С ним это происходило редко. Но тут аж уши стали гореть. Женщина же добавила с непередаваемым выражением лица:

— Ты что? Никто тебя не осуждал. Нет. Но судачили даже дворники…

1712, август, 7. Охотск — Мелитополь

— Тяни!

— Толкай!

— Да чего ты делаешь⁉ Что, у тебя мухи в руках елозят!

— … — послышался грубый отклик в ответ.

Охотский порт жил своей жизнь.

Вот — бригада из доброй дюжины мужчин медленно затягивала паровой трактор на паром. Первый из трех, что доставили сюда.

Работник энергично крутил ручку лебедки шестеренчатой с большим понижением. Толстый канат медленно натягивался. ОЧЕНЬ медленно. Увлекая за собой «эту железяку» в добрых пятнадцать тонн весом.

Звяк.

Лязгнули гусеницы, чуть прокрутившись. На один тракт.

Звяк. Еще.

Алексей хотел — Алексей сделал и доставил сюда пару паровых тракторов да один экскаватор. Тоже паровой. Для развития добычи бурого угля.

К надежности и конструкции этих машин были вопросы. Местами серьезные. Но их появление здесь позволяло разом закрыть очень сложную задачу. Ведь рабочих рук не хватало. И остро. А уголь требовалось, добываемый открытым образом. Неглубоко. Эти же три аппарата, елозя по прииску, могли сообща заменить больше тысячи человек. Отчего тут, в моменте, сложилась удивительная историческая ситуация — самая высокая концентрация самоходной паровой техники на планете. Если не считать паровозов и пароходов. И это в такой-то глуши!

Чудо!

Фантастика!

Очевидное невероятное!

— А ну пошевеливайся!

— Жену свою поучи щи варить!

— Дай сюда! Дай! Кто же так крутит⁉ — продолжали вежливо пререкаться работники порта. Понимая, что в противном случае попадут в рейтинг 18+. Общаться же одними предлогами было неудобно.

Но люди крепились.

И зло поглядывали на слишком любопытного читателя. Ожидая того славного момента, когда тот уже отвернется и они вернутся к привычной глубине и красоте портового языка.

Паром при этом поскрипывал под тяжестью нагрузки.

Ну как паром? Так, одно название, если судить с высоты веков.

Два поплавка, собранных из стандартных понтонных модулей, поверх которых укладывалась рама и настил. Ну и невысокий фальшборт от заливания. Вот и вся конструкция. В базе. Ее освоили в Пскове, когда понтонные парки России оказались насыщены их изделиями. Вот и перешли на такую модель. Разборную. Из-за чего ее можно было затащить в любую глушь по частям.

В качестве движителя на нее обычно ставили просто канатный ворот для использования на переправах. Но сюда — в Охотск[241], доставили самоходную версию легкого парома. Одну из вариаций. В частности, тут применялась «беговая дорожка» для пары лошадей и гребное колесо.

Никаких парусов.

Из-за чего ходил такой паром недалеко и медленно. Но был очень удобным инструментом из-за малой осадки и очень большой, просторной палубы. Если недалеко. И скот перевозить, и людей, и грузы…

— … ! — грязно промолчала вся бригада, глядя на треснувшую доску настила. Все ж таки гребень трака учинил мелкую пакость. Впрочем, кроме мимолетной эмоции особой беды это не несло. Трактор продолжили затаскивать на малый паром, держа в уме ремонт настила после доставки его до места.

Такая же участь ждала и остальные образцы доставленной техники. Благо, что малых паровом самоходных тут, в Охотске, уже шесть штук имелось. Да и баркасы малые завезли. Прямо вот серийные забросили из Новгорода — два десятка. Ну и понтонные парки, которые использовали для наведения летних мостов, соединяя остров, где стоял город, с материком.

Раздался звон колокола.

Один удар. Два. Три… Десять.

В городе уже имелись механические часы, по которым отмеряли время. А чтобы все в округи знали, сколько уже времени — вручную били в колокол. В час ночи — один удар. В полдень — двенадцать. Потом снова — один — в час дня. И в полночь, как следствие, двенадцать.

Вокруг барки, стоящих в порту, начало шевеление.

Вон — портовые шлюпки бодро побежали к ним на веслах. Чтобы помочь развернуться и вывести на большую воду. На будущий год обещали паровой буксир. А пока так…

Здоровые такие четырехмачтовые барки. Однотипные систершипы. Столько лет мороки с судостроением наконец-то начали приносить свои плоды.

Вот — пять барков. Считай винджаммеров на минималках. Первые пять такого типа кораблей в мире. С железным силовым набором и многослойной деревянной обшивкой.

Быстрые, большие, вместительные… красивые!

Московская верфь работала на полную катушку, строя на обоих стапелях еще два таких корабля. На Павлоградской заложили только один. Для начала. Но, так или иначе — либо к 1713, либо к 1714 их количество должно удвоится.

Эти пять барков, к слову, был уже третий конвой в Охотске в этом году. Первые два состояли из больших галеонов по две тысячи тонн водоизмещения каждый. В эту навигацию ввели в строй еще один — шестой конвой таких кораблей и их решили задействовать на этой линии. Во всяком случае — пока.

Из-за активных боевых действий у мосси, в Абиссинии и Аютии, торговля там сильно ослабла. Да, что-то шло. Но нормально загрузиться местными товарами не получалось. Разве что продовольствие прихватить в Аютии, где его хватало, но оно стоило мало и основной погоды не делало. Так что пока образовалась торговая пауза — использовали корабли для переброски важных и нужных грузов сюда — в Охотск.

Кстати, конвой барков уже второй рейс совершал в этом году. Первым он забросил в Аютию пехотный полк. В качестве союзного контингента. Он и бы и третий сделали, если бы в Риги имелся ледокол. Хотя бы чисто символический, так как сильного льда там обычно не было…

Россия вкладывалась в Охотск.

Основательно.

Щедро.

И он вскипал в своем развитии. Особенно в этом году. Шутка ли? Свыше двадцати двух тысяч тонн грузов! Пятнадцать больших кораблей!

А ведь кроме них здесь курсировала и тихоокеанская эскадра из уже пяти «тысячников» — галеонов, водоизмещением около тысячи тонн. Что болталась между Охотском и Ново-Архангельском с остановкой на Гавайях. А также три китобой и шесть рыболовных шхун, которые на зиму переходили на Гавайи, где ловили рыбу в интересах местных жителей. Обменивая ее на растительную еду, жемчуг, кораллы и прочее, накапливая все это на небольшой торговой станции.

С последним конвоем галеонов пришла еще группа шхун. Одной серии с рыболовными, ибо их строили по одним и тем же чертежам. Но позиционировали эти корабли уже для торговли. Чтобы они обходили побережье Охотского да Берингова морей, а также запада Северной Америки, да менялись с местными жителями промышленными товарами на дары природы. Собирая таким образом мех, рыбью кость, мамонтовые бивни, китовый ус и прочее. Например, самородное золото из рек и самоцветы всякие, коли местные их найдут где.

Ну а что?

Чего теряться? В конце концов усилий это требовало не великих, а промышленных товаров на торг сюда, в Охотск, привозили много. С избытком.

Для всех этих нужд требовался порт.

Хороший такой, добротный, способный принимать полноценные океанские корабли. Поэтому новый градоначальник перенес его.

Точнее не перенес, а дополнил. И теперь у Охотска этих портов имелось ровно две штуки. Внутренний, на том берегу острова, который обращен к лагуне и протоке. Там базировались баркасы и оттуда, как правило ходили малые паромы. Ну и внешний, который был обращен к морю.