Минуты через три спустилась она — дама сердца незадачливого инженера. Заплаканная, отчего с немало припухшим лицом.

Зашла.

Сразу не поняла, что к чему.

Лишь секунд через пятнадцать ойкнула, испуганно начав озираться.

— Мил девица, как тебя звать? — спросил царевич.

Она повернулась на голос и вздрогнула. Видимо, окончательно осознала всю глубину глубин в сложившейся ситуации.

— Настасья. — прошептала она.

— Скажи мне Настасья, по любви ли ты была с Андреем? Только крепко подумай. Судьба его решается.

— А что тут думать? По любви.

— Что ты мелешь?! — рявкнул старшой.

— Еще раз поперек полезешь — прострелю коленную чашечку. — равнодушным тоном произнес Алексей, глядя ему в глаза своим фирменным немигающим взглядом.

Тот мелко закивал.

— Кто вас надоумил его похищать?

Тишина.

— Не слышу ответа.

— Никто, Алексей Петрович, — тихо ответил старший. — Мы сами.

— Ты понимаешь, что с тобой будет, если соврал? После той охоты на инженеров да мастеров, которую устроили не далее нескольких лет назад — пощады никому не дам. Ибо сие может оказаться укрывательством врага.

— Никто, — тихо, но тверже произнес старший.

— Допустим. И на кой бес вы это сделали?

— Так позор…

— Почему ты ко мне с этим вопросом не явился? Что хотели с ним сделать? Тихо прибить и закопать?

Он промолчал.

— МУ! — рявкнул Герасим, отчего все в помещении вздрогнули. Даже Алексей. А кое-кто из самых впечатлительных даже невольно пустил ветры. Ну, во всяком случае, хотелось думать, что этим ограничилось.

— Мы для того совет и собрали, чтобы порешать, как с ним быть.

— Полагаю, как оженить их думали?

— Что ты?! Как можно?! Он же простолюдин! Чернь!

— Он сейчас правая рука управляющего станочного завода. Буквально за несколько лет им стал. Он одарен. Он трудолюбив. Он техническая элита нашей страны. Я сейчас строю новый завод, второй, по выпуску станков. И собирался поставить его там управляющим. Или вы думаете, что люди Миледи за ним присматривали просто так? Ах… по лицу вижу, не знали. Знайте.

— Но… — попытался возразить старший, смотря, впрочем, не в глаза Алексею, а на Герасима и старательно считывая его эмоции. Посему вовремя осекся и замолчал.

Тишина затягивалась.

— Значит так, — хмуро произнес царевич. — Род приговаривается к вире за похищение с целью убийства и членовредительство одного и ценнейших инженеров страны. Сами подумайте, чем можете быть полезны, раз уж собрались. Чтобы вира была достойна вашего имени, которым вы так дорожите. Завтра к обеду доложите. Ясно?

— Да, — прошептал старший.

— Му? — прорычал Герасим, давая понять, что не расслышал.

— Да! Ясно поняли! — громко и отчетливо произнесли все мужчины рода хором.

— Хорошо. Теперь по вашему делу. Раз уж так случилось, то завтра оформим Андрея бароном. Чтобы урона чести не было. И сверху выделаю ему землю под имение. Вы же со своей стороны поможете молодым сыграть свадьбу чин по чину. Возражения?

Все промолчали.

— Что, так уж и нечего сказать? — усмехнулся Алексей. — Ну, говорите смело.

— Все же будут знать, что он худого происхождения. Помнить это.

— В Хлынове я завод по переработке древесины ставить собираюсь. Ежели все сладится — вам передам. Что еще мыслите?

Вновь тишина.

— Му? — хмуро произнес Герасим.

— Так чего сказать? — пожал плечами старший. — Ежели заводик то перерабатывающий-то да по любви? И кто мы такие, чтобы любви молодых препятствие чинить?

— Хорошо. — кивнул царевич. — А ты, ловелас хренов, пойдем со мной. Я тебе уши отрывать буду. Пойдем-пойдем.

— Алексей Петрович, за что уши-то?

— Так не яйца же? А то, как вы с молодухой жить будете?..

В это самое время в частично восстановленной Венеции происходила встреча императора Востока Иосифа Габсбурга и Папы Римского Климента XI. Давно напрашивающаяся, но откладываемая месяц за месяцем…

— Рад вас видеть, — натянуто улыбнулся император. — Мне казалось, что мы никогда так и не встретимся.

— Для меня сама эта встреча — риск.

— Понимаю, но медлить больше нельзя.

— Поэтому я и приехал. Французы совершенно с ума сошли! Мне кажется, еще немного, и они начнут войну против Рима!

— Из-за смерти внука Людовика?

— Это величайшая трагедия! Но при чем здесь мы?! Безумие какое-то!

— Что-то удалось выяснить?

— Немного. После покушения испанцы тщательно проверили собственников столицы и выявили три десятка подозрительных домов. Их осмотр позволил обнаружить еще несколько мест запасных засад. Хорошо продуманных. Шансов спастись у Филиппа, вероятно, не было.

— Русские?

— Видит Бог, я хотел бы так думать, но у них нет мотивов. Для них ослабление империи Запада невыгодно. Они ее рассматривают скорее, как союзника, чем противника.

— Мне казалось, что это просто кулуарная болтовня, — заметил Иосиф.

— Отнюдь, нет. Через Гамбург они передали во Францию свыше пятидесяти тысяч мушкетов, карабинов и пистолетов. Без лишнего шума.

— Гамбург… — покачал головой император. — Опять он.

— А что вы хотите? Они по уши в долгах и сейчас, по сути, протекторат России.

— Почему же они его не затягивают в свой союз?

— Это же очевидно. Им выгоден нейтральный статус Гамбурга. Пока выгоден. Они через него проводят сделки, которые не нужно придавать огласке. Вроде вот таких поставок.

— И это после взрыва в Мекленбурге?

— Эти вопросы курирует принц лично, а он не склонен принимать решения под влиянием эмоций. Ему французы, очевидно, не по душе, но… Принц удивительно беспринципная и расчетливая тварь, для которой нету ничего святого, кроме интересов его собственной державы. Он и отца бы давно отравил, если бы это имело смыл.

— Мне кажется, вы сгущаете краски.

— О нет… все, что я о нем знаю, говорит только об одном — его настольная книга «Государь» Никколо Макиавелли. Иногда мне даже кажется, что он выучил ее назубок. Хуже того, он окружил себя свитой головорезов и самых изворотливых мерзавцев. И они, о чудо, заглядывают ему в рот. Так что, я бы предостерег вас от недооценки этого человека. Ради интересов своей страны и своего народа он пойдет на любое преступление и не остановится ни перед чем.

— А как же его поддержка христианства?

— Это игра, не более. Принц безгранично ужасен.

— И вы, при такой оценке, не считаете его причастным к этому убийству? — невольно улыбнулся император.

— То, как его люди расправились с Кольбером или иезуитами в Речи Посполитой, показывает их высокий уровень подготовки. Он мог. Но у него нет мотива. Скорее его интересы в обратном. И я не удивлюсь, если его люди уже носом роют в поисках настоящего виновника. Тот ведь и ему все планы сломал.

— Хорошо. Но кто тогда?

— Филипп II герцог Орлеанский. Смерть короля Испании и цезаря империи Запада ему выгоднее всего. Более того — он мог. После смерти Кольбера он окружил Людовика своими людьми и через Дюбуа держит все ниточки всех шпионов Франции.

— И Людовик его не подозревает?

— Увы… Дюбуа сумел убедить Людовика в том, что его внука убили мои люди. И мотив придумали. Дескать, кризис власти в империи Запада позволит церкви что-то выиграть.

— А разве нет?

— В краткосрочной перспективе — да. Но церковь не живет одним днем. Захват силами христианства северной Африки, Балкан и Леванта с Малой Азией для Римской католической церкви не в пример выгоднее. Важнее. Нужнее. Ради этого мы готовы на очень многие жертвы.

— Хорошо. — покивал Иосиф. — Но вы ведь приехали не просто это обсудить? Что вы предлагаете? Я вас внимательно слушаю.

— Кризис власти в империи Запада теперь не избежать. А у христианской церкви остался последний защитник — вы из-за стремления французов, а теперь и испанцев отделится и обособится. Бурбоны они всегда Бурбоны! — раздраженно развел руками Папа. — Поэтому, когда этот кризис случится, я хотел бы надеется на то, что вы займете Италию. Ибо иное грозит для Рима катастрофой и новым пленением Пап.