Вообще в Средние века и Новое время в более-менее населенных регионах с водными процедурами все выглядело непросто. Аборигены этих эпох крайне неохотно лезли в воду. И найти умеющих плавать являлось весьма непростой задачей.
И неспроста.
Ведь в реки скидывался мусор. В том числе всякую органику, так как практика компостных куч и удобрение полей не такая древняя, как может показаться. В итоге чем дальше по течению от истока, тем сильнее местные реки напоминали индийский Ганг, знакомый по страшилкам, наверное, каждому жителю России XXI века.
Искупался? Освежился? Не заболел при этом ничем? Считай повезло. Со стоячей водой ситуация только усугублялась. Особенно если водоемы небольшие.
А ведь нормальных лекарств не существовало. И от той же дизентерии умереть было легче легкого. Вот и не совались люди по возможности в воду от греха подальше. Природу этой беды никто не знал. Поэтому активно множились и цвели пышным цветом всевозможные мифы. Что только подстегивала опасливое отношение к водным процедурам в природных водоемах.
Это непонимание приводило к тому, что купаться не лезли, а вот воду для питья брали смело. Из-за чего тиф, холера и прочие пакости в эти века сопровождали более-менее населенные регионы как что-то обычное. И умереть от такой инфекции было более вероятно, чем оказаться убитым на войне, даже если ты служивый и активно на ней воюешь. Славный своими победами «боевой понос» в Средние века и Новое время разгромил больше армий, чем любой другой полководец…
Вне открытых водоемов «плескались» тоже не очень активно, особенно в прохладное или холодное время года. Но тут все упиралось в ресурсы. А именно в дрова, чтобы воду подогреть.
Даже живя в лесу или около него.
Что крестьянин XII века, что XVII в лучшем случае имел топор и нож. А вы пробовали ствол дерева сухого разделать на дрова с помощью одного лишь топора? Можно. Но умаешься. Сильно умаешься. И лишний раз за такое дело не возьмешься без особой нужды. Так что основным топливом в крестьянских очагах и у бедных горожан был хворост. Которого, как известно, не сильно то и много в лесу. И такое положение дел продолжалось до тех пор, пока в жизнь сельского населения не зашли пилы в достаточном количество. А это стало происходить только в XIX веке из-за промышленной революции[211]. И, например, именно в это время стали развиваться знаменитые русские бани, которые по настоящему широко распространились только к концу XIX– началу XX веков[212].
Вот такой вот «ароматный» нюанс.
Из-за которого в Средние века и Новое время чистота тела и одежды являлась признаком статуса. Чем чище, тем он выше. Ибо это дорого…
Вот и вышло, что свита царя и царевича пошла в воду плескаться, хоть плавать и не умела. Но лишь от безысходности. Ведь если эти двое туда сунулись, то и им отставать нельзя. Но переживали. Тревожились. Кто-то даже тихо молился.
Царевич же усмехался, глядя на все это.
В Московской губернии он сумел навести определенный порядок. И железной рукой заставить обывателей пользоваться нужниками и компостными кучами с последующим удобрением огородов. Не выкидывая в реки да ручьи всякую органику. Отчего буквально на глазах они и пахнуть стали приятнее, и купаться в них стало можно.
В рамках борьбы с тифом и холерой.
Прямо так и продвигал эту тему. Сурово карая нарушителей. С активным разъяснением. Отчего даже случались эпизоды, когда крестьяне сами побивали нещадно таких неряшливых людей. А то и забивали насмерть, если кто-то в округе помирал от хвори живота.
Отец, которому сын все подробно рассказал и показал в микроскоп, также не тревожился. Остальные же… да, они не паниковали, понимая ситуацию, но на них все еще давило «культурное наследие» прошлых лет. И избавиться от эмоций пока не могли. Тем более, что инфекция инфекцией, а многие вполне натурально верили в русалок с водяными и прочую нечисть. И, мягко говоря, их опасались…
Так-то они сюда не купаться прибыли.
На ферму жемчуга опытную, речного.
Посмотреть да пощупать.
Петр Алексеевич как узнал, что удалось добиться некоего повторяемого результата, так прямо просиял. Стоимость такой фермы копеечная как по возведению, так и содержанию. А пользы — море. Во всяком случае на текущем этапе развития.
Тут как сделали?
Силами окрестных крестьян выкопали рукав проточный на изгибе реки. Чтобы проточная вода была самотеком. Поверх рукава поставили амбар большой. Отапливаемый. Прямо над водой. Отчего она внутри не покрывалась льдом зимой. Над водой шли балки с канатами удерживающих сетки с моллюсками в потоке воды.
Надо поработать с ними? С помощью ручной лебедки поднял. По укладываемому настилу подошел. Сделал что надо. Убрал настил. Опустил сетку.
Просто и удобно.
Рядом разместилось несколько сараев поменьше для всяких рабочих нужд. Ну и небольшой поселок для сотрудников, каковых тут насчитывалось всего дюжина человек. Больше просто не требовалось. Во всяком случае — пока.
Все, что знал Алексей о производстве жемчуга, заключалось в двух фактах. Первое — это реально и не очень сложно. Второе — нужно помещать основу из обломка раковину внутрь ракушки.
И больше ничего.
Не его тема.
Совсем.
Так — краем уха где-то что-то слышал в прошлой жизни. И все. Вот и поставил тут, на Истре, первую опытную ферму — проверять этот «звон». А она взяла и почти без раскачки стала выдавать кое-какой жемчуг уже в первый год. Ненадежно и непредсказуемо. Но даже пригоршня жемчуга с головой покрывала все расходы на ее содержание.
И вот — успех. Настоящий успех. Корней Иванов сын, что заведовал тут всем, написал письмо. Дескать, получилось у него. Все получилось…
Вот царевич с отцом сюда и явился.
Тот дико возбудился и увлекся вопросом. Потому что жемчуг ценился в те годы и не только в России. Алексей же знал, что он и в XXI веке, поступая почти полностью с ферм, тоже был в цене. Поэтому оживился не меньше, обрадовавшись, как ребенок.
Конечно, это не Персидская торговля.
Но даже два-три десятка таких ферм могли дать очень ощутимый доход. В первую очередь экспортный. А если потребуется, то и контрабандный, если кому-то взбредет запрещать его ввоз. Главное — не распространятся на тему того, что жемчуг в России выращивают, маскируя такие фермы под выращивание улиток для прокорма свиней. Не людей же улитками кормить в самом деле? Не Франция чай. Людям и еду получше можно найти. Тем более, что это действительно можно делать. Мда. Ну и не вываливать на рынок слишком много. Через что держать цену по возможности высокой. Именно поэтому свиту взяли маленькую. А внутрь заходили только самые доверенные и неболтливые. Остальным сообщили про еще одну кормовую ферму.
Аналогичная опытная станция была развернута и в Балаклаве. Там велись эксперименты с морским жемчугом. Но оттуда пока новостей не приходило. Почему? Бог весть. Возможно, Корней был одержим этой идеей и жил ей. А тот руководитель относился к вопросу формально. Но царевич не спешил. Мало ли какие трудности возникли?
Сейчас же, сидя на берегу Истры, он смотрел на эти переливающиеся искорки, бегающие по легкой водной гладе, и думал о корундах. Искусственных, разумеется. Он точно знал, что их можно делать. Но как? В голове бродили мысли о какой-то горелке. Но и все на этом. Оставляя очень широкое поле для экспериментов, которыми бесплодно можно заниматься десятилетиями.
Но как же это все выглядело заманчиво…
Компания De Beers положила свыше четверти века на то, чтобы продвинуть на рынок бриллианты как нечто ценное. Активный и агрессивный пиар, реклама и прочие методы с огромным трудом смогли продвинуть «блестящие стекляшки» на первое место среди самоцветов. До того, еще в середине XIX века, алмазы ценились как правило дешевле любых цветных драгоценных камней. За исключением совсем уж уникально крупных или насыщенно окрашенных образцов. А так, даже какой-нибудь александрит или шпинель стоил дороже бриллианта. Иной раз и в разы.
