— Да он всегда им тут был. — растерялся директор. — Спасал рабочего, зазевавшего. Оттолкнул, а сам отскочить не успел. Вот его блоком и изломало…

1715, сентябрь, 15. Москва — Лоян

Шли очередные рабочие посиделки на верхнем этаже Воробьева дворца. Алексеева, точнее. Его теперь в основном так называли.

Было шумно и довольно весело.

Играли.

Обкатывали новую настольную игру, над которой трудились больше года…

Первой, в свое время, сделали тактическую военно-командную игру, обеспечив ей все подразделения от роты и выше. Причем постоянно рассылая «обновления» для того, чтобы расширить варианты партий.

Следом долго и мучительно разрабатывали стратегическую версию военно-командной игры. Здесь уже пришлось очень серьезно потрудиться, «родив» на выходе весьма и весьма сложную поделку — как в разработке, так и в игре из-за довольно высокого порога вхождения. Тактики ведь для успеха в войне или даже кампании совершенно недостаточно. Вот и старались.

Удалось.

С некоторым скрипом внедрили на местах, обеспечив комплектами все от полковых штабов и выше. Буквально продавив практику подобного формата упражнений в развитии стратегического мастерства. Натурально воюя с нежеланием и тихим саботажем.

Но справились.

Смогли.

И теперь обе военно-командные игры вошли в обиход штабных учений. Постоянных.

Алексей же прям воспрянул духом.

Получилось ведь. Получилось. Поэтому он решил шагнуть дальше и вынести настольные игры за пределы узкой военной корпорации.

И вот — первая ласточка.

Здесь собрались молодые представители аристократии из числа его свиты. Если так можно выразиться. Многие влиятельные рода старались как-то пристроить своих детей поближе к наследнику. И юных парубков, и даже местами девиц. Самых адекватных Алексей старался отбирать и как-то вовлекать в свои дела. Понятно, далеко не на ведущих ролях. Но вовлекать. Ну и вот так использовать, обеспечивая себе с их помощью немалую часть досуга.

Эта игра задумывалась им, как важный инструмент продвижения культурного наследия Руси. И ничего лучше, чем парафраз со знаменитой DD он не придумал. Представление о которой имел предельно общие. От дочки в той жизни о ней слышал. Она ей увлекалась и частенько болтала. Тогда слушал вполуха, сейчас же ему пришлось вытаскивать из воспоминаний обрывки давно забытых и, в общем-то, ненужных сведений. Импровизируя. И адаптируя все этих крохи материалов к местным реалиям.

Получилось что-то в духе приключений партии авантюристов в условиях сказочной Руси. Которую, кстати, тоже пришлось высасывать из пальца. И вот теперь — он наблюдал, как его ближайшее окружение пытается освоится и поиграть.

Ребятам приходилось сложно.

Очень.

Просто потому, что непривычно. Но… увлекательно. Порождая массу веселых моментов, нелепостей, каламбуров и стихийных шуток.

Смех звучал почти постоянно.

— Алексей Петрович, — произнесла вошедшая в зал Миледи.

За всем этим оживлением ее появления даже не заметили.

— А? Ты пришла поиграть?

— Можно тебя на минуточку?

— Что-то срочное?

— Да.

— Вы продолжайте, я постараюсь поскорее вернуться, — произнес царевич, вставая и, увлекая за собой Арину, направившись в свой рабочий кабинет, расположенный на этом же этаже.

Его уход, конечно, напряг всех участников эксперимента. Но несильно и ненадолго. Царевич-то сам не играл, выступая лишь наблюдателем. Так что, почти сразу после их ухода, снова послышался смех.

— Итак, я весь внимание. — произнес Алексей, усаживаясь в кресло.

— Умер Людовик.

— К этому все шло… да… тяжело болел дедулька.

— Что будем делать?

— Пока ничего.

— Не боишься упустить ситуацию?

— А мы ее разве контролируем? Хаосом нельзя управлять. Мы помогли всему этому кошмару у них начаться. Дальше они уже сами. Засветиться там нам не с руки.

— Может быть, поможем деньгами наиболее удачливым лидерам? Мне кажется, это приведет к расколу Франции.

— Мы желаемого эффекта уже добились. Их страна парализована бунтами и забастовками. Промышленное производство практически встало. Предприятия терпят убытки и разоряются. Местами рабочие портят оборудование, а то и устраивают пожары. Снабжение городов продовольствием неуклонно снижается, из-за чего мы в скором времени получим открытый конфликт восставших с селянами. Чего больше-то?

— Филипп все еще сохраняет в своих руках большую часть полков. Это позволяет ему надеяться…

— Позволяет, — перебил ее Алексей. — И пускай пытается.

— Но разве нам это нужно?

— Мы свое уже получили. Из Франции пошел обильный поток эмигрантов. И мы подбираем из него почти весь мало-мальски квалифицированный персонал. Каждый месяц этой всей вакханалии бьет по их стране больше, чем пять лет тяжелой войны. Еще год и мы сможем забыть о Франции как о серьезном игроке.

— Ты думаешь, что они не восстановятся?

— Да кто их знает? — пожал плечами Алексей. — Если восстановятся, то молодцы. Честь и хвала. Да только время окажется упущено. Они и сейчас отставали, теперь же еще и откатятся на многие годы назад, если не десятилетия. А мы продолжаем развиваться. В том числе за счет их человеческого ресурса. Десять-двадцать лет форы мы себе точно дополнительно выбили. Совсем уж разрушать Францию нам невыгодно.

— Мне казалось…

— Тебе казалось. — серьезно ответил царевич. — Франция — это потенциальный рынок сбыта для наших товаров. В будущем. Сейчас мы снимаем с них сливки, забирая наиболее компетентных людей. К нам от них ежемесячно прибывает по пять-десять тысяч квалифицированных работников. Каждый месяц. Каждый. Даже если Филипп наведет порядок потребуется время, чтобы все это прекратить и поток эмиграции будет еще долго.

— Может быть, все же попробуем расколоть их на два-три государства?

— Это дорого. Вся эта вакханалия обошлась нам в очень небольшую сумму. Но если продолжать, то рентабельность окажется под вопросом.

— Дорого? Мне казалось, что тот поток ценностей, который мы получаем, покрывает все расходы. Разграбление имений и церквей дает немало интересных, а то и вовсе уникальных вещей.

— Без всякого сомнения. А теперь еще и Лувр, я почти уверен, разграбят. Хоть и, возможно, не так хищнически, — улыбнулся Алексей.

— Вот. Вся операция окупилась с лихвой. Так чего стесняться?

— Должен остаться хоть какой-то противовес Габсбургам. Потому что, если французы рассыплются на несколько держав, этим противовесом окажемся мы. Плохая идея, как по мне. Пусть лучше сами развлекаются.

— Про Берлинское сражение уже докладывали?

— Да, — кивнул царевич. — Тактически — победа саксонцев, стратегически — их поражение. После этой бойни сил взять Берлин у них нет.

— Август начал собирать сейм, чтобы убедить его вступить в войну на саксонской стороне.

— Он с ума сошел? — удивленно выгнул бровь Алексей. — Зачем шляхте на это подписываться?

— Раздел Пруссии. Часть отойдет в корону Польши.

— Сомнительная радость. И как настроения?

— Примерно такие же, как и у тебя. — улыбнулась Миледи. — Август прекрасно об этом знает, но будет пытаться если в войну вступить не всей страной, то хотя бы продавить частную партию для себя и желающих. У него ведь личное войско есть.

— Интересно… а что Пруссия?

— Мать малолетнего наследника обратилась к нам за помощью.

— Почему я об этом ничего не знаю?

— Потому что я первая, кто сообщил об этом. По каналам разведки сведения дошли быстрее. Депешу с официальным письмом дня через два только привезут.

— Август об этом знает?

— Вряд ли. Скорее всего, никто еще не знает. Но это, вряд ли, надолго. Вдова не станет молчать. Ей это не выгодно.