Затворы для переделочных винтовок изготовили в объеме ста тысяч штук. Даже перевыполнили план. Но… начинать переделку не стали. Во всяком случае — массово. Ограничившись небольшой, пробной партией.
Могли.
Но не стали.
Все упиралось в патроны.
Алексей упустил кое-какие детали и сходу вляпался в очень серьезные проблемы по их изготовлению. Ключевыми из которых были две. Первая и главная заключалась в качестве сырья. Из-за чего получался очень высокий процент брака. Из ста заготовок, поступавших на формовку, приемку в итоге проходило едва десяток. Остальные либо рвались, либо получали трещины, либо получали иные дефекты, например, деформации или слишком тонкие стенки.
Эту беду можно было обойти, вытягивая за заход совсем чуть-чуть и после каждой операции отправляя заготовки на отжиг с последующей чисткой. Проверяли. Так все работает. Брак падает до разумного уровня. Но цена… даже для ситуации избытка денежных средств такие гильзы получались золотыми. А и без того низкая производительность летела в Тартар.
Вторая проблема была тесно связана с первой. Сырье было не только невысокого качества, но его и остро не хватало. Из-за чего не имелось возможности по тупому наставить цехов, чтобы компенсировать брак.
Дело в том, что Алексей мало уделял внимание цинку. Когда он понадобился, поставил небольшую мастерскую с совершенно кустарными методами выделки. И гнал его помаленьку в небольших керамических ретортах. Потом там же в закрытых тиглях сплавлял с медью.
Вроде бы выпуск шел. И годовой, если его превратить в гильзы, позволял на два миллионов патронов рассчитывать. Да вот беда — латунь не про их честь была. Почти все уходило на детали различных станков и оснастку. Иными словами, забрать эту латунь на патроны означало сорвать производство остродефицитного промышленного оборудования. А оно надо? Вот. Правильно. Вообще никак.
Нарастить же изготовление латуни попросту не успели. Все же решение о выпуске переделочных винтовок было принято осенью 1712 года. И просто не хватило времени чтобы среагировать. Ни людей подготовить, ни оборудование изготовить, ни цеха поставить, ни сырья добыть. И по всей видимости — до осени 1713 года каких-то значимых подвижек в этом вопросе можно не ждать.
Вот и выходило, что прошло полгода, а на складах имелось всего сорок пять тысяч гильз под новый патрон[247]. Первый в истории унитар. Не густо. И если так дела пойдут и дальше, то до конца текущего года вряд ли получится «досыпать» хотя бы двести тысяч в эту кучку.
Если бы речь шла о промысле — неплохо. Но в рамках вероятной кампании, да с превосходящими силами — просто слезы. Ведь чтобы снаряжать заново стрелянные гильзы требовалась относительно спокойная обстановка. И время. Дело то не быстрое…
Опыты с чисто медной гильзой показали, что ее надобно делать толще и брак там был — мама не горюй. Ведь, собственно, из-за низкого качества меди с латунью вся эта пакость и случалась. А эксперименты с картонным цилиндром на латунном поддоне уткнулись в проблему пропитки и крепления. И пока это не получалось решить. Во всяком случае быстрым и простым способом. Не и, опять же, такие патроны не получится снаряжать по новой, отчего требовательность к объему их производства очень сильно поднимались.
Иными словами — куда не кинь, всюду клин…
— Я предлагаю вообще пока повременить с заряжением с казны. — произнес Демидов, который, как и ряд ключевых персон присутствовал на этом совещании, посвященном вооружению.
— Оставить все как есть? — повел бровью царевич.
— Нет. Зачем? У меня готов цех нарезки. Сейчас собираем еще пять станков и доводим гибкую систему управления. У каждого станка своя небольшая машина, а котлы общие. Подал тягой пар — началась поковка. Убрал — остановилась. Быстро и удобно. Оборудование — загляденье. Я с ним по триста — триста пятьдесят тысяч нарезных стволов могут в год гнать. И почти без брака.
— Это славно, — нахмурился Алексей, — но переходи к сути предложения.
— А это и есть суть. Нарезать стволы. Казну закрывать винтом как у мушкетов и положено. Замок ставить тот, что под палочковый пистон. С крышкой. Чтобы меньше от обычного кремневого отличался. И стрелять из него той пулей, что для переделочной винтовки задумали.
— Расширяющейся?
— Да. Она ведь в ствол проваливаться будет легко. А при выстреле в нарезы станет впиваться.
Алексей завис.
Вот прямо натурально.
Бам — и готово. Аж глаза стали стеклянными.
Он ведь знал… точно знал, что так делали. Ну, может не так, а подобным образом. Но как-то прошляпил… Это ведь он сам и предложил расширяющуюся пулю для унитарного патрона. Чтобы облегчить ее в этом внушительном калибре и укрыть бороздки с жиром целиком в гильзе.
Знал.
И в упор не видел решения.
Словно пелена перед глазами.
Видимо очень хотел шагнуть вперед — к нормальным системам, а не все это…
— Алексей Петрович! Алексей Петрович! — обращался к нему обеспокоенный Демидов, махая руками. Да и у остальных лица были встревоженные.
— Дело ты говоришь. — моргнув, словно включаясь, произнес канцлер. — Доброе дело. Только калибр нужно уменьшать.
— Так и верно. До пятидесятого. Как у нас штуцера да винтовки делаются.
— Кстати, а с ними что делать? Закрывать завод?
— Зачем? Пусть что-нибудь заряжаемое с казны делают. Вон — помогают тот же карабин Джеймса изготавливать. Или еще чего. Ты же обещал ему завод? Вот. Карабин он свой довел. Осталось сладиться с точным литьем.
Царевич потер лицо.
Подумал.
— А штык-ножи? Их куда девать? Завод Вайерсбергов уже двенадцать тысяч изготовил. Что, на склады?
— Почему на склады? — улыбнулся Демидов. — Если их примыкать непосредственно перед штыковым боем, то мешаться он не будет. Да и так — тыльная сторона у него тупая. Напороться, конечно, можно ежели умеючи, но сложно. — и, видя недовольство на лице царевича, добавил. — А потом мы вот эти винтовки и переделаем под заряжание с казны. Все лучше, чем с обычными мушкетами крутится-вертеться. И калибр подходящий, и ствол доброй толщины можно сделать, чтобы крепким вышел.
— А вы как думаете? — обратился канцлер к окружающим.
Те охотно закивали.
Им бы поскорее этот вопрос закрыть. Очень уж он их достал им. Так что предложение Демидова приняли единогласно без всяких возражений и замечаний.
После чего перешли к артиллерии. С которой все сильно попроще складывалось.
На имеющемся взрывателе нарезная 3,5-дюймовая пушка «не взлетела». И осечки, и проблема картечи, и вопрос изготовления надлежащего количества боеприпасов. А ударные гранаты все же, несмотря на литье, требовалось и механически обрабатывать. И не так уж и мало там шло возни. Иначе слишком высокое получалось рассеивание. И проверку литья делать с отбраковкой… в общем не все так просто оказалось.
После осознания этой проблемы к вопросу подошли функционально. Вот у нас вражеская артиллерия. Чем с ней бороться?
Вариант с 6-дюймовой гаубицей выглядел безальтернативным решением. Хорошая дальность, терпимая скорострельность, убедительные снаряд с низким шансом осечки. Батарея таких гаубиц могла с безопасной дистанции смешивать с грунтом обычные 6-фунтовки. Причем быстро. Все ведь в пределах видимости и корректировка по разрывам простейшая.
Для чего в этом случае оставались нужны 3,5-дюймовые пушки?
По хорошему их задача была прежней, а именно заливать врага картечью. И в такой роли заменить их гаубицами просто не получалось. Тут и очень неспешное изготовление боеприпасов из-за неоправданного оптимизма Льва Кириллова. И очень плохое действие картечи, в то время как граната штука специфическая — ей просто так шарашить «в ту степь» нельзя. Прицеливаться нужно. Попадать… в общем — морока.
