— Ну что ты такое говоришь? Она всегда о тебе думает. Молится. Переживает.

— Только я о том узнаю лишь от тебя. — покачал головой Алексей.

Немного помолчали.

Духовник тоже был явно шокирован нетипичной речью царевича. Еще утром он говорил совсем иначе. И вел себя по-другому.

— А с самочувствием что? — наконец нашелся он. — Ты не жаловался же намедни.

— Слабость. Уже который день. И головная боль. Голова прям трещит, словно вот-вот лопнет. Вот в храме и сомлел. Да и сейчас тяжко. А что не жаловался, так зачем? Чай не девица. Но тут прям уже мочи терпеть нет…

Чуть погодя духовник вышел к ждущим его царице с хмурыми, богато одетыми людьми.

— Нездоровится ему.

— Он… такой странный. — будто бы не слыша его, произнесла Евдокия Федоровна.

— Я его умыл святой водой. Дал к кресту приложиться. Отче наш вместе прочли. Но дальше он уже заснул.

— Заснул?

— Говорю же — нездоровиться ему. Слабость. Голова болит. Он все эти дни терпел, а тут не сдюжил. Вообще странно, что он сам достоял службу. Лекаря бы ему. Но попозже. Пущай поспит.

— А от чего так? Неужто захворал? — обеспокоилась Евдокия Федоровна. Только сейчас, после того как ей несколько раз сказали, она услышала, но и осознала эти слова. Оттого и занервничала.

Разговорились.

Первичное раздражение царицы прошло. В ее сознание проникло понимание — сыну плохо. Действительно плохо. А в эти годы с дурным самочувствием не шутили. Тем более не в ее положении. Как-никак мать наследника престола. И если его не станет, то и она точно потеряет если не все, то много, учитывая свои отношения с мужем…

Послали за лекарем.

Алексей тем временем думал, имитируя сон и пользуясь выигранным временем, дабы осознать произошедшее и выработать стратегию поведения. А то, судя по всему, он что-то стал увлекаться…

Первая мысль, после того, как все ушли и наступила тишина, стала:

— Как? Как черт возьми это возможно?

Взрывчатки в доме должно было хватить с большим запасом для надежного уничтожения всех живых. Чтобы быстро. Чтобы наверняка.

Он не мог выжить.

Вообще.

Никак.

Тогда что это?

Как все это понимать?

Научно-технического объяснения не получалось придумать.

Взрыв был такой, что его мозг не смог бы сохранить целостность. А значит какие-либо манипуляции с ним можно предпринять, только отскоблив его от обломков дома. Что разом перечеркивало всякие версии, связанные с этим направлением.

Предварительное копирование сознания тоже исключалось, так как он помнил все до самого конца. С чрезвычайной натяжкой можно было бы предположить наличие в его доме оборудования для бесконтактного взаимодействия. Но это также было не реальным. С одной стороны, ничего подобного смонтировать у него на даче никто бы не смог. Скрытно. Из-за перекрестной системы контроля. С другой стороны, еще два-три дня назад ничего не было решено. У него имелось несколько точек для встречи. И то, что все именно на даче будет происходить не знал никто. С третьей стороны, а как? По роду деятельности он пусть и косвенно, но отслеживал всякие перспективные разработки. И ни о чем даже приближенном не слышал.

И так далее, и тому подобное. Перебирая варианты он их отбрасывал, как не реальные и не выполнимые. Пока, наконец, не перебрал все версии, даже самые идиотские. И придя к выводу о том, что никаких здравых объяснений найти не получилось.

— Может это какие инопланетяне шалят? — залетела ему в голову шальная мысль. Но он от нее отмахнулся. Ни о каких достоверных фактах о контактах с инопланетными формами жизни он не даже не слышал. А опираться на мнения всяких любителей конспирологии не желал. Так ведь можно и до рептилоидов каких-нибудь договорится или кого хуже.

И что оставалось?

По сути только мистика.

Но к ней он относился столь же скептично, как и к конспирологии. Каким-то людям она облегчала жизнь. Да. Но ему в работе только мешала. И если он как-то эти аспекты обычно и учитывал, то исключительно как мотивацию отдельных личностей. Да и то — не всегда, а когда удавалось точно установить, что человек всем этим не прикрывается для сокрытия истинных мотивов и целей.

Алексей прекратил внутренний монолог мысленно замолчав.

И голова привычно наполнилась тишиной, без всякого потока сознания. По ней привычно разлилась пустота и тишина. Он давным-давно освоил этот нехитрый прием, без которого было крайне сложно концентрироваться.

Открыл глаза.

Осмотрелся, сухо фиксируя факты.

Происходящее не выглядело розыгрышем или сном. Декорации, актеры и воспоминания мальчика имели место и были натуральными. Ощущения яркими и многогранными. Он попытался нащупать внутри себя старую личность. Но нет. Все тщетно.

Где он? Кто он?

Локация, время и личность идентифицировались без проблем. Мгновенно.

Что это? Симуляций? Иллюзия? Прошлое? Какая-то параллельная вселенная?

Просто обычная реальность. Просто жизнь. Но он не имел возможности это все проверить. Так что оставалось только верить. Ну или не задаваться глупыми вопросами, приняв условия игры и жить дальше. Может так со всеми происходит, только обычно память стирается, а на нем произошел какой-то сбой? Вариантов масса и все не имели никаких способов их проверить.

В этот момент Алексей остановил свой взгляд на иконе. И ему показалось, что строгий лик смотрел на него. Именно на него. Пристально. Внимательно. Можно даже сказать — требовательно. От чего у него по спине побежали мурашки. Умом он понимал — это просто игра воображения. Что это выдуманный образ. Что… но никаких иных объяснений, кроме мистики у него не оставалось. А учитывая место, где он пришел в себя и обстоятельства…

Царевич вновь закрыл глаза.

И вовремя.

В помещение кто-то заглянул. Но совсем ненадолго. Глянул. И обратно удалился, прикрыв тихонько дверь. Что-то начав говорить, но совсем неразборчиво. Все-таки толстые стены и массивные двери играли свою роль, гася в немалой степени звуки.

Это позволило вновь вернутся к размышлениям.

Какой во всем этом смысл?

Случайность Алексей отмел сразу. Вероятность того, что после смерти его личность попала в тело целого царевича, да еще в переломный для России период, была равна нулю. Так что тут точно имелся какой-то замысел. Но какой?

Награда за хорошую службу?

Смешно.

Он жаждал мщения и покоя. Ни того, ни другого это решение не несло. Так какая же это награда?

Шанс?

А вот тут — да. Без всяких сомнений. Только какой, для кого и зачем?

Обновленный царевич не очень хорошо знал конкретно эту эпоху. Мало интересовался. Но неплохо в целом представлял себе парадигму исторического развития России. Отчего прекрасно понимал, что Петр, продолжая дела своего отца, сумел совершить невероятный рывок. Он создал современные армию, флот и науку, а также механизмы их воспроизводства. И провел первую в истории России индустриализацию, пусть и мануфактурную, но вполне современного для тех лет вида. Во всяком случае после него Россия производила своими силами все необходимое для своей защиты.

Да, Петр провел эти реформы по наитию, стихийно, буйно, наломав при этом дров. Да, почти все свои реформы он не завершил, бросив на разных стадиях готовности. Да, России эти реформы дались не просто и отнюдь не дешево. Тем более, что самые важные — социально-политические преобразования он упустил. Впрочем, это все было не так уж и важно. Так как именно благодаря Петру за XVIII век Россия из «северного индийского княжества» превратилась в великую державу с которой стали считаться не только в региональной, но и мировой политике. Никогда ни раньше, ни позже такого стремительного взлета Россия не испытывала.

Одна беда — оборванные на полуслове реформы после смерти Петра либо прекратились, либо исказились до неузнаваемости. И в XIX век Россия уже вступила страной чудовищно гротескных контрастов с клубком острейших социально-экономических и политических проблем. Ну и, как следствие, нарастающим отставанием от других великих держав. А династия вырожденцев — Гольштейн-Готторпов, имевших к Романовым очень условное отношение, оказавшаяся на престоле России, не справилась с этой ситуацией и довела державу до катастрофы…