Для чего пришлось соорудить подходящий причал. Просто отсыпали косу, заходя в море на нужную глубину. И с помощью открытого кессона деревянного «одели» ее в камень, сформировав подходящие причальные стенки.

Шторма тут гремели суровые. Да и вообще — воды беспокойные. Поэтому для защиты этого пирса отсыпали волноломы. Большие такие. Далеко заходящие в море.

Вон как шарашили драги.

Прямо кильватером считай шли — аж пять штук.

— Навались! Раз-два! Раз-два! — покрикивал начальник строительного участка обходя их на большой шлюпке о дюжине банок.

Уключины скрипели.

Шлюпка летела по небольшой волне.

А начальник сверялся объем выполненных работ с планом.

Здесь использовались те же самые драги, что и на Ладожском озере. Их вторым конвоем по этому году привезли. И уже вот — к делу приставили. Выбирали грунт со дна и отсыпали в косу.

Пока прямо так. Бесхитростно.

Но было понятно — уже скоро придется работать с баржами. Заодно углубляя акваторию внешнего порта.

Возводили и иные оборонительные сооружения.

Новый градоначальник решил пойти довольно экстравагантным путем. Он задумал обнести остров, где стоял город, по периметру кирпичными зданиями в три этажа. Да так, чтобы торец в торец они стояли, образуя такие «корабли». И окна имели только сверху в стенах, обращенных к воде.

Через что он планировать убить сразу выводок зайцев.

Толстые двухметровые кирпичные стены выступали неплохой защитой и от ветра, и от пушечных ядер. Благо, что первый конвой привез все необходимое для запуска круговой печи и выпуск кирпичей уже удалось увеличить. На случай же нападения вроде набега чукчей такие длинные дома позволяли очень легко организовать оборону. Ведь проходов то было мало, а не как раньше.

Ну и главное — помещения.

Эта «хозяйственная изгородь» давала очень много складских площадей. Очень важных и нужных для бурно развивающегося Охотска.

Особняком стояли башенные форты. Те самые, которые так успешно применяли для обороны Керчи. После столь удачной демонстрации их сейчас строили по всей России. Массово. Очень уж выгодным и интересным решением они выглядели. Вот и тут наметились.

Семь обычных башенных фортов поставить для защиты проходов в «кораблях» изгородей из зданий. А еще три, но уже крупнее — разместить для защиты порта и города с моря. Для чего и стенки им планировалось сделать толще. И вооружить сильнее, монтируя не одну 6-дюймовку длинную, а пару на единой поворотной платформе.

Впрочем, ничего уникального.

Этот увеличенный вариант башенного форта также строился по всей России. Хоть и в существенно меньшем количестве…

Градоначальник вышел на пирс, чтобы проводить корабли.

Он улыбался. А свежий ветерок приятно обдумал лицо. Отчего даже казался в чем-то ласковым.

Охотск при нем стремительно преображался.

Так-то он начал раньше.

Но при нем так сложилось, что начался настоящий взрыв. Старожилы, что помнили эти земли еще в 1690-е или раньше смотрели на происходящее и поверить не могли своим глазам.

Столько людей!

Столько дел!

Вон — даже мост серьезный на ту сторону лагуны возводили, к месту, где в будущем Охотск должен был стоять. И уже даже один из больших быков поставили. Каменных. Еще каких-то пять штук — и готово. Останется их перекрыть деревянными фермами и проложить сверху чугунную узкоколейку.

Работа шла.

Работа кипела.

И это при том, что город не являлся приоритетом развития. Больше тысячи рабочих рук градоначальник был вынужден использовать на возведении каскада небольших плотин по Охоте, поднимаясь вверх. И уже построил три штуки. И волок при них.

Градоначальник старался.

Вернуться триумфально в Москву он не надеялся. Но реабилитироваться, почему нет? Вот и рвался, мысля уложиться с выполнением порученного ему плана году к 1714–1715.

Доделать каскад плотин, подняв их до водораздела. Перестроить город, приведя его в порядок и укрепить. В основном. Порт устроить нормальный. Мост на ту сторону лагуны перебросить. Маяк большой соорудить. Может даже получится проложить чугунную дорогу эти десять верст до угольного месторождения.

Ну а что?

Почему нет?

Все необходимые ресурсы ему привозили. С людьми имелись проблемы. Но он мыслил подрядить местные племена, пользуясь в качестве платы едой и промышленными товарами.

Ради своей великой цели — «чухнуть отсюда» градоначальник даже мзды не брал. Честно и самоотверженно работая. И потихоньку втягивался.

Крепко.

С каждым днем он все больше и больше начинал воспринимать все вокруг не как чужое, а как свое. Да и природа начинала нравиться — суровая, нелюдимая, но красивая. И к еде мал-мало адаптировался…

Мелитополь шумел.

Который день.

Да и, в общем-то, которую неделю.

Сюда переселилось много греков и берберов. Алексей старался не допускать больших агломераций национальных меньшинств, размазывая переселенцев как можно более равномерным слоем. Но тут так получилось. Не случайно, не то стихийно. И очень быстро стали вылезать проблемы.

Конфликты, то есть.

Поначалу мелкие. Но с каждым днем национальный кризис разрастался. Начало доходить до беспорядков. Пошли первые жертвы, к счастью, просто сильно побитые. И вот снова — с утра из-за рыбы поругались на базаре. Бербер заявил, что грек-торговец пытается ему протухшую рыбу продать. Тот возмутился. Слово за слово — полгорода и собралась.

Стоят.

Шумят.

Кричат.

Волнуются, словно странное такое море.

И тут — песня. Откуда-то из-за домов, словно по дороге с Азова.

— Солдатушки, бравы ребятушки[242]… — заголосили запевалы. И им гулким хором отвечало полторы тысячи глоток в такой игривой перекличке.

И чем ближе становилась песня, тем сильнее менялся к миролюбию настрой толпы. Еще какие-то пять минут назад они были на грани массовой драки, а тут раз — и прям сама воспитанность. А вопрос «чей это город» как-то само собой стал не актуальным. Хотя, казалось бы, еще несколько минут назад за него хотели убивать.

Наконец из-за поворота под развернутым знаменем появился 27-ой пехотный полк. Тот, что ранее стоял в Азове. И судя по внешнему виду солдат — сюда он добирался форсированным маршем. Вон все какие пыльные. Хуже того — по какой-то непонятной причине штыки к мушкетам были примкнуты, а не покоились в ножнах. И смотреть на этот частокол здоровенных иголок было очень… хм… дискомфортно что ли…

Полк подошел.

Полковник его остановил. Выключив заодно «приглушив шарманку». И спросил у вышедших к нему старшим:

— По какому поводу собрание?

— Так вас встречаем, — произнес грек и самым угодливым образом улыбнулся.

— Слышим — топ-топ, идет кто-то, — добавил старшой от берберов. — А это вы идете…

— Отрадно слышать. — с трудом сдержав усмешку, ответил полковник.

— Неужто война? — осторожно спросил грек.

— Война? Отчего же?

— Ну вон — штыки примкнуты.

— Так это чтобы мухи солдат не тревожили. Али не знаете? Военная хитрость! — на голубом глазу соврал полковник.

— А вы к нам надолго или проходом? — поинтересовался бербер.

— Нас сюда переводят. Сегодня отдохнем, а завтра казармы начнем ставить. Так что вечером — прошу старших в лагерь — думать будем — как лучше. А по весне сюда еще полк карабинеров пришлют.

— Но зачем? — не выдержал бербер.

— Так завод тут важный. Вон — чугун льет. Ему защита потребна. — ответил полковник с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как старшины местные вымученно заулыбались и закивали понимающе. В городе ведь мужчин теперь каждый третий — служивый будет. Не пошалишь особо…