Нельзя было не признать, что концессионер прав. Одно цеплялось за другое. Чугунка способна наполнить мой край людьми. Подстегнуть развитие буквально всех сфер сибирской жизни. Без железа и прокатного стана не будет железной дороги. Для металлургии в промышленных объемах требуется уголь. Причем тоже очень-очень много угля. Столько на извозных подводах, да еще в объезд северного отрога Кузнецкого Алатау, не навозишься.

Единственный способ разорвать этот заколдованный круг – поступить по примеру Великого Александра. Достать вострый меч, а в моем случае этого вот фон Дервиза, и рубануть по узлу.

От Томска до завода – сто семьдесят километров. Триста сорок верст рельс. Семьсот с хвостиком тысяч пудов железа. Всего-навсего… Интересно, каким образом Павел Григорьевич намерен притащить столько в Сибирь? Но раз не писал о еще даже не начавшем строиться заводе в Тундальской – какой-то план у него имеется. Хотелось бы так думать.

И просто замечательно, что в предложении ни слова не было о поднайме туземных артелей. Неужели и тут побеспокоился, заранее разузнал о дефиците рабочих рук у меня в губернии? А среди тех, кого он с собой привезет, наверняка найдутся желающие в богатой, не знающей голода Сибири жить остаться. Еще один плюс, кстати.

Почему бы у этого же фон Дервиза пару тысяч умелых каменщиков не нанять? В губернской столице уже второй сезон строительный бум. Люди стали из окрестных городов приезжать на заработки. Но мало. Черт возьми, как же мало! Зимой можно было бы еще и крестьян из близлежащих сел с деревеньками в подсобные рабочие зазвать, но не те еще технологии. Не строят еще ничего зимой.

И снова встает вопрос – где брать деньги? Письма Сидорову, Кокорину, Губонину и другим купцам, проявившим интерес к моей дороге, я отпишу. Разрисую, так сказать, в красках всю прелесть частного отрезка всего проекта. Но ведь хотелось бы и самому в этой афере поучаствовать. Хотя бы для того, чтобы иметь возможность контролировать процесс. Ну и для получения прибыли после продажи, конечно. У меня проектов много, всегда найдется куда деньги вложить.

Те средства, что на счету в Государственном банке, уже все распределены. По большому счету я сейчас и богатым-то человеком не могу себя назвать. Долгов много больше, чем денег. Благо пока на статусе удается выезжать. Верят еще купцы моим векселям. А потом, глядишь, или Васька Гилев изыщет способ деньги в Томск переправить, или Цыбульский что-нибудь на указанных мной ручьях нароет. Закрою дефицит. Только это все несущественные мелочи. Мне хотя бы миллионов пять нужно, чтобы в совете акционеров хоть как-то хоть на что-то влиять. Пусть не сегодня, но к весне, когда концессионер начнет насыпи под укладку шпал делать.

Ограбить, что ли, кого-нибудь? Так и то некого. Кроме, наверное, Госбанка, ни в одном ином кредитном институте таких сумм и не хранится. В столице недавно коммерческий банк образовали, так там и то уставной капитал даже до двух миллионов недотянул. А какие фамилии в учредителях упоминаются! Гинцбург, Елисеев, Кроненберг! Даже Иван Давыдович Якобсон, папенька моей как бы невесты, отметился – тоже не бедствующий господин.

Собрать отряд в пару сотен казачков да на Китай набег устроить? Так и там после то ли гражданской войны, то ли бунта тайпинов натуральнейшая разруха. Англичане Пекин три дня грабили, а груз в трюмы одного корабля уместился. Их бы самих… Я имею в виду англичан… Вот у них деньги точно есть. Они из одной Индии столько вывезли, что на это богатство можно в Сибири коммунизм построить. Только, боюсь, высадку моего бородатого десанта они не поймут. Обидятся. Царю начнут жаловаться.

Вот бы как-нибудь так сделать, чтобы миллиончик их фунтов имени товарища Стерлинга кто-нибудь из них сам принес и потом назад не просил…

Был у меня еще один вариант по резкому увеличению собственной платежеспособности. Прятался он в верховьях одного из ручьев, стекающих в Чуйскую степь с хребта Чихачева. В принципе по нынешним временам вполне доступное место. Официально территория империи, и туземцы после показательного расстрела отряда непокорного зайсана препятствовать не посмеют. Только вот ведь какая незадача! Сам не поедешь, а поручить, выходит, и некому. Тут не просто надежный и не болтливый человек вроде Захария Цыбульского или Василия Гилева нужен. Необходим такой, кому я как самому себе доверять могу.

Золотые россыпи, серебряная руда – это все, конечно, может приносить какой-никакой доход. Раз в год и после подсчета многочисленных трат. Когда выходят из тайги старатели или купцы расторгуются на ярмарках. А там, на берегах обычной, ничем особенно не примечательной речушки Нарын-Гол, в щелях и под аллювиальными отложениями спят богатейшие друзы императорских хрустально-зеленых изумрудов. Геологи, которые их там обнаружили – в том моем мире и сто лет спустя, – принесли горсть необработанных кристаллов до трех сантиметров в длину. Это карат тридцать – пятьдесят. Ну пусть после обработки останется двадцать. На самом деле понятия не имею, какой там процент отходов, но стоимостью камней специально интересовался. За экземпляры хорошего окраса и чистоты и по три тысячи фунтов давали. За карат, естественно. Десяток камней – три миллиона рублей. Так поисковики особенно и не искали. Встретили друзу, вырубили и побежали хвастаться. А сколько их там – одному Будде известно. Погранзона. И места не слишком обжитые. Так месторождение в госрезерве и числилось.

С семнадцатого века эти камни в Колумбии в больших количествах добывают. И все равно мало. Слышал, лет тридцать назад, в тридцатые годы девятнадцатого века, изумруды на Урале нашли. Мировой рынок даже не шелохнулся. А самые лучшие камни тут же казна выкупает. Императорский камень! Некоторые наравне с бриллиантами ценятся.

И вот стоит даже подумать о том, что посланный на тот ручей человек просто покажет кому-нибудь, кроме меня, свою находку, страшно становится. Золотая лихорадка – детский сад по сравнению с тем, что там, на Чуе, начнется.

Так и это еще полбеды. В тех же самых горах гигантское серебряное месторождение прячется. Огромное и невероятно богатое. В непосредственной близости от изумрудов. И если туда народ камешки искать попрет, то что помешает там же и геологам походить? Ничего! А я это, в мое время называвшееся Асгат-озерным, месторождение для себя храню. Дюгамеля вон уговорил границу с Китаем спрямить, чтобы все на территории моего Южно-Алтайского округа оказалось. А не как тогда, в иной жизни было: часть у нас, основное в Монголии.

И если я решаюсь эти мои резервные зеленые кристаллики из земли начать вытаскивать, делать это нужно прямо сейчас. Пока есть время отчаянным и неболтливым господам туда добраться и поискать. А поздней осенью с добычей и последними гонцами от Потанина – обратно. Только кого послать?

– Отпишите Петру Григорьевичу, что я согласен с его предложением, – возвращая бумаги Штукенбергу, сказал я. – Пусть присылает доверенное лицо для переговоров.

К пятому июля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года на моем рабочем столе собралось четыре очень важных бумаги. Четыре неожиданных известия, три из которых были скорее добрыми, чем злыми, и одно – совершенно отвратительное. По традиции начну с плохого.

Во второй декаде июня на телеграфной станции Томска приняли депешу из канцелярии генерал-губернатора за подписью статского советника, члена совета Главного управления Западной Сибири от Министерства юстиции Виктора Ивановича Спасского. В телеграмме этот чиновник – как не преминул обратить внимание Герасик, даже имевший ниже, чем у меня, чин, – ссылаясь на депешу главного управляющего Вторым отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии графа Панина, предписывал немедленно арестовать практически всех томских нигилистов. Само по себе из ряда вон выходящее событие – младший осмелился что-либо предписывать старшему, так еще и ни о каких обвинениях в послании не говорилось. Будто не в империи живем, где властвуют государь император и закон, а в каком-то средневековом арабском княжестве. Я понимаю, что графа Панина некоторые неокрепшие умы боятся до дрожи в коленях, но не за четыре же тысячи верст!