Здесь тоже у Ирана был умысел. И они скорее навязали эти острова, чем уступили. Как ранее всучивали их разным европейцам. Дело в том, что в регионе действовал очень крупный контингент различных пиратов. Из-за чего эти острова выступали естественной защитой Бендер-Аббаса от разбоя. И постоянно подвергались опустошению.

Взамен выставленный в Иран армейский корпус, подкрепленный конной армией степного военного округа, оставались в стране. И не только для подготовки обновленных вооруженных сил шаха, но и для ведения активных боевых действий с пуштунами и их союзниками. Например, очень важным делом оказался разгром арабского мятежа, вспыхнувшего вокруг Бендер-Аббаса. Которые, впрочем, не сильно-то и упорствовали после поражения союзного войска при Исфахане.

Дел хватало.

В прямом и переносном смысле. Просто для того, чтобы страна не расползлась по швам…

Помощник посла ушел.

— Добрый ты, щедрый, — фыркнув смешливо произнес сын.

— Царь и должен быть таким, — добродушно ответил Петр. — Тебе бы тоже неплохо научиться щедрости.

— А кто экономить будет? — усмехнулся Алексей.

— Да… дилемма…

— К тому же воевать просто так за других — дурная затея.

— Но они же наши союзники.

— Поэтому мы вмешались, спасая положение. Помогли. Предоставили оружие с инструкторами. А дальше сами. Иначе это не союзник будет, а балласт. Тем более, Иран не какая-нибудь Дания — серьезная держава с серьезными ресурсами. И жесты доброй воли в таких делах не только не нужны, но и вредны — на шею сядут.

— Я не хочу это за ново обсуждать. — нахмурился Петр.

— Как пожелаешь. — нахохлился Алексей.

— Ладно, не дуйся. Я знаю твою натуру. И потому уступил, когда ты запросил у послов выкупить те два ханства.

Помолчали.

— Тесть письмо прислал. — нарушил тишину сын.

— С этим буером?

— Да. Просит оставить на поселение в Иране хотя бы часть экспедиционного корпуса.

— Это еще зачем?

— Часть унтеров и офицеров живут с местными женщинами. В основном из семей кызылбаши. После тяжелого поражения под Кандагаром у них многие остались без кормильца. А тут — воины. В их понимании — равные им люди. Духовенство же требует прекратить этот разврат. Аббас обещает, что если они останутся и перейдут на его службу, то он распространит практику законных браков мусульманок с православными.

— Вот оно как…

— Кое-кто из солдат тоже отличился на любовном фронте. Но с девушками из семей попроще.

— Удружили так удружили… — покачал головой царь.

— Аббас пишет, что в случае положительного решения он готов в Исфагане начать строить православный храм. При условии, что мы в Москве начнем строить шиитскую мечеть сопоставимого размера.

— А фанатики? У него же там их имелось множество.

— Имелось. Та повитуха была его людьми взята в разработку. Через нее вышли на заказчиков. Думаешь, чего арабы то приморские восстали, когда пуштуны вторглись? Их влиятельные семьи оказались в этом замешаны по уши.

— Как будто они куда-то делись…

— Они эмигрировали. Кто-то на тот свет, а кто-то и на другую сторону пролива. Кроме того, вскрылась их связь с пиратами, а также участие в знаменитой шелковой афере. С ней, конечно, давно покончено, но они украли у казны очень большие деньги, за что поплатились имуществом, конфискованным по итогу. Там, в районе Бендер-Аббаса, и находился главный узел оппозиции Исфахану. Но не явный. Именно эти люди финансировали фанатиков, что год за годом сковывали по рукам и ногам шаха и его представителей.

— А другие?

— Есть еще какие-то силы на Западе в районе Междуречья. Но они не сильно возмущаются. Им по итогу торговля нравится намного больше войны. Особенно после того, как мы ввели кавалерийский полк в Кувейт. Нашего присутствия они опасаются.

— Интересно… — задумчиво произнес царь.

В этот момент в помещение вошла Миледи, имея на удивление встревоженный вид.

— Что случилось.

— Иосиф умер. От оспы.

— Заразили?

— Да бог его знает? Она у них регулярно вспыхивает. Скорее всего, случайно…

— А Карл жив?

— Да. Тоже ей переболел, но уже идет на поправку.

— Твою налево…

В оригинальной истории Иосиф Габсбург скончался от оспы в 1711 году. Но тут ему повезло, и он протянул еще несколько лет. Впрочем, от судьбы так и не ушел.

Петр сильно от этой новости напрягся.

На фоне гибели Филиппа Испанского и беспорядков в Париже эта смерть Иосифа выглядела крайне подозрительно. Но Алексей, честно глядя ему в глаза, стал уверять — он тут ни при чем. Так что, хоть определенные подозрения у царя остались, но он принял ответ сына. Пусть и с трудом.

1715, апрель, 2. Москва — Париж — София

Первая травка.

Молоденькая еще совсем. Маленькая.

В низинах земля сырая, не просохшая от весенней распутицы. Но тут, на небольшом поле возле Воробьева дворца, уже было хорошо. Свежий ветер сыграл свое дело.

Упряжка очень жилистых и резвых лошадей неслась галопом. Самым быстрым, на который они были способны. Выйдя на восемнадцать верст в час[273] или около того.

Четыре скакуна.

Две пары.

На одном из них возничий.

Они хрипели, но рвались вперед, таща за собой на канате планер. Самый что ни на есть обычный планер. Вроде тех, которые Алексей много раз видел в прошлой жизни. Как в натуре, так и всякого рода изобразительных источниках.

Каркас из бальзы, обтянутый тканью. Местами вставки, сделанные монококом из бальзового шпона, но ограничено. Все, вообще все в конструкции было сосредоточено только на одном — на облегчении веса. Даже пилот, сидящий за примитивным штурвалом. Им ко всеобщему удивлению оказался чернокожий пигмей из экваториальной Африки. Маленький и легкий словно подросток.

Вынужденный шаг.

Злые языки потом болтали, что негра выбрали специально, чтобы белым человеком не жертвовать в случае провала. Но это, конечно же, являлось вздором. Алексею требовалось добиться результата с первого раза, посему он без каких-либо рефлексий использовал все доступные ресурсы и варианты. Вот и привлек одного из переселенцев, прибывшего в Москву из зоны торговых интересов Союза. Ну а что? Какая разница-то? Подданство он имел России, говорил по-русски и даже писать-читать уже умел. А то, что негр, то и поплевать. Главное, что он весил меньше тридцати килограмм и было очень маленького роста, всего в полсажени. Можно было бы и подростка посадить, но его поведенческие реакции предсказать казалось трудным. Здесь же мужчине был уже взрослый, проживший около пяти лет в Москве. Да еще с явно выраженным лихим, авантюрным характером. Не робел перед неизвестным, даром что маленький…

Наконец, пилот потянул рычаг на себя. И планер довольно резво нырнул вверх, начав набирать высоту. Кольцо каната, на котором его буксировали, соскочило. И начался свободный полет. Первый в истории свободный полет аппарата тяжелее воздуха с человеком на борту.

А внизу ликовала толпа.

Ревела.

Бушевала словно море!

Да и сам пилот кричал от переполняющих его чувств. С трудом сдерживая ненужную двигательную активность.

Пролетев шагов сто с набором высоты, он крайне осторожно заложил вираж. С очень приличным радиусом и небольшим креном. Так-то ему требовалось просто немного пролететь и сесть, но увлеклись с облегчением планера. И он слишком бодро набрал высоту. Из-за чего явно не успевал снизиться до перелеска.

Минута полета.

Вторая.

Третья.

Этот небольшой планер пролетел по дуге и с плавной потерей высоты пошел на посадку. Плавно. Мягко. И летел он вполне уверенно…