свободного. Да только не пускали. Каждый раз какую-то причину находили. То заказ горел, то еще что. Вот Ульянка его и подговорила. Ну и стал он стоически изображать из себя умирающего лебедя, жалуясь подспудно о тяжелой судьбе своей.

Денег хватало. Но и стоять на месте не хотелось. Вот он и искал пути… а тут как удачно совпало. Мастер, конечно, что-то подобное подозревал, однако, явно подловить на игре не мог. Тем более что Васька действительно много и хорошо работал…

А вообще, жизнь сильно изменилась.

Круто.

Пятнадцать лет назад никто ни о каких пансионатах и слышать не слышал. Теперь уже несколько лет как отправляли семейных работников с детьми на отдых во время законного отпуска, если нареканий.

Не на море. Нет.

Транспорт пока не позволял перевозить людей вот так массово, далеко и быстро. Поэтому строили на местах и недалеко от крупных городов. Чтобы и отдохнуть в приятных условиях, и по городу погулять праздно.

Мало их пока было. Но потихоньку все это начинало раскручиваться и разворачиваться…

В Москве тем временем шли переговоры с османами…

— Мы не можем вас принять в Союз до тех пор, пока вы не закончите войну, — устало произнес Алексей.

— Но вы же не желаете, чтобы Габсбурги нас завоевали, не так ли?

— Нет. Поэтому мы организовали многочисленные восстания у них в тылу. — спокойно ответил царевич.

— О! — вскинул руками султан. — Там такие восстания, что вернуть эти земли будет крайне сложно.

— Скорее всего, невозможно.

— Как невозможно?

— За все нужно платить. Разве не ты долго тянул с принятием нашего приглашения? Все выторговывал себе более выгодные условия. Из-за чего оказался один на один против Габсбургов и Бурбонов. И, как следствие, потерпел сокрушительное поражение.

— Я понимаю, — со скорбным лицом произнес Ахмед III. — Но… это же земли османов.

— Если бы ты не стал тянуть кота за всякие места, то никакой войны не произошло. Габсбурги с Бурбонами не рискнули бы влезать в драку со всем Союзом. Но ты — тянул. Ты торговался.

— Я понимаю, это была моя ошибка, — нехотя согласился султан, — но…

— Слушай, — влез Петр. — Мой сын пытается сказать тебе, что мы сделали все возможное, дабы остановить наступление Габсбургов и Бурбонов. И мы их остановили, выигрывая время. Тебя это не устраивает? Ты хотел бы, чтобы они вас всех по стенке размазали?

— Но вы могли вступить в войну.

— Ахмед Мехмедович, — с улыбкой произнес Алексей. — Ты серьезно?

— Вполне.

— Вступать в большую войну для защиты державы, которая пыталась усидеть сразу на двух стульях? Мы ведь знаем о твоих переговорах с Иосифом.

Султан нахмурился.

— Да, твое поражение нам невыгодно. Но начинать тяжелейшую войну, втягивая в нее наших союзников и нарушая отлаженную систему торговли ради того, кто пытался нас обмануть? Это не серьезно. Мы и так сделали тебе большое одолжение, вмешавшись ДО того, как Габсбурги с Бурбонами разгромят твою державу окончательно. Сразу, как это стало возможным.

— Одолжение? Это же в ваших интересах.

— Мы могли подождать, когда они тебя разгромят и полностью оккупируют земли. А потом поднять куда лучше подготовленные и более многочисленные восстания. Это было бы и проще, и дешевле, и справедливее.

— Но вы согласились меня принять. Зачем? — хмуро спросил султан.

— Затем, что мы всегда открыты для переговоров.

— И хотим, — добавил Петр, — чтобы твоя держава вступила в Союз.