— Славно. Славно. — покивал Иосиф. — А вы случайно не знаете, что в Речи Посполитой происходит? До меня доходят тревожные новости.
— Вам интересно, кто режет иезуитов там? — сально оскалился визави.
— Их режут русские. Это мне известно. Но зачем?
— Вы боитесь?
Габсбург промолчал, не желая на столь невовремя заданный провокационный вопрос.
— В этом нет ничего постыдно. Я вот тоже их боюсь. И просто счастлив, что до меня им нет дела.
— Что у них пошло не так? — продолжал игнорировать этот вопрос Иосиф. — Они ведь пытались стать союзниками.
— По Москве нанесли удар — ее пытались утопить в пожарах, убийствах и прочих пакостях. В ходе расследования принц вышел на иезуитов.
— И зачем они нанесли этот удар? Это же глупо! — воскликнул Иосиф, оборачиваясь к собеседнику.
— Глупо. Но истина мне не ведома.
— Не за что не поверю в твою неосведомленность по таким вопросам.
— Те иезуиты, с которыми я беседовал, говорили, что главная причина — страх.
— Страх? — удивился монарх.
— Россия чрезвычайно быстро развивается. Двадцать лет назад — это была большая, но отсталая держава на краю цивилизованного мира. Ее не только не боялись, но даже и не учитывали в раскладах из-за совершенно ничтожного влияния на политику. Сейчас же… да вы и сами знаете, что сейчас. Они сильно укрепились в Европе. Получили выход к Балтийскому и Черному морю. Лезут в Новый свет и Африку. Создают мощные коалиции. И всюду, куда они не придут, тянут за собой православие. Вот иезуиты и испугались, решив русских сдерживать.
— А чего принца не попытались убить?
— Может и пытались, — пожал плечами визави и ехидно улыбнувшись добавил: — Видимо что-то пошло не так…
Петр Алексеевич самодержец Всероссийский вид имел… хм… сложный. Очередной симпозиум завершился традиционным уже запоем. А тот, в свою очередь, долгой хворью.
И раздражением.
Ну а как же еще? С перепоя то запойного?
Отчего страдали все вокруг. И, в первую очередь, близкие. Тот же сын, которому царь в такие периоды обычно он мозг и выносил… Бесцельно, а иногда и беззлобно…
В этом варианте истории сын впрягся во многие дела отца и тянул их. Подстраховывая. Из-за чего груз ответственности Петр уже не испытывал. И мог с чистой совестью увлекаться всяким, не опасаясь, что корабли там перестанут строить или бояр гонять.
Сын — помощник.
Рьяный. Умный. Деятельный.
Хорошо ведь?
Так-то да. Но в ситуации с Петром Алексеевичем это сыграло дурную шутку. Этакая медвежья услуга получилась[206]…
Вот и сейчас государь «отмокал».
Приглушенный свет, тишина, удобное кресло. На голове прохладное, сырое полотенце. А рядом — сын, который делал ему очередной пустой в общем-то доклад. Просто в силу того, что его содержимое, скорее всего у царя в голове не задержится. Да и вообще, Алексей Петрович подобные встречи про себя называл докладами «начальника транспортного цеха». Очень уж в них было много общего с той юмореской из «Собрания ликеро-водочного завода» от Жванецкого…
В этот раз молоденький шут Иван Балакирев ляпнул что-то про выплавку чугуна. Злобно. Явно с чьей-то подачи. Ну государь и заинтересовался. Не только этим, а вообще — металлургией.
А Алексей отдувайся. Ведь в созданном при царе правительстве именно он выполнял роль канцлера, то есть, его главы. Так-то, наверное, имело смысл спихнуть доклад на ведомство. Он ведь выходил межведомственным. И это было бы даже правильно. Но Петр Алексеевич хотел послушать сына…
Имел право.
Самодержец.
Да только слишком часто подобное стало происходить. Словно кто-то специально его подначивал, вот так вот царевича раздергивать и доставать. По делу и без…
Слишком уж в детали Алексей не углублялся. Докладывая общими мазками. Все равно иного слушатель не разберет…
Чугун, с которого все началось, выплавлялся в первую очередь в Перми. Здесь был главный центр его выпуска с опорой на местные месторождения железа.
Его изготовление тут развивалось просто взрывными темпами. И если в 1700 тут не получали ни фунта этого металла, то к началу 1704 года уже стояло три домны, выдающие порядка шестидесяти тонн в сутки в реме 2−1. Это когда две домны работали, а третья находилась на ремонте. А по итогам 1710 года уже имелось дюжина печей, только крепче и выложенные хорошо сделанным шамотом, чтобы имели цикл до ремонта побольше. Воздух в них нагнетался паровыми машинами, и подогретый. Выплавку же производили не на древесном угле, а на каменноугольном коксе, местного же выпуска.
Как итог — за десять лет с нуля вышли на 115 тысяч тонн чугуна.
Для этих лет совершенно немыслимый результат!
Чудовищный!
Целенаправленные, масштабные инвестиции и сосредоточенные усилия государства сотворило натуральное чудо. Такой объем выпуска сам собой вырос только к началу XIX века в оригинальной истории. Но то — как бурьян произрастая, без всякой внятной поддержки. А здесь при самом рьяном культивировании. Впрочем, Алексей не стремился «складывать все яйца в одну корзину». Из-за чего вторым центром выплавки к началу 1711 году оказался… Мелитополь. Руду с Керченских приисков и уголь с Донбасса свозили на больших баркасах на переплавку…
Почему Мелитополь, а не Мариуполь?
Так на начало XVIII века западное побережье Азовского моря было в общем-то пустынным. Никаких городов там не имелось. Несколько сельских поселений и все. Куда не ткни — создавать с нуля бы пришлось город. А лиман Молочный позволял оборудовать удобный, защищенный от ветров и штормов порт, чего в Мариуполе не сделать. Да и вопросы по обеспечения города водой решать было легче решить.
В остальном же…
Да какая разница? Что туда все сырье везти, что сюда. Вот по итогу 1710 года в Мелитополе и запустили три домны аналогичные пермским. И планировали дальше город развивать. Бурно. Как Пермь. С тем, чтобы выйти на сопоставимые объемы выпуска в горизонте нескольких лет, благо что переселенцы сюда ехать куда охотнее, чем на средний Урал.
В районе Курской магнитной аномалии тоже Алексей пытался изобразить что-то масштабное. С выходом на сто и более тысяч тонн в год. Но тут пока шла разведка. Обширная. Здесь оперировало двадцать семь групп, проводящие проверочные бурения. Что само по себе было непросто и являлось одной из вспомогательных целей. Научится бурить глубоко. Даже сквозь горизонты грунтовых вод.
Все заинтересованные люди уже твердо знали — руды в этих местах много. ОЧЕНЬ много. Осталось придумать как ее из земли достать. И откуда начать, чтобы поудобнее. Когда все это получится ввести в дело — не ясно. Сама по себе проходка через мощный водоносный даже с паровыми машинами на помпах — задачка не тривиальная и мало предсказуемая.
А вот на берегу Онежского озера таки уже был запущен свой центр по выплавки чугуна. Строгановым. Люди которого нашли в тех краях довольно крупное и неглубоко залегающее месторождение железа — на восточном берегу Заонежского залива, прямо у его основания. Выплавляя примерно сопоставимый с Мариуполем объем.
Имели и другие места.
Незначительные. Совокупно же в России по итогам 1710 года сумели выплавить 182 тысяч тонн. Не считая мелкую кустарщину. И все это ушло в дело — либо на пудлинговый передел, либо на литье, в первую очередь, конечно, рельсов. И его не хватало, из-за чего чугун покупался в Швеции, которая начала наращивать его выпуск под нужды России…
Для того, чтобы все это производство могло работать требовалось топливо. В первую очередь каменный уголь, пригодный для коксования. И его добывали — под Пермью и на Донбассе.
И если на Донбассе только-только все это начинало разворачиваться. То под Пермью благодаря целенаправленным усилиям правительства превратилось в мощную отрасль. Полностью покрывающей расход местного производства. С запасом, который уходил на бытовые нужды. Что потребовало впечатляющих усилий по организации переселения готовых трудится в шахтах людей. И оснащения этих шахт разными средствами механизации.
