– Я… боюсь… – прошептал Васюта.

– Значит, твои садюшки про родных все же не на пустом месте? – брякнул Ломон и тут же пожалел об этом, так резко вскинулся приятель – вот-вот бросится на него с кулаками!..

Но Васюта не бросился. Он снова поник и признался, кинув виноватый взгляд на Олюшку:

– Я боюсь, что когда их услышу, то… не смогу… Нет, смогу, ясен пень, но мне это будет в тыщу раз труднее сделать. Уйти навсегда я имею в виду.

Тут Ломон кое-что вспомнил и посмотрел на Олюшку:

– Погоди, а ведь ты с нами пошла еще и затем, чтобы самой поговорить с его родителями по телефону, успокоить их и все такое…

– Да, поначалу хотела, – смутилась осица. – Но потом подумала, что тогда бы пришлось им врать. А я не хочу врать родителям… любимого человека. Я им так за него благодарна!

Олюшка порывисто обняла Васюту и принялась что-то горячо ему шептать на ухо. Двуединый собрался было прервать эту мелодраматическую сцену, но его окликнул из «Волги» Силадан:

– Оставь их! Сядь, поговорить нужно.

Ломон забрался в машину и сел впереди, рядом с бывшим полковником. Сзади просунул к ним голову и Медок.

– Что случилось? – спросил двуединый.

– Пока ничего. Но я все это время думал о том, что вы мне рассказали, и кое-что мне показалось сильно подозрительным.

– И что же?

– Зан, – коротко бросил Иван Гунтарович.

– Ну, Зан вообще-то не «что», а «кто», – улыбнулся Ломон, – он ведь разумный.

Но Силадан его благодушия не принял.

– Вот Медок – это «кто», – потрепал он мохнатую собачью голову. – А кусок железа, пусть он хоть трижды разумный, – это кусок железа и есть. Да и в разум его я не верю. Это просто компьютер, который кто-то очень хитроумно запрограммировал.

– Вообще-то в том мире… – начал двуединый, но Силадан остановил его жестом:

– Тем более в том мире, о котором мы ни хрена не знаем. Ладно, ты знаешь, но тоже ведь не все. Но это пока оставим. Неважно, сама эта железяка что-то придумывает или ей кто-то команды дает, но только смотри, что у нас получается… Сначала этот Зан повел тебя… ну, пусть не всего тебя, а Лома на нашу… на их то есть Нюдовскую гору. Проверить будто бы, не коммунизм ли по ту сторону. И как-то быстро он это проверил, даже с горы спускаться не стал. Бах! – и взорвал переход. И оправдание есть – Ленина на постаменте увидел. Ладно, допустим. А что потом? А потом он стреляет рядом с дирижаблем. Если он такой умный, как ты говоришь, то делать бы этого нипочем не стал – прекрасно знал, как это опасно. А вот ежели он хитрый, как я полагаю, то сделал это нарочно – чтобы отогнать кандалакшинцев, не дать им торговать в Мончегорске… то бишь в Мончетундровске этом, чтобы не забирали они драгоценные артефакты в обмен на стеклянные бусы, образно говоря. А в подтверждение моей гипотезы, – начал загибать пальцы полковник, – раз – это то, как быстро он потом нашел вездеход, будто знал, где стоит, и два – как поехал на нем прямо туда, куда дирижабль вдруг почему-то упал…

– Но он ведь и правда знал, я же рассказывал, – перебил его Ломон. – Он случайно сквозь переход из лицея в тот гараж попал. А упал дирижабль и вовсе по другой причине.

– Случайно попал в переход, который случайно привел прямо к вездеходу, – хмыкнул Силадан, погладив лысину. – Я старый прожженный мент, и я в такие случайности не верю. А причину падения дирижабля ты ведь тоже точно не знаешь. Еще одна случайность? Прям вот столько их подряд? Почему тогда нам сейчас мешок денег случайно с неба не падает? Хотя бы один?..

– Да причина падения – аномалия же! – не удержался двуединый.

– Ага, и тоже совершенно случайная. Туда летели – не было, обратно полетели – бац!.. А может, кибер что-то как раз-таки не случайно к ошейнику Медка прицепил?

Медок дважды гавкнул.

– Он говорит, что нет, – перевел Ломон.

– Так ведь это может быть не килограммовая бомба, а какой-нибудь, не знаю, микрочип… Сам же рассказывал, что он своим щупом в ошейник тыкал. Вроде как послание писал, а на самом деле – мину замедленного действия взводил. Чем не версия?.. Ну да ладно, смотри дальше, там совсем уже интересно. На месте падения дирижабля этого вашего умного-разумного Зана вдруг озаряет: а давайте не поедем в Кандалакшу, а будем заниматься обменом артефактов сами! Но не с Кандалакшей, а с Мурманском! И вот тут-то наша цепочка фактов и замыкается. Не за тем ли этого Зана в Мончегорск тамошний и отправили, чтобы все это провернуть?

– У меня были похожие мысли, – признался двуединый, – но это все как-то очень уж сильно за уши притянуто. Какая-то слишком мудреная многоходовка получается, веришь? И зачем ему в таком случае я? В смысле мы: Лом и Капон?

– Согласен, вопросов хватает. Про вас я тоже думал и ничего пока придумать не смог. Про то, что запоры без Лома кибер не смог бы открыть, мне как-то слабо верится. А еще меня смущает новый открывшийся переход на месте катастрофы дирижабля… Казалось бы, если все предыдущее не случайно, то уж этот портал тем более не случаен, но, по сути, он, выходит, не пришей – не пристегни.

– Поэтому давай все же считать все это случайностями, – предложил Ломон. – Тем более скоро ты сам увидишь Зана и, возможно, сменишь свое мнение.

– Не уверен, что сменю, но кто знает, – пожал плечами Силадан. – В любом случае лучше перебдеть, чем недобдеть. Как говорится, предупрежден – значит вооружен, – похлопал он по боку, где, вероятно, была пристегнута под мышкой кобура с «макаровым». – Ладно, зови наших голубков, а то что-то они совсем разворковались.

– Васюта! – высунулся в окошко двуединый. – Хорош миловаться, давайте уже поедем! Олюшка, ты же сама еще хотела на Мончегорск посмотреть.

– Да, – оторвалась от возлюбленного осица, – хотела. А где мы сейчас, кстати? Вроде бы чем-то и знакомое место, но понять не могу.

– Улица Бредова, дом номер семь, – сказал, улыбнувшись, Васюта.

– Почти как у нас с девчонками там. Тоже дом семь, только у нас улица Беринга. Хотя погоди… – Олюшка повертела головой. – Так это как раз где-то здесь. Только у вас улица вдоль озера тянется, а наша – перпендикулярно к нему. – Осица куда-то всмотрелась и вытянула руку: – А там что такое? У нас там лицей. Это случайно не он? Повернут, правда, не так и этажа всего три, а не четыре.

– Почти угадала, – еще шире улыбнулся Васюта. – Это гимназия. Мы в ней с Андрюхой учились. Ну, не вместе, с разницей в год.

– Ладно, хватит воспоминаний, – сказал Ломон. – Поехали, время идет.

Наконец все уселись, и перед тем как тронуться, Иван Гунтарович сказал:

– Большую экскурсию и впрямь устраивать некогда, так что ограничимся краткой. На Мончу я не поеду, храм и отсюда можно посмотреть, а больше там ничего интересного нет. Так что я сейчас доеду по Бредова до яхт-клуба, а там – до Кирова по Ленинградской набережной, Олюшка как раз посмотрит, как она сейчас выглядит после благоустройства.

– Она ее и до благоустройства не видела, – хмыкнул Ломон, но тут же исправился: – Хотя сама по себе набережная и в том мире никуда, конечно, деться не могла, но мы с Васютой ее там только частично с Мончи видели, так что… В общем, да, вези, – махнул он рукой, прервав сам себя. – По Кирова как раз на площадь выедем, а там уже по Металлургов – на выезд.

– «Лося» нужно Олюшке показать обязательно! – встрепенулся Васюта.

– Так мимо него и поедем же, – кивнул Силадан.

– Какого лося? – подняла брови осица. – У нас в Мончетундровске тоже есть лось. Большая бронзовая скульптура на камне.

– И у нас!.. – ахнул Васюта. – Ну ни хрена ж себе совпадение! Скажешь потом, похожи они или нет.

Согласовав маршрут, Силадан тронулся в путь. Но только они успели выехать на дорогу и проехать всего один дом, как Олюшка закричала:

– Стойте! Стойте!!!

Силадан резко, так что все едва не попадали, затормозил, благо сразу за ними никто не ехал, негромко бессвязно выругался и обернулся к осице:

– Ну, что еще?