– Пока что ни о какой смерти речи не идет, – возразил кибер. – Если «капли» до сих пор сюда не проникли, скорее всего, они, потеряв нас, ушли. Оставайтесь здесь, я сейчас выйду и проверю.

– Вот уж хрен тебе, перегоревший ты чайник! – рявкнул взломщик. – Одного я тебя никуда теперь не пущу!

– Я не перегоревший. Работоспособность моего организма составляет на данный момент девяносто семь и шесть десятых процента. При допустимом уровне в девяносто пять.

– Зато уровень твоих мозгов и на один процент не тянет! Открывай дверь, я первый выйду! Но если там «капли»…

– О каких каплях вы все время талдычите? – не выдержал Капон. – Я вообще ни хрена не врубаюсь, что за ересь вы несете? Кто-нибудь может мне объяснить?

– Я объясню, – ответил Зан. – Но давайте сначала выйдем наружу и убедимся, что нам ничего не угрожает. Во всяком случае, пока.

Послышались его тяжелые шаги и вслед за этим – скрип поворачивающегося штурвала. Вскоре заскрипели и петли открывающейся двери. А потом по глазам ударил свет включенного кибером фонаря.

– Раньше не мог этого сделать? – инстинктивно заслонил их Лом ладонью, вспоминая, где он умудрился посеять свой фонарик. Вспомнить не смог, а Зан сухо ответил:

– Я и без этого хорошо помнил расположение запорного механизма.

– Единственный запорный механизм здесь – это ты. Как бы я хотел дать тебе хорошего слабительного! Веришь?

– На меня не действуют медикаментозные средства. Ты хотел выйти первым? Иди.

Но первым из бункера выскочил пес. Кибер посветил ему вслед, и Лом увидел, как Медок остановился у закрытой входной двери и коротко гавкнул.

– Почуял кого-то? – напрягся взломщик.

– Нет, – мотнул головой Капон. – Тогда бы он залаял не так. Сейчас он просто хочет, чтобы открыли дверь.

– Хотя он, может, и не почуял бы «капли», – проговорил Лом. – Они ведь не живые.

– Да что за капли-то? – не выдержал теперь и Васюта.

– Позже, – коротко бросил кибер и направился к собаке, а потом, почти не прилагая усилий, открыл ведущую наружу дверь.

В коридоре стало почти светло. От этого у Лома ощутимо поднялось настроение. Но думать о возможной опасности он, разумеется, не перестал.

– Есть там кто? – крикнул он высунувшемуся наружу Зану.

– Поблизости опасности не наблюдаю, – ответил тот. – Ждите, сейчас сделаю вылазку.

Взломщик хотел было его остановить – ведь только что говорил, что одного его теперь никуда не отпустит, – но все же решил, что в данном случае так и впрямь будет лучше.

Кибер шагнул наружу и исчез из поля видимости. Медок обернулся к оставшимся и снова гавкнул, выжидающе глядя на хозяина.

– Иди-иди, – кивнул в ответ Капон. – Разведай обстановку. Хотя, как по мне, мы всего шагах в тридцати от того места, где только что были. И никаких капель-шмапель там не наблюдали.

А вот Лом начал уже понимать, что были они совсем недавно очень даже не рядом. Не только не в тридцати шагах, но даже не в трехстах верстах. Скорее, на какой-то далекой, очень похожей на Землю планете, хотя это, конечно же, и было невозможным. Но ведь нес же Зан какую-то пургу насчет другого мира! Было ли это и впрямь результатом его замкнувших интеллектуальных блоков, каким-то непонятным иносказанием, или в этом на самом деле заключался некий практический смысл? Во всяком случае, он, Лом, собственными глазами только что видел на месте Мончегорска совсем другой город. А у него-то уж точно никакие блоки не перегорали. Что ж, оставалось дождаться обещанных кибером объяснений.

Зан словно подслушал, что взломщик думает о нем. Он возник в дверном проеме и махнул рукой:

– Выходите. Опасности нет.

Тем не менее Лом почувствовал в голосе кибера невеселые нотки. А может, взломщик уже был подсознательно готов к плохому и стал накручивать себя, ударяясь в паранойю. Хотя теперь он в любом случае не собирался безоговорочно доверять Зану, чего и раньше-то не особо делал. Но все-таки если бы тот собирался им навредить, то не стал бы спасать от взрыва. Впрочем, это если рассуждать с точки зрения нормальной логики, а у кибера она могла быть «перегоревшей».

Но вернулся и пес, который опять гавкнул, теперь даже два раза.

– Похоже, и правда нету опасности, – сказал Капон. – Я ж говорил, откуда ей там взяться?

И он пошел к выходу. Лом и Васюта двинулись следом.

Выбравшись, Лом заметил, что Зан и впрямь выглядит удрученным. Странно, но он действительно каким-то образом стал улавливать эмоции кибера. Скорее всего, таким образом по отношению к искусственному, электронному в своей основе созданию действовал его врожденный дар. Один из двух. Или даже оба сразу, ведь интеллектуальный модуль, воздействие которого Лом тоже ощущал, у кибера вполне себе работал – пусть даже и с возможными сбоями.

– Что случилось? – спросил Лом. – Только не вздумай увиливать!

– «Капли» поблизости отсутствуют. Но они повредили мое оборудование.

Взломщик увидел возле ног Зана рацию, которую тот успел достать из камней. Только сейчас она больше походила на большой темный кусок мыла, настолько это угловатое некогда устройство стало теперь зализанно-округлым, будто оплавленным, хотя и не выглядело обгоревшим. Словно это был леденец, который долго и старательно облизывали.

– То есть теперь тебе со своими хозяевами не связаться? – озвучил свою догадку взломщик.

– Нет. Но я бы теперь и не стал. Тем не менее это было нашим единственным средством связи с внешним миром.

– Сейчас свяжемся, – достал слушавший их разговор Капон гладкий черный прямоугольник из кармана. Он потыкал в него пальцем, поднес к уху и, подержав так с полминуты, нахмурился: – Странно, связь отсутствует… – Тут он перевел взгляд на соседнюю, конической формы сопку, и его глаза округлились: – Екарный бабай! А где телевышка?!

– Он что, ее тоже взорвал?! – ахнул посмотревший туда же Васюта.

Лом своим прирожденным чутьем уловил, что в руках его двойника находится какое-то непонятное электронное устройство, и собрался уже попросить его, чтобы рассмотреть подробнее, но Капон уже сунул прямоугольник обратно в карман и быстро зашагал в ту сторону, откуда было видно город. Васюта молча двинулся за ним. Кибер тоже не стал ничего говорить, но отправился за приятелями. Лом, предчувствуя уже, что за этим последует, тоже не стал отставать.

Дальнейшие события вызвали у взломщика чувство дежавю. Все произошло почти в точности так, как двадцатью минутами ранее на этом же… нет, скорее, на таком же месте, только с ним самим там, по другую сторону «резиновой» двери. Капон, увидев открывшийся перед ним сверху город, замер, словно пригвожденный к поверхности сопки. Его глаза вытаращились настолько, что казалось, вот-вот выпадут. И он произнес, как и сам Лом до этого, тем же голосом и с той же изумленной интонацией:

– Это же не Мончегорск!

– Конечно, – подтвердил подошедший к двойнику взломщик. – Это Мончетундровск. Веришь?

А Васюта, словно напрочь забыв о своей обычной болтливости, и вовсе не произнес ни слова.

– Вы объясните наконец, что здесь творится?! – взревел обернувшийся к Зану и Лому Капон. Миноискатель при этом он поднял так, будто именно им собрался выколачивать из них объяснения.

– Да, – спокойно сказал на это кибер. – Теперь объясню. Теперь вы все видите сами, что облегчит вам понимание ситуации.

– А вот ни хрена, – возразил взломщик, направив на Зана ствол «Никеля». – Я сейчас тебе, железяка ржавая, устрою дополнительную вентиляцию, тогда это, может, тебе что-нибудь облегчит! А ну, рассказывай все! Учую, что врешь, – пеняй на себя!

– Я как раз и собираюсь рассказать вам все, – все так же спокойно отреагировал кибер. – Информации много, так что наберитесь терпения. И прошу меня не перебивать, все вопросы зададите после завершения голосового вывода данных.

И он принялся размеренным и четким тоном «выводить данные». Их и впрямь оказалось столько и таких, что Лому казалось: еще чуть-чуть – и взорвется от услышанного мозг. Но сколько реально прошло времени – двадцать минут, полчаса или час, – никто из трех мужчин не смог бы ответить, настолько их повергли в информационный шок невероятные новости. Перебивать Зана никто даже не пытался – суметь бы переварить то, что и без того поставлялось в избытке. Все трое уставились на кибера в немом изумлении, словно его монотонный голос ввел их в гипнотический транс. Даже пес за время всего долгого монолога не сводил с него умного взгляда медовых глаз, будто единственный из всех понимал, о чем идет речь.