С этими словами Алексей вновь вернулся к клавесину и попытался изобразить Марсельезу. Не всю, разумеется. Только вступление и проигрыш припева. Да и то… очень условно…

— Тебе не кажется, что слишком торжественно для революции? — спросил хмурый отец.

— Это же Франция, — развел руками Алексей с улыбкой.

— А если серьезно?

— К чему привела революция в Голландии?

— К чему? — не понял отец.

— К большим деньгам. Голландия в какой-то момент стала самой богатой страной в Европе, заработав огромные деньги на посреднической торговле и финансовых операциях. Но, в начале XVII века норма прибыли стала уменьшаться. И на горизонте замаячил тупик. Другие страны все меньше и меньше хотели делиться прибылями от торговли с этой прокладкой — с посредником. Притом жадным.

— И как это связано с Францией? — повел бровью Петр Алексеевич.

— Через Англию. К чему привела революция в Англии? Опять-таки к большим деньгам. Через треугольную торговлю с Африкой и Новым светом. Ей могла бы заниматься и Голландия, если бы у нее имелась подходящая территория и ресурсы. Но, по сути — это маленькая, классическая торговая республика. Северная Венеция. Сама по себе — пустышка. А вот Англия — нет. Дешевые мануфактурные товары открывали двери для сверхприбылей в работорговле. И вот этой лавочке пришел конец по вине французов. Ты думаешь, это оставят просто так? Франция сейчас — самая большая пороховая бочка Европы с толпами нищих крестьян и горожан, которым нечего терять. А Людовик еще клюнул на наживку и пытается объединить корону с Испанией, где порохом усыпан буквально каждый шаг…

Царевич скосился на учителя музыки.

Тот был напряжен и бледен.

И ОЧЕНЬ внимателен.

— Ты думаешь, что за революциями в Голландии и Англии стоят одни и те же люди? — спросил отец.

— Группы. Кланы если хочешь. Все-таки люди столько не живут.

— И когда это произойдет?

— Если бы я знал… — развел сын руками. — Это может произойти завтра, а может лет через двадцать-тридцать или даже семьдесят, хотя я на такой большой срок не закладывался бы. В этом вопросе все очень тесно связано с Англией.

— Она же уже не игрок.

— Вот поэтому и связано. Кое-кто в нее хорошо вложился. И будет пытаться защитить свои инвестиции. Если им удастся объединить британские острова под одной короной — это даст немного времени Франции. Но вернет крайне опасного, богатого и беспринципного английского льва в политику Европы. Он сам по себе — смертельная угроза для Франции. Если же не удастся объединить острова, то времени мало.

— Сколько? — поинтересовался учитель музыки.

— Я бы ориентировался на смерть Людовика. К ней очевидно будут готовиться. Сейчас ему должен унаследовать сын, однако, при такой ситуации вряд ли получится создать по-настоящему острую ситуацию. Поэтому я рискну предположить — жизнь дофина в большой опасности…

Петр промолчал, обдумывая слова сына.

Учитель музыки, подозрительно любопытный и напряженный, тоже не спешил задавать вопросы. В принципе, сказанного царевич было достаточно обоим. Ну, почти.

— А кто эти люди? — не выдержал Петр.

— Кланы?

— Пусть кланы.

— Я не знаю.

— Но у тебя есть подозрения?

— Есть. Давай пройдем в кабинет. — и обратившись добавил. — А ты не болтай лишнего.

— Конечно, я все прекрасно понимаю…

— Как тебе этот шпион? — спросил сын отца по пути к кабинету.

— Шпион? — удивился Петр Алексеевич.

— Разумеется. А ты думаешь французы просто так прислали бы учителя музыки для царевича? — фыркнул сын. — У нас с тобой в окружении этих шпионов как блох у бродячей собаки. У тебя особенно.

— Зачем ты его держишь, если знаешь, что он шпион?

— Чтобы можно было скармливать Кольберу те сведения, которые мы хотим, чтобы он знал. Очень неплохой метод. Советую.

Помолчали.

Петр переваривал сказанное. С трудом.

Зашли в кабинет.

— Итак… — спросил царь. — Кто эти люди?

— Достоверно я не знаю кто именно стоит за обоими революциями. Но я зацепился глазом за тайные общества масонов. Хотя, скорее всего, большая их часть — ширма для отвода глаз.

— Ты верно шутишь? Причем тут масоны?

— Сам посуди. Они возникли в конце XVI — начале XVII веков. Как раз тогда, когда в Европе начал проявляться кризис. Тебе это не кажется подозрительным? Совпадения? Возможно. Тут нужно держать в уме еще одну деталь. Масоны называют себя наследниками тамплиеров, которых в свое время разгромила католическая церковь. А теперь погляди — в результате революции в Голландии были приняты крайне суровые законы против католиков. Случайность? Опять?

— Это все домыслы.

— За что судили тамплиеров? За сатанизм. И тут я обращают твое внимание на еще одну деталь, объединяющую учение практически всех протестантов. У них добрые дела не ведут к спасению. Достаточно веры, делать же ты можешь все что угодно. Что это, как не софистическая подмена понятий? Ведь сказано — по делам их узнаешь их. Не по вере, ибо настоящая вера в делах, а потому, как они сами себя мысленно оправдывают. Это отец очень попахивает сатанизмом. Таким изощренно замаскированным. Хотя простые протестанты, конечно, об этом не знают. Там вполне хватает хороших людей. Но их используют «в темную». Опять совпадение?

Царь нахмурился.

Сильно.

Прямо почернел как туча.

Наконец он произнес:

— Мне кажется, что ты слишком подозрителен.

— Скорее, я достаточно подозрителен, чтобы не отмахиваться от таких мыслей.

— Хорошо. Пусть так. Но между разгромом ордена тамплиеров и революцией в Голландии прошло слишком много времени. Они что, тихо сидели в каком-нибудь углу? Это выглядит очень неправдоподобно.

— Зачем сидели? Орден тамплиеров был связан с Венецией. Они очень тесно сотрудничали. Я бы даже сказал — слишком тесно. И после того, как орден разогнали, начался расцвет Венеции. Опять совпадение, не так ли? Чем она была сильна? Посреднической торговлей, финансовыми операциями и работорговлей. Так?

— Так, — кивнул Петр.

— Османы завоевали Восточную Римскую Империю. Из-за чего у Венеции упала норма прибыли. Но тут внезапно расцветает Голландия. А когда у нее появились проблемы — выстреливает Англия. И везде один и тот же почерк — посредническая торговля, финансовые операции и работорговля. Только с каждым разом масштаб и изощренность увеличиваются. Словно кто-то делает работу над ошибками. Опять совпадения. Как же так? Прямо россыпь везения и случая.

— Это прибыльные дела, — развел руками царь.

— Да. Но почему именно в такой связке? Османы вон тоже работорговлей занимались и занимаются, но ни финансовых услуг не оказывают, ни посреднической торговлей не промышляют. Во всяком случае — в значимом объеме. Нигде больше в Европе и ее окрестностях не встречается такой связки и в такой экзальтации.

— Разве это что-то доказывает? Просто у учителей оказались хорошие ученики.

— Вполне может и так. Прямых доказательств нет. Однако это стечение обстоятельств заставило меня задуматься. Крепко задуматься. Яков Брюс он ведь масон. И он ведет очень оживленную переписку со своими коллегами из Англии и Шотландии.

— И ты с ним — не разлей вода.

— А ты думаешь это просто так? — усмехнулся Алексей. — Я через него про тамплиеров и масонов узнал больше, чем через любой иной источник. И потихоньку стараюсь вести игру.

— Игру?

— Формально мы с тобой тоже масоны, состоящие в одной из периферийных лож.

— Леш, я уже устал. У тебя есть доказательства?

Алексей подошел к несгораемому ящику. Открыл его. Достал оттуда довольно пухлую папку. И положил его перед отцом.

— Здесь материалы по игре. Я поначалу сам думал, что все это блажь и моя излишняя подозрительность. Но если ты забрасываешь удочку и видишь поклевку, то это означает, что кто-то за крючок дергает. А значит, что? Правильно — там, в воде, кто-то есть. Не так ли? Вопрос лишь в том — кто.