– Нижняя… – процедил Андрей. – Мне важнее нижняя часть. По пять… нет, по десять фамилий в каждой из трех категорий.

Вечером Андрей и Лана впервые встретились вне работы. Не вообще, конечно, впервые – приходилось сталкиваться и раньше, – но впервые специально. Кожухов проводил девушку до ее коттеджа, а потом она как ни в чем не бывало, будто делала это раньше сотни раз, кивнула ему, замершему возле порога:

– Заходи! Чего встал?

Андрей зашел. Архитектура жилья, его меблировка были в городке типовой, так что в первый момент Кожухову показалось, что он у себя дома. Но мелкие детали – яркие занавески, декоративные подушечки на тахте, цветные картинки на стенах, даже сам запах – цветочные нотки, аромат свежей зелени – говорили о том, что здесь живет девушка.

– Чай, кофе, молоко? – спросила она.

– Давай кофе, – пожал плечами чувствующий себя не в своей тарелке Андрей, и Лана упорхнула на кухню.

– А у меня нет, – донеслось оттуда через минуту. – Кончился кофе. Тогда молоко, да?

– Тогда лучше чай, – крикнул Кожухов.

– А чай тоже кончился. Как-то я… того-самого. О! Есть яблочный сок. Я и забыла.

Андрей прошел на кухню.

– Да ты не суетись, – сказал он. – Я ведь не есть-пить сюда пришел, веришь?

– Ты бы вообще сюда не пришел, если бы я не затащила, – хмыкнула Лана.

– Тем более, – буркнул Кожухов.

– Так ты будешь сок или мне одной надрываться?

– Наливай, – махнул рукой Андрей.

– А ты садись пока, чего застыл статуей? Мне тут скульптуры не нужны, и так тесно.

Кожухов примостился на краешек стула.

– К столу-то двигайся! – скомандовала подруга. – Ты чего такой тормознутый стал? Никогда у девушек дома не был?

– Я же не это… – взмахнул руками Кожухов. – Не того…

– А ты пока и есть ни то ни се, – усмехнулась Лана. – На свой сок, пей и давай выкладывай.

– Чего выкладывать?

– Сначала пей! – сунула ему девчонка в руки стакан. Себе она тоже налила остатки из пакета.

Андрей послушно выпил сок. Вытер губы ладонью, шумно выдохнул.

– Чего вздыхаешь? Говори! Ненавижу, когда приходится за язык тянуть! – Сказав это, Лана тоже выпила сок.

– А еще сок есть? – поинтересовался Кожухов.

– Хватит! И вообще, пойдем в комнату, там сидеть удобнее.

В комнате Лана запрыгнула на тахту, подложила под спину подушечку.

– Прыгай! – похлопала она возле себя ладонью.

Андрей прыгать не стал, но на тахту сел. На краешек. Примерно в метре от девушки.

– Вообще-то я дома зубы вынимаю, – прищурилась та.

– Чего?.. – заморгал Кожухов.

– Ничего. Проехали. Давай, рассказывай. Только не надо начинать старую песню: «Что рассказывать? Я ничего не знаю, у меня вообще мозг в сервисе…» Договорились? Сразу сели – и поехали.

– Ку… – начал Андрей, но и сам уже от своего бэканья-мэканья откровенно устал, а потому поморщился и начал не очень громко, зато четко и внятно: – По-моему, она о чем-то догадывается.

– «Она» – это, надо полагать, ИРа?

– Да, – кивнул Кожухов и устроился чуть поудобнее. – Я попросил ее составить списки…

И он пересказал подруге весь свой диалог с машиной.

Лана слушала молча, не перебивая. Андрею временами казалось, что она и думает о чем-то другом. Но порой он улавливал нечто… не слова даже, а их обрывки, междометия, что-то вроде: «Ого!.. Да это же… Вот ведь!..» и тому подобное. В общем, было понятно, что девушка очень внимательно слушает и вполне себе на рассказ реагирует. Но когда он наконец замолчал, продолжала молчать и Лана. И молчала долго. Причем ее мысли опять стали Кожухову недоступны. Впрочем, он был этому даже рад – не хотелось ему «подслушивать» Лану. Совсем не хотелось! Может, он боялся услышать что-нибудь о себе? Может. А может, не может. Не суть. Не хотелось – и все! При этом он даже не подумал, что, вполне вероятно, на возможность или невозможность «мысленной прослушки» влияло в том числе и его желание. Одно дело слышать звуки – тут уж, если они имеются, хочешь или не хочешь – все равно услышишь. Разве что уши заткнешь поплотнее – тогда от них отгородишься. От «картинок» избавиться проще – просто глаза закрой. А с мыслями, возможно, дело обстояло так же, как с изображениями: не хочешь их читать – не читай, «зажмурься».

Но Андрею было сейчас не до анализа собственных возможностей. Он ждал, что скажет Лана о том, чем он с ней поделился. И она сказала. Сначала вообще одно только слово:

– Молодец.

– Ты меня хвалишь или иронизируешь? – вздернул брови Кожухов.

– Хвалю. Нам надо вычислить этих гадов! А как еще? Ты хорошо придумал.

– Но она стала задавать много лишних вопросов!

– Ну и хорошо. Это ведь тоже наша цель – сделать ИРу разумной. То, что она начинает сомневаться, уточнять… Судя по твоему рассказу, это напоминает растерянность.

– Да, пожалуй, – подумав, сказал Андрей. – Пожалуй, ИРа и правда показалась мне растерянной. Как человек, который не знает, как себя вести в незнакомой ситуации.

– Вот! – подняла палец Лана. – Ты сказал главное: как человек. А ведь этого мы от нее и хотим.

– Этого мы хотим вообще, – повел руками Андрей. – Но в нашем конкретном случае мы хотим, чтобы ИРа помогла вычислить врагов.

– Прекрасно! Я думаю, она справится. То есть она выдаст тебе тридцать «плохишей», а дальше уже придется нам разбираться.

– Что-то мне подсказывает, что она и с этим разберется. Мне кажется, она вполне себе догадалась, что мне нужны именно «плохиши». Веришь?

– Но вряд ли догадалась, зачем тебе это, – подхватила Лана.

– Лучше бы и не догадывалась, – буркнул Андрей.

– А почему? – резко придвинулась к нему подруга. От прикосновения теплого плеча у Кожухова пересохло во рту. «Соку бы», – подумал он, но вслух сказал:

– Потому что, узнав про шпионаж, она наверняка посчитает это опасностью для себя лично. А в данном случае алгоритм самосохранения заставит ее доложить об этой опасности начальству.

– Хреново, – насупилась Лана. – Начальству мы и сами можем доложить, только рано еще.

– Причем мы доложили бы более подробно, с пояснениями… – начал Кожухов, но сам себя и оборвал: – Только до пояснений дело вряд ли бы дошло, турнули бы нас за такие фантазии без веских-то доказательств.

– Ну да, – согласилась подруга. – ИРу точно не турнут. Но доказательств нет и у нее. Кроме странного желания одного из программистов получить странные списки.

– И этого программиста как раз во враги и зачислят, – криво усмехнулся Кожухов. – Без веских доказательств.

– Ага! – вскинулась Лана. – А списки? Это еще какое доказательство! Тут тебя даже не вытурят – за тебя безопасники возьмутся. Я даже не представляю, чем это может закончиться.

– А я и представлять не хочу. И не только потому, что мне достанется. Нашим противникам это будет лишь на руку. Пока на меня безопасники отвлекутся – им проще будет проворачивать свои дела.

– Значит, нужно сделать так, чтобы ИРа ничего не заподозрила.

– А как?

– Можно я сама с ней поговорю? – хитровато улыбнулась Лана. – Тет-а-тет. Чисто по-женски.

– О чем это?

– Я же сказала: по-женски. Ты что, пол решил поменять?

– Не надо так шутить, – отодвинулся от Ланы Кожухов.

– Ты что, дурак? – притянула его к себе подруга. И поцеловала в губы.

Утром Лана его выставила раньше:

– Иди первый. Не хочу, чтобы нас увидели.

– А почему? – заупрямился Кожухов. – Ты меня стесняешься?

– Нет, ты и правда дурачок, – вздохнула Лана. – Хоть и с быстрыми мозгами. Они, наверное, такие быстрые, что мыслям за ними просто не угнаться.

– Не заговаривай зубы. Ответь: почему?

– Да потому что не надо, чтобы нас видели вместе вне работы! Ты и правда не понимаешь почему?

– Нет, – продолжал хмуриться Андрей.

– А то, чем мы решили заняться? Вычислить шпионов, все такое?.. Это уже тебе стало неинтересным?

– При чем тут шпионы?