Тем временем во Франции происходили не менее важные, но куда более грандиозные события. Филипп Капетинг высадился в Кале с парой верных полков. И там при большом стечении народа огласил давно заготовленный манифест.

Франция упразднялась.

А вместо нее провозглашалось королевство Галия со свободолюбивыми кельтами. И, вместе с тем, анонсировались обширные реформы включавшие в себя не только требования повстанцев, вроде введения Трудового кодекса, но и идущие дальше, сильно дальше.

Уже через день-другой-третий этот манифест зачитали практически по всей старой Франции. А верные ему войска, активно присоединялись, присягая новому королю Галии. По какому-то странному стечению обстоятельства львиная их доля «внезапно» оказалась как раз на пути его шествия на Париж. Так что, подходя к столице, у него под рукой уже имелось свыше пятидесяти тысяч «штыков».

Впрочем, это было лишним — его встречали овациями и цветами.

Люди устали от бунта и во многом разочаровались в нем. А он — Филипп — был не только вполне подходящим кандидатом с отличной «предвыборной программой», но и имел в своих руках непреодолимую силу — армию.

Лидеров же восстания, дабы предупредить начало Гражданской войны, приглашались в новое правительство. В конце концов, Филипп отлично уже изучил этих людей и прекрасно понимал — их всех можно будет казнить попозже. Причем под гулкое ликование толпы, ибо за дело. Ведь одно дело — бунты бунтовать, и совсем другое — ежедневно трудиться, да еще на высокой должности. А все эти лидеры ничего толком-то и не умели делать сами, зато очень хотели власти… и денег… посему почти наверняка начнут вскорости воровать и проказничать.

Париж тоже его ждал.

Обугленный, разоренный и вдохновленный как никогда.

Собственно вся Франция была такой. Средиземноморский флот так и не возродили. Промышленность лежала в глубоком нокауте. Многие квалифицированные кадры покинули пределы страны. И повсеместно шли стычки городских с селянами за еду.

Но оно того стоило.

Во всяком случае Филипп так считал. Велика, конечно, получалась цена за корону и власть, но не он ее платил…

1716, март, 19. Москва — Киев

Слушатели ремесленных училищ России вошли в красивый холл музея. Озираясь.

Первый опыт.

До того по музеям водили в рамках программы обучения водили только слушателей мастеровых училищ и высших учебных заведений. С обязательным посещением всех основных музеев для расширения кругозора.

Отрабатывали технологию.

Продумывали речи экскурсоводов. Играли с экспозициями. Собирали обратную связь. Смотря на эмоциональный фонд и отклик. Стараясь как можно сильнее увлечь и заинтересовать людей.

Обкатали, значит, на будущих мастерах да инженерах все. Ну и стали расширять аудиторию…

И вот — пошли дальше.

И будущие выпускники нескольких ремесленных училищ собрались в холле музея Естествознания. Прошли краткий инструктаж. После чего их не спеша повели по залам, подспудно рассказывая и показывая всякое. Но не слишком наседая на уши. Главным инструментом тут являлось сочетание визуального ряда с грамотно подобранными байками, которые экскурсовод группе рассказывал «как своим».

Первый зал был посвящен сотворению земли.

— Обратите внимание вот на этот макет, — произнес экскурсовод. — Здесь вы видите, какой была Земля на заре ее существования. Сплошные вулканы, лава, ядовитые озера.

— А как же живые существа тут могли находиться? — спросил кто-то из парней.

— Планета была еще необитаема.

— А когда появилась жизнь?

— Позже, об этом вы узнаете в следующем зале…

Алексей постарался вспомнить все, что знал об этом вопросе. И в тесном сотрудничестве с Академией наук слепил мало-мальски рабочую версию. Не отрицающую, впрочем, божественное участие явно. Просто подающую влияние высших сил под новым углом для того, чтобы не входить в клинч с церковью.

Понятно — никакой внятной доказательной базы. Все домыслы, высосанные из пальца и какие-то воспоминания царевича. Однако — это было хоть что-то. Нигде в мире не существовало ничего даже отдаленно похожего.

Потом был второй зал.

Третий.

И далее. Группа шла по эпохам, словно на машине времени.

Перерыв на чай.

Небольшая, но уютная столовая располагалась так, чтобы находиться на пересечении маршрутов.

Подкрепились.

Поделились впечатлениями.

Пошли дальше.

Еще вереница залов. Еще раз попили чайку и оправились, подспудно общаясь. И еще раз. И еще.

Наконец, они достигли финального — космического зала.

Здесь располагалась огромная модель солнечной системы.

Экскурсовод кивнул смотрителю. Тот выключил электрическое освещение и запустил модель.

Вспыхнули огоньки, подсвечивая шары планет. Ярко загорелось солнце. И все пришло в движение…

Автоматон. Как есть. Его почти два года делали. Но с большим количеством технических новинок. Так, внутри полых стеклянных планет располагались лампочки накаливания, подсвечивая их изнутри. Отчего в темноте они особенно ярко выделялись. А в движение эта красота приводилась электромоторами, которые питались от двух медных дорожек, проложенных вдоль стальных направляющих в смоляных изоляторах. Лампы тоже с них забирали электричество.

Ресурс у всего этого был крошечный. Каждые двадцать часов — техническое обслуживание. Но эффект…

Ребята прямо заохали и заахали.

Для них то, что они увидели сейчас, казалось настоящим волшебством.

Экскурсовод же с невозмутимым видом рассказывал о том, как устроена солнечная система и что они одна из сонма в нашей Вселенной. Разных.

Пять минут.

Модель остановили.

Свет включили.

И возбужденную публику повели на последнюю чайную церемонию. В этот раз подкрепленную более основательными закусками. А они щебетали без умолку…

Денег у России хватало, и Алексей при полной поддержке Петра щедро вливал эти средства в развитие науки и технологий. Даже в такие направления, которые, казалось бы, прямой отдачи дать не могли. Зато крепко и основательно расширяли кругозор и понимание различных процессов.

По сути, Россия смогла агрегировать под своей рукой львиную долю всех пытливых умов планеты. В основном из Европы, но потихоньку подтягивались люди и из других мест. Из той же Индии уже полсотни «головастиков» трудилось на благо науки. Из Ирана сотня. И так далее.

Как в кабинетах, так и в экспедициях, которых было много. Очень много. На начало 1716 года — аж 612 штук. Около сотни, конечно, занимались геологоразведкой. Остальные же раскапывали древние руины, искали окаменелые кости древних животных, изучали пещеры и животных. Двадцать семь относительно небольших кораблей изучали мировой океан, уточняя карты. Даже в зоне вечной мерзлоты десяток экспедиций постоянно болталось. И это порождало настоящую полноводную реку разнообразных научных и околонаучных статей. И артефактов. И сведений о мире.

Залы этого музея естественной истории пока были полупустые. Но они активно наполнялись. Уже стояли первые реконструкции динозавров. И не только их. И все это дело самым тщательным образом дополнялись всякого рода вспомогательными макетами и прочими средствами визуализации…

В это самое время в Киеве Карл Габсбург сидел за большим столом напротив Петра. Хотя больше посматривал на его сына, молчаливого, но его роль и влияние он прекрасно осознавал и даже в мыслях не пытался недооценивать. Сумбурность и веселая удаль царя была на коротком поводке его хладнокровного и расчетливого отпрыска.

Вон — даже сейчас он с непроницаемым лицом и смотрел своим фирменным немигающим взглядом. И если бы не дыхание — император бы даже подумал, что он и не человек вовсе, а механизм какой. Никакой суеты, никаких лишних движений. Алексей при необходимости мог довольно длительное время находиться совершенно неподвижно.