— А почему ты считаешь, что у нас есть три-четыре года? Откуда этот срок?

— Именно столько им потребовалось, чтобы подготовить те двадцать тысяч пехоты и шесть тысяч кавалерии. Это весьма непростая задача. Сейчас у них, кроме этой полевой армии, все остальное — сброд. Речь Посполитая, вероятно, одна не сможет им на равных противостоять. Но в союзе с османами их шанс на успех очень велик.

— А османы будут воевать?

— Старый великий визирь умер. Отравлен. И в Константинополе вновь победила партия наших сторонников. Если султан откажется, его сменят. Так что сомнений в этом нет. Тем более, что русские начали продавать оружие персам. Это крайне раздражает многих в Великой Порте. Сейчас нам главное действовать быстро. Каждый день на счету.

— Но разве их поражение что-то изменит принципиально? — чуть подумав, спросил Людовик.

— Смотря каким будет это поражение, — усмехнулся Кольбер. — По нашим оценкам есть все шансы в случае тяжелого поражения загнать их в границы двухвековой давности и совершенно разорив, поставив под старую угрозу степных нашествий. То есть, выведя из игры как значимого игрока…

1705 год, январь, 19. Москва

Миледи вошла в кабинет.

— Ты посылал за мной?

— Присаживайся. — Алексей указал жестом на стул.

— Что-то случилось? — его тон явно встревожил женщину.

— Давно тебя хотел спросить. Как ты стала моей кормилицей?

Арина напряглась.

— Ты ведь кормила меня грудью. — продолжил развивать мысль царевич. — Так все говорят. А значит у тебя было молоко. То есть, ты рожала. Но… где твой ребенок?

Она не ответила.

— Ты пойми — я не враг тебе. — после затянувшейся паузы произнес Алексей. — Я просто хочу разобраться. Сама видишь — мы так и не нашли концов в последнем покушении. И я не хочу недосказанности с теми, кто составляет мой ближний круг. Где твой ребенок?

— Я не знаю… — тихим, хриплым шепотом произнесла она.

— А что знаешь? Он живым родился?

— Да.

— Девочка?

— Нет.

— Живой мальчик. Хорошо. У тебя его забрали, полагаю? Кто?

— Бабка твоя.

— О как… — покачал головой Алексей. — Да. Кирилловна та еще штучка была. Получается ты родила. У тебя ребенка забрали. А саму приставили ко мне — выкармливать. Рисковая идея. Если только не пообещали убить твоего ребенка, случись что со мной. Хм. Я прав?

— Да. — тихо ответила Миледи, а у самой на глазах навернулись слезы.

И это выглядело шокирующе.

Алексей впервые видел ее слезы.

Ему казалось, что эта женщина вообще никогда не плачет.

— Где твой ребенок сейчас?

— Я не знаю.

— Он жив?

— Я не знаю.

— Она тебе его хоть раз потом показывала?

— Нет.

— И ты ей верила?

— А что мне оставалось? — вытерев слезы, спросила Арина. — Она обещала — восемь лет тебе исполнится, и она мне его вернет. И замуж меня выдаст с хорошим приданным.

— Восемь лет? Но она умерла, когда мне было четыре…

— Да… — глухо ответила Арина.

— И ты охотно ухватилась за службу мне? За сбор этих всех сплетен? Чтобы найти его?

— И да, и нет. Как его найдешь? Я после родов его и не видела ни разу. Даже не знаю — жив ли. Я давно этим переболела и смирилась.

— Но ты искала. — утвердительно произнес Алексей.

— Конечно, искала. Но все в пустую. Очевидно, что твоя бабка пристроила его аккуратно. Например, взамен умершего родами или в первые дни. И мест, где она могла его разместить великое множество. Сотни, тысячи детей. Который из них мой? Если он вообще жив…

— Замуж поэтому не хотела идти?

Арина промолчала.

— Боишься идти?

— После того, что я испытала, я не хочу иметь больше детей. А без детей какая семья? Так… шелуха. Да и привыкла я без мужа. Мне так легче. И никто больше дитя не укра… отберет.

— Да. — кивнул царевич. — Понимаю. А чей это ребенок? Ты ведь не венчалась.

— Я не хочу говорить.

— Чей ребенок? — с нажимом повторил вопрос царевич.

— Ты смерти моей хочешь?

— Я хочу помочь.

— Поверь — ты не захочешь знать этого.

— Отец мой что ли отметился?

Она вздрогнула.

— Он знает?

— Он в ту пору половину девиц во дворце миловал.

— И никто тебе не задавал вопросов?

— А кто спросит? — фыркнула Миледи. — Кому надо — знали, что им полагалось. А остальные болтали что придется. Выдумывали. Об отце твоем никто и не болтал из прочих. Меня бы тогда к тебе не приставили в их понимании, им ведь сказали, что мой сын умер или родился мертвым. Так что… — развела она руками.

— Разумно. Мда. Даже страшно представить, сколько по земле его детей уже бегает. — задумчиво произнес царевич. — Сотни две или три, не меньше. Как думаешь?

— Ты так спокойно об этом говоришь?

— Мой отец не сдержан в этой страсти. Изменить это нельзя, поэтому остается только принять. — пожал плечами парень. — У всех свои недостатки.

Помолчали.

Алексей встал.

Подошел к Миледи и, присев на край стола прямо перед ней, чуть наклонился, заглядывая ей в глаза. Благо, что ростом пошел в отца и вымахал уже знатно.

— С тех пор как бабка моя преставилась, тебе поступали хоть какие-то весточки о сыне? — спросил он, очень пристально смотря на женщину перед собой и ловя ее мимические реакции. Даже самые ничтожные.

— Нет.

— Она всегда лично их передавала? Никогда никого не посылала?

— Лично. И только с глазу на глаз.

— Хорошо. — произнес Алексей. И направился на свое место. — Ступай. Это все.

— Ты только об этом хотел поговорить?

— Да.

Арина встала.

Сделала несколько шагов.

— А маме моей что конкретно сказали? — спросил царевич ее, кидая вопрос в спину. — Правду? Или что?

Та замерла.

Чуть помедлила с ответом, но, после некоторой паузы произнесла:

— Что ребенок родился мертвым.

— И мама согласилась на то, чтобы ты стала кормилицей? — неподдельно удивился царевич.

— А ее никто не спрашивал. Все решала Наталья Кирилловна.

— Но она пыталась тебя отвадить?

— Пыталась. Первый год. Как второй раз понесла — успокоилась…

На этом и разошлись.

Мутная история. Очень мутная.

Но кое-что прояснилось… Во всяком случае — появилась вполне рабочая версия. Если Арину и шантажируют, то понятно — чем. А значит, что? Правильно. Ему нужно выяснить судьбу того ребенка. И начнет он с документов Натальи Кирилловны. С ее переписки с устойчивыми контрагентами. У Миледи не было доступа к этим документам. А у него он был…

Царевич немного посидел.

Подумал.

Прокручивая их разговор.

После чего махнул рукой и отправился к отцу — на совещание. Прихватив папочку. Из Речи Посполитой и Великой порты поступали очень нехорошие сведения…

— … таким образом, — продолжал Алексей, — есть все основания считать, что эти две державы готовятся к войне с нами. Мы на них нападать не собираемся. Это очевидно. Они, ежели чин по чину, тоже. Иначе не стали бы готовить общественное мнение таким образом. Значит нас ждут какие-нибудь пакости-провокации, которые «вынудят» их начать войну. Как говорится — скрепя сердце.

— Неужели Нарва и Выборг их ничему не научили?

— Скорее всего именно Нарва и Выборг их и спровоцировали. Они испугались нашего слишком быстрого усиления. Насколько я понимаю — эта грядущая война имеет только одну цель — сдерживание.

— Это как? — удивился Меншиков.

— Чтобы мы замедлились, а лучше остановились в развитии. После завершения войны с Речью Посполитой в 1667 году Алексей Михайлович оказался в очень сложном положении в плане денег. Казна была пуста. Что породило на последующие несколько десятилетий великие сложности и полный разлад армии к моменту воцарения моего отца. Мы по сути воссоздаем армию заново. Рискну предположить, что они хотят провернуть что-то похожее.