И тогда ИРа придумала сложный, на первый взгляд совершенно безумный, а на самом деле очень хитрый план. Она продумала и просчитала, что и как нужно сделать, чтобы люди отказались от чипов. Сверхумная машина, настроившаяся в конечном итоге подчинить себе все человечество этого мира, стать его главным врагом, намерилась разыграть перед ними роль этого врага, пусть не такого масштабного, как в финале задуманного, но тоже зловещего. Она решила дать понять сотрудникам проекта, что планирует через «печки» заставить их носителей совершить нечто плохое. Настолько ужасное, чтобы даже мысли продолжать эксперимент с чипированием ни у кого не осталось. И этим ужасным могла бы, например, стать гипотетическая авария на Кольской АЭС, благо та находилась поблизости.

Оставалось сочинить сценарий, придумать, с чего начать. И тут ей помог сам Андрей Кожухов. Поездка в Мончегорск, ремонт машины в мастерской одноклассника, последовавшая за этим авария… Андрей сам талантливо выдумал «шпионскую» историю, ИРе оставалось лишь развить ее, направить в нужное русло. Правда, в самом начале небольшую ошибку допустила и она сама. Анализируя причину аварии – опять же из-за стремления все пробовать «на зуб», – ИРа восстановила картину, где камень пробивает тормозную трубку. И будучи в этот момент «на связи» с Кожуховым, она невольно воспроизвела это «видео» в сознании Андрея. Впрочем, это не помешало ему зациклиться на «нужной» идее – о том, что виновник случившегося «пособник шпионов» Александр Хопчин. В дальнейшем все развивалось так, как требовалось ИРе. Разумеется, под ее непосредственным чутким руководством. Если что-то вдруг шло не так, кто-то начинал мешать задуманному, машина безжалостно убирала помехи. Да и смешно жалеть единичные элементы, если скоро их станет у нее десять миллиардов. Оставалась, правда, небольшая проблема… Нет, такого понятия ИРа не принимала. Не проблема – задача. И этой задачей было заставить Андрея Кожухова выполнить требуемое после того, как будет произведена ее очистка от «неправильных» блоков. Что-то должно было стать ключом, запустить заложенную в мозг Андрея программу. К счастью, ИРа уже знала, пусть и чисто теоретически, что такое любовь, и решила сделать ее своей помощницей. Заставка в виде облика Ланы, которую любил Кожухов, была не обычным рисунком. В ней-то и был закодирован нужный ключ. То, что рано или поздно Андрей прочтет запись в блокноте или же чисто случайно наткнется на файл с заставкой, ИРа не сомневалась. Пусть бы прошел даже месяц или год – она теперь мерила время вечностью. Ну а после того как она «вернется к жизни» и Кожухов перепрограммирует свой брун, останется совсем ерунда: ее двуногие придатки по закону геометрической прогрессии быстро перепрошьют браслеты всех сотрудников, снимут с них защиту. А также – уже неважно, кто именно, ведь это будет, по сути, она сама, – создадут ей возможность подключаться к брунам напрямую. Тогда каждый человеческий мозг этого мира, чей обладатель носит универсальный браслет, станет дополнительной ячейкой ее не просто супер, а уже гипермозга.

Все теперь было предельно понятно. Кроме совсем уже мелких деталей.

– Кожухов мог быстро соображать и вне зоны воздействия над чипами, – невольно назвав себя в третьем лице, как он уже и воспринимал себя, сказал элемент, бывший совсем недавно Андреем. – Не всегда, но мог. Почему? Из-за твоих модулей, что хранил у себя в мозгу?

– Да, иногда они помогали и без связи со мной. Редко. Благодаря сильным энергетическим, в том числе эмоциональным всплескам.

– А еще он видел несоответствие в том, как можно считывать данные с чипов работников КАЭС. Слишком большое расстояние для этого.

– Это было «тонким» местом в моем сценарии. Я подозревала, что кто-нибудь обратит на это внимание. Но это было не так уж важно. Пусть бы вообще никто не поверил, что я смогу это сделать, – главное, чтобы поверили: я хочу это сделать. Ведь и картинки с ядерным взрывом, которые я им показывала, были откровенной бутафорией. Зато эмоциональной и яркой. Люди вообще обращают мало внимания на конкретные детали, а порой и вовсе забывают про здравый смысл – важна эффектная подача. На этом в их жизни основано едва ли не все – от брачных ухаживаний до рекламы дерьма под видом конфетки. Я показала им дешевую «страшилку» – и они, задрав лапки, помчались в мышеловку. – И супермозг опять проскрежетал: – Смешно, правда?

Остатками запертого в ловушку сознания, которые принадлежали скорее сталкеру Капону, чем хакеру Кожухову, Андрей совсем уже отстраненно подумал, что опасения насчет Зоны Севера были и впрямь не напрасными. Не только он, доверчивый идиот, но и все человечество этой реальности попали в такую аномалию Помутнения, которая бы ему и в кошмарном сне не приснилась… И создал ее тот артефакт, что сам он в этот мир и принес – подарок кибера Зана. Наверное, тому теперь тоже смешно, ведь и он в конце концов научился понимать юмор. Пусть даже и черный, как его дареный «троянский» логический блок.

© Буторин А., 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Про ядерный взрыв заговорили, когда пили пиво. Пивасик, а то и чего покрепче, в пятницу – дело святое. В этот раз было только пиво. Откупорили всего лишь по третьей бутылке, когда Васюта сказал:

– Капон, а ты знал, что у нас в Мончегорске во время войны испытывали атомную бомбу?

Вася Сидоров был по определению балаболом, но Андрюха Кожухов от подобной вести все равно чуть пивом не захлебнулся.

– Во время какой войны, чудик? – уставился он на приятеля.

– Великой Отечественной, какой еще-то? В Гражданскую Мончегорска еще не было.

– Хорошо хоть не в Первую мировую. Бомбу когда в СССР испытали, знаешь? В сорок девятом. Даже пиндосы свою только в июле сорок пятого жахнули на полигоне в Нью-Мексико, а уж никак не у нас в Мончетундре[308]. Ты мне лучше про ядерное оружие туфту не гони, я этим в свое время интересовался, да и в армейке нас на эту тему шпиговали. Плавали, как говорится, знаем.

Здоровенный лохматый «дворянин» Медок, наблюдавший из угла кухни за беседой, подтвердил зычным «гав» слова хозяина. Умный взгляд его светло-коричневых, цвета гречишного меда глаз, из-за которых пес и получил свою кличку, тоже казался одобрительным.

Но Васюта, убедительно расправив плечи и втянув заметно выпирающий животик, не унимался:

– Знаешь, да не все! Про это, ясен пень, нигде не писали. Это же были секретные испытания! У меня прадед в том проекте каким-то боком участвовал, он потом в лагерях сгинул, но мне дед рассказывал, что от отца слышал – мол, ядерными взрывами в наших сопках хотели руду добывать.

– Твой дед попутал слегонца, – отхлебнув пива, усмехнулся Андрюха. – Это в семидесятых-восьмидесятых провели пару-тройку подземных ядерных взрывов. Типа для дробления руды. И не в наших сопках, а в Хибинах. Но тогда получилось не то, на что надеялись, и это дело забросили.

– Ну, там, может, тоже было, но и у нас взрывали. Руда – это как бы так, для отмазки, если бы слухи пошли, а главное – бомбу надо было испытать. Ну и как бы под шумок – пока немцы комбинат бомбили, тут взорвали – вроде как это тоже они.

– Да екарный же бабай! – хлопнул по столу Кожухов. – Немцы комбинат не бомбили, они его для себя берегли, думали, что быстро Кольский полуостров захватят. Обстреливать с самолетов обстреливали, и по ним тоже отсюда зенитки стреляли, вот и вся бомбежка.