Ивановская быстро-быстро замотала головой.

– Нет-нет! Не угрожал. Не в этом дело. Мне кажется, что я схожу с ума!

– Татьяна Анатольевна, – положил ей руки на плечи Андрей, – вы успокойтесь, присядьте и все нам расскажите.

– А вы… Вы зачем пришли? – опомнилась вдруг Ивановская. – Что-то на работе?.. Но почему не по бруну? Или вы уже… за мной?

– З-за вами? – сделав круглые глаза, переспросил Михаил. – З-зачем з-за вами?

– Ну, я это так… – растерялась Татьяна Анатольевна. – Вдруг как-то узнали… Сейчас же такие технологии. Бруны вот.

– А что мы могли узнать? – спросила Катя. – Вы, правда, сядьте и все расскажите. Не бойтесь, мы не за вами пришли. Мы как раз и хотели поговорить. Вот все и расскажите. Так что мы, по вашему мнению, могли узнать? – переспросила она, когда хозяйка коттеджа все-таки опустилась в кресло.

– То, что я вижу, – тихо произнесла Ивановская. – Стоит задремать, иногда просто закрыть глаза, как я вижу это, словно наяву. Будто нахожусь там… Будто я вижу, все чувствую – и вот!.. – Она закрыла глаза скрещенными ладонями, помолчала и едва слышным шепотом добавила: – Это очень, очень страшно.

Ее не стали торопить. Катя понимала: если подтолкнуть, женщина может закрыться. Лучше подождать, тогда она все расскажет сама. Видимо, это же чувствовали и остальные, а потому продолжали молчать, пока Ивановская не убрала от лица руки и в самом деле не принялась рассказывать.

Оказывается, ее видение было всякий раз одним и тем же. Будто она стояла на каком-то возвышении, откуда хорошо видны корпуса и две полосатые, красно-белые трубы Кольской атомной электростанции. А потом эта станция взрывалась. Ярчайшая беззвучная вспышка – и сразу за ней полная тьма. Точнее, даже не тьма, а ничто. Татьяна Анатольевна не могла это объяснить словами, сказала лишь, что это в ее видении было настолько очевидно, что отличить эту бездонную и безбрежную, невидимую и неосязаемую пустоту от обычной темноты было так же легко, как солнечный день от звездной ночи. И она в этом жутком видении последним всплеском сознания отчетливо понимала: это все, ее больше нет.

После такого рассказа Катя сама почуяла нечто похожее на потустороннюю пустоту и невольно прижалась плечом к Мишке. А тот вдруг сказал, почти не заикаясь:

– Не бойтесь, это не по п-правде. На самом деле с-станция не может так взорваться.

Но почему-то его утешение никого не успокоило. Во всяком случае, Катерине стало лишь еще страшнее.

Андрею стало гораздо легче на душе, когда он мог больше не хранить в себе подозрения и тревоги, а делиться ими – сперва с Ланой, а потом и с парочкой Кочергин – Рядкина. Облегчением стало и то, что Мишка с Катей оказались никакими не шпионами, а обычными нормальными ребятами. К тому же не паникерами и не тугодумами, а значит, хорошими помощниками в столь непростом, опасном и странно запутанном деле.

Единственное, чего он так и не решился пока сделать, – это рассказать любимой и друзьям о своих сталкерских приключениях в альтернативном мире. Очень уж ему было страшно представить, как его высмеют, назовут лжецом, а Лана и вовсе может обидеться, что он над ней издевается, принимает за дурочку, которая может повестись на подобную чушь. Но он придумал, как можно намекнуть друзьям о сталкерах, проверить, как они вообще отреагируют на эту тему.

Собираться вчетвером после работы у них уже вошло в привычку. Обсудить всегда было что. Сейчас, например, Кожухов обратил внимание друзей, что поскольку они оказались запертыми в пределах городка, противники должны будут активизироваться в поисках связей с внешним миром, где оставались их преступные хозяева, а значит, могут потерять бдительность и где-то наделать ошибок. Поэтому, сказал он, им самим нужно как раз повысить бдительность и обращать внимание даже, казалось бы, на незначительные мелочи.

– Вы читали о сталкерах? – спросил он с невинным выражением лица.

– «П-пикник н-на обочине» С-стругацких? – посмотрел на него Михаил.

– Не только, – сказал Андрей. – Есть и другие, более современные книги на эту тему, веришь?

– Ой, я вообще всю эту фантастику-выдумастику не люблю, – отмахнулась Катерина. – Мне бы чего пореальнее.

– Про любовь, например? – подмигнула ей с улыбкой Лана. – Я вот тоже фантастику, особенно современную, не очень того-самого… Да и вообще, читать сейчас особо некогда. Хотя о сталкерах, в принципе, знаю, – перевела она взгляд на Андрея. – Даже попадалась как-то пара книжек о них – давно, еще когда в универе училась. А ты почему спросил?

– Потому что предлагаю вести себя теперь как те самые сталкеры – вдумчиво и осмотрительно. Ведь у нас тут и в самом деле творится какая-то фантастика. Реальная фантастика, – выделив голосом первое слово, посмотрел он на Катю. – Ну вот смотрите: наш засекреченный городок, да и вообще все, что вокруг него, – это как бы Зона. Такая вот… э-э… Зона Севера. И все необычное, что тут с нами происходит – ускорение умственной деятельности, чтение мыслей и тому подобное, – это аномалии. Нападающие на людей медведи – это монстры, порождения Зоны. А мы – сталкеры. Только мы не артефакты ищем в прямом смысле этого слова, а истину. Ну и, понятно, стремимся к нашей высшей цели – созданию искусственного разума.

– А шпионы тогда тут при чем? – хмыкнула Лана. – Какая связь с этой твоей Зоной Севера?

– Это противоборствующие группировки, – ответил Кожухов. – В книжных историях про сталкеров их тоже хватает. Но в том-то и дело, что у нас не книга, не фантастический роман, а реальность, которая в чем-то похлеще иной фантастики. Поэтому расслабляться не стоит, а нужно вести себя осторожно и обдуманно, как сталкеры, окруженные невидимыми аномалиями и жуткими уродами. Согласны со мной, сталкеры?

«Сталкеры» не то чтобы сильно вдохновились подобными сравнениями, но все же закивали.

Что касается тех самых шпионов, под подозрением были практически все, но в первую очередь – шестьдесят человек из списка, который выдала Андрею по его запросу ИРа. Точнее, уже не шестьдесят, а пятьдесят восемь, за минусом погибших Бабуриной и Лебедева.

Еще Андрею не давал покоя факт возможного чипирования работников КАЭС. Паническое видение Ивановской подлило масла в огонь, хоть Кожухов и понимал, что Михаил прав: ядерный реактор не способен взорваться подобно атомной бомбе – так могут думать лишь далекие от атомной энергетики, плохо знающие физику люди, поэтому «сны» Татьяны Анатольевны не могут быть вещими. Но Андрей подумал еще о том, что вряд ли Катков мог запросто, втихаря внедрить большое количество «печек» на стороне. Для начала их нужно было иметь физически, а производили чипы и занимались их начинкой только в их городке. Значит, у Каткова наверняка были сообщники в соответствующем подразделении. Оказалось, что у Кати Рядкиной в этом отделе работала знакомая – сокурсница по универу Юлия Чернецова. Катиным заданием стало встретиться с однокашницей и во время беседы аккуратно выведать хоть какие-то сведения по делу. Разумеется, и сама Юлия могла оказаться пособницей неприятеля, но риск всей четверке показался оправданным, с учетом того еще, что Катя отзывалась о девушке очень хорошо, да и в пресловутом списке ее фамилия отсутствовала. И Катерина выполнила поручение. Причем выполнила на отлично. Вот только полученный результат всех по-настоящему ошарашил.

– Юлька все знает про Кольскую атомную! – выпалила Катюха, едва вошла в коттедж Кожухова, где они на сей раз собрались.

– Что ты имеешь в виду? – ляпнул Андрей, ощутив вдруг себя идиотом. – Она, что ли, тоже…

– Андрюш, ты чего? – пихнула его в бок локтем Лана. – Если бы она была «тоже», то не стала бы делиться с Катей.

– К-катя бы т-тогда в-вряд ли вообще бы в-вернулась, – хмыкнул Кочергин. – С-стала бы жертвой З-зоны С-севера.

– Спасибо, Миша, очень смешно, – сердитым взглядом стрельнула в него Катерина. А остальным пояснила: – Это никакая не диверсия. «Печки» обкатали на нас, результат всех удовлетворил, вот и решили, что пора расширяться. Но полученных данных для массового выпуска чипов и внедрения все-таки еще маловато – нас ведь, чипированных, всего пара сотен, потому и выбрали предприятие побольше, но тоже закрытое, чтобы раньше времени информация не утекла, мало ли…