Зимой же…

Да, зимой по плану должна была начаться вторая часть операции. В случае успеха первой. А именно переселение голодающих горожан Ливонии в русские города. Да царев счет, разумеется. Но не абы куда, а в такие удаленные и слабозаселенные места как Курск, Белгород, Воронеж, Азов, Керчь и прочие. С бесплатным кормлением в пути. И освобождением от налогов на три года…

Грубо.

Жестоко.

Но Алексей убедил отца в правильности такого решения.

Резона было два.

Первым мог оперировать только сам царевич, да и то исключительно во внутреннем монологе. Он прекрасно знал, что этот регион, который так или иначе нужно забирать, будет больным местом державы.

Люди-то там жили вполне нормальные. Однако этно-культурно очень обособленно. Чем враги России и пользовались. Многократно. Взращивая там «прибалтийских тигров» с удивительной регулярностью. Не обязательно внешние враги. Своих внутренних тоже хватало. В том числе и коронованных. А иной дурак при власти дел может натворить куда больше, чем самый дипломированный враг, но находящийся по ту сторону баррикад.

Поэтому Алексей собирался всех этих людей эвакуировать в глубь России, расселив среди других народов. Максимально деликатно. Насколько, конечно, такие вещи можно было сделать в сложившейся ситуации.

Но это — внутренний резон. Его отцу не предъявишь.

Для Петра Алексеевича царевич в качестве довода привел политический расклад. Он заявил, что война за испанское наследство складывается без явного перевеса сторон. Поэтому, даже если русские сумеют наголову разгромить шведов, это не позволит им забрать слишком много. Просто никто не даст. Ведь в общем балансе даже крайне успешная кампания Петра будет лишь эпизод.

По мнению царевича всю Ливонию забрать в рамках этой войны не удастся. Просто не дадут «большие дяди».

А значит, что? Правильно.

Требуется опустошить эту территорию, не давая шведам получать с нее прибыль. А Ливония, на минуточку, была жемчужина в шведской короне. Одна из самых полезных провинций. Житница державы, наравне с Померанией. И если ее вот так ободрать, до последнего листочка, то она превратится в обузу. Многопудовую гирю на ноге Швеции. И серьезным вызовом для ее многострадального бюджета. Чем впоследствии и можно будет воспользоваться…

— Ты слишком увлечен южной Африкой, — произнес Ромодановский, покачиваясь вместе с царевичем в карете.

— А почему нет?

— Начинать нужно с малого. Вспомни как ты Бутырский полк переучивал. Сначала роту учебную создал. Потом лишь за весь полк взялся. Так и тут, мыслю, нужно поступать.

— Так-то оно так… — покивал царевич.

— Да и флота у нас еще никакого толком нет. Равно и надежного выхода к морю.

— А турки?

— А что турки? Сегодня пустят, а завтра проливы закроют. Мы для них кто?

— Перспективные торговые партнеры, которые совсем недавно разбили сильнейшую армию Европы.

— Мал ты еще… мал…

— Мал, — согласился царевич. — Но ты по сути объясни. Про разные группировки элит, что у них за власть борются я знаю. Однако… какой им смысл с нами ругаться? Особенно когда такие прибыли.

— Прибылей тех еще нет. А если бы и были… — махнул рукой Федор Юрьевич. — Те группы, что с них долю имеют, за дружбу с нами встанут. Да только есть и другие. С совсем иными интересами.

— Неужто они сильнее?

— Сильнее. Я вообще не понимаю, как великий визирь удерживается на своем посту. У него, верно, слуги как мухи мрут. От яда.

— Даже если и так, то у нас остается Балтика.

— Балтика… Война не окончена.

— Карлу нанесли сокрушительное поражение. Швеция от него не сможет оправиться. А значит завершение войны — дело времени. Причем весьма недолгого. Год, может два.

— Это если Карлу твоему никто денег не даст.

— Швеция разделена на тридцать три провинции. Это если включить в нее Финляндию и не включать Ливонию, Померанию и прочие заморские ее владения. Каждая провинция должна выставлять по одному полку индельты численности около тысячи двухсот человек. Что дает максимум сорок тысяч.

— И что?

— Как что? Это так называемый мобилизационный ресурс Швеции. Больше она выставить физически не сможет. Кроме него у короля имелась полевая армия, которую он содержал на доходы от заморских владений. Ее больше нет.

— Но сорок тысяч то никуда не делись.

— Тут очень важно понять — что это за люди и чем они отличаются от полевой армии.

— Тем, что они в ней не состояли? — улыбнулся Ромодановский.

— Полевая армия — знаменитые каролинеры — это регулярные части с непрерывной традицией и большим опытом. Их больше нет. А люди, числящиеся в индельте… это по сути своей крестьяне. Сходят пару раз в год на непродолжительные упражнения. И обратно — коровам хвосты крутить.

— Разве?

— Шведские короли использовали их для того, чтобы восполнять свои потери. Такие новобранцы попадали в старые полки с закаленными ветеранами. И те их довольно быстро воспитывали. Подтягивали. Именно там они за относительно небольшой срок превращались в каролинеров. Но этих полков нет.

— И ты считаешь, что Карл не справится? Мы вон — как сумели.

— Сколько лет мы на это потратили? А Карлу нужно уже вчера. Здесь не нужно быть оракулом, чтобы предположить, что он постарается поставить «в ружье» всю индельту. Там не все — пехота, кстати. А провинции, выставлявшие кавалерию, имели меньшие требования по численности. Но даже так ему потребуется в самые сжатые сроки одеть и вооружить тысяч тридцать — тридцать пять солдат. Ну и найти им офицеров. Формально-то у него все есть. Должно быть. Но как оно там на деле получится — большой вопрос.

— Он не сдастся.

— Не сдастся. Пока второй раз не получит по морде оглоблей — не успокоится. Да и то — если ему кто-то даст денег. В государственной казне дырка. И, кстати, Риксдаг его вполне может послать в пешее эротическое путешествие.

— Куда?!

— Потребовать прекратить войну.

— Не сейчас. Нет. Они на это не пойдут.

— Все может быть. Даже если звезды сойдутся, и он выступит в поход, то сколько и чего он сможет выставить?

— Тысяч десять у него старых каролинеров в Финляндии стоят. Ну и тридцать пять тысяч индельты. Это не так мало. Зря ты его списываешь со счетов.

— Если все нормально сложится, то в Ливонию он высаживаться не будет. На будущий год. Там будет пустыня. А значит единственное место, откуда он сможет развивать наступление, является Выборг. Там плохие места и большую армию сложно провести. Да и генеральное сражение в тех лесах… — покачал головой царевич. — И ты не забывай — у нас ведь есть еще Дания и Мекленбург. Я готов поспорить на деньги, что, узнав о поражение Карла, они бросились собирать армии.

— Тут и спорить не о чем. Бросились. Но это не быстрое дело.

— Да. Но это не значит, что в будущей кампании Карлу не придется выделить какие-то отряды для защиты Померании и Сконе. Вряд ли он приведет всю эту толпу к нам…

— Значит ты уверен, что война скоро закончится?

— Будущее никому не дано знать. Но по всем признакам она заканчивается. Сожрать Карла нам французы не дадут. Да и Габсбургам не с руки воцарение Джеймса Стюарта в Англии. Эта война и до Нарвы явно затухала, так как планы всех сторон потерпели крах. Все пошло не так. Теперь же — Габсбурги и Бурбоны будут прикладывать все усилии к ее прекращению.

— Хм. А если Карл победит?

— Из-за него воевать по всей Европе не станут.

— Допустим. То есть, ты считаешь, что мы вскоре получим нормальный выход в Балтийское море. Я, пожалуй, соглашусь с этим. Есть резон в твоих словах. Но у нас нет кораблей, чтобы поддерживать надежную связь с колонией.

— Построим, — пожал плечами царевич.

— И сколько нам на то потребуется времени? Отец твой планы сии поддержит. Тут и гадать нечего. И снова настроит множество никуда не годных кораблей. Как для азовского флота. В спешке. Вроде тех, которые сожгли под Азовом. Но толку с них? А если с умом подходить, то годы уйдут.