В левую сторону болотина, к счастью, тянулась недолго. Но обойдя препятствие, Кожухову снова пришлось включать брун и корректировать направление. Оказалось, что пройти надо меньше двух километров.
– Сейчас нужно быть очень внимательными, – сказал Андрей, хотя расслабляться и без того никто не собирался.
– Нам бы не прозевать, когда будет виден забор, – добавила Лана. – А то попадем в поле зрения камеры – точно засветимся с моей-то огненной курточкой. Кстати, теперь ее можно и снять, немного осталось, и без нее обойдусь.
Она сняла куртку и собралась отшвырнуть ее в сторону. Но Василий Петрович протянул руку:
– Дай-ка ее мне.
– Вам она все равно не налезет.
– А это смотря куда.
Андрюхин отец снял камуфляжную кепку и повязал голову Ланиной курткой на манер индийского тюрбана, опустив его низко на лоб.
– Зачем? – спросил Андрей.
– Для пущей маскировки, – усмехнулся отец. – Камера зафиксирует меня в одной одежде – я еще и свою куртку сниму, твою надену, – а поймают совсем другого человека.
– Одеждой их не обмануть. Веришь?
– Все-таки, может, какая-то задержка да получится, вам пара лишних минут на то, чтобы дальше уйти.
Спорить с этим аргументом было трудно. Хотя Андрею вообще было трудно, тяжело на душе. Очень уж не хотелось ему вовлекать отца в такое опасное предприятие. Но и другого варианта у них не было. Разве что правда сообщить обо всем в полицию и ФСБ в надежде, что им там поверят, а потом, если поверят, не напортачат так, что исправить уже будет ничего невозможно.
Прошли с километр, может, чуть больше, и Василий Петрович сказал:
– Стойте. А лучше прилягте, вон, за деревьями. Я на разведку схожу.
Он снял свою камуфляжную куртку, взял у Андрея темно-синюю, переоделся, махнул рукой и пошел вперед.
– Ты только ничего пока не делай, – сказал вслед ему Кожухов. – Найди наклонную плиту, ближайшую камеру – и назад.
– Я, сынок, старый, но не дурак пока, – ответил Василий Петрович.
– Прости, я просто волнуюсь, – буркнул Андрей.
– Да вы еще и не старый совсем, – добавила Лана.
– Молодой, умный, в красной чалме… Сейчас ко мне все ваши охранницы сбегутся.
– У нас охранники мужчины, – сказал Андрей. – И лучше о них не вспоминать, а то накличешь беду.
– Я не суеверный, – ответил Василий Петрович и прибавил шагу.
Вернулся он минут через двадцать.
– Правильно шли. Наклонившаяся плита совсем рядом. Но вот щелочка там – не для габаритных грузов. Лана-то пролезет, а вот ты… – посмотрел отец на сына. – Тебе придется попотеть. А еще лучше – по этому наклону, цепляясь за щель, подняться наверх, а потом прыгнуть.
– Там же колючка поверху! И высота – метра три.
– Колючка в том месте порвана. Если аккуратно, перебраться можно. Ну а высота – да. Но три метра – не тридцать. Если с той стороны ровно, то спрыгнешь. Да что сейчас гадать! Или передумал?
– Не передумал я! – вспыхнул Андрей. – С чего ты взял? Просто выясняю, что да как.
– А камеру видели? – спросила Лана.
– Да, камера метрах в пяти от того места.
– Попадете в нее?
– Я не только молодой и умный, но еще и меткий, – сказал Василий Петрович. – И камней там хватает. Не попаду с первого раза – с пятого точно не промахнусь.
Андрею невольно вспомнились камни, которые, оберегаясь от аномалий, кидал он с друзьями-сталкерами три года назад в том, параллельном мире. В том числе и в таком же лесу. И вот теперь – опять аномалия, пусть и другого рода. Умеет Зона Севера подкидывать сюрпризы… Хотя в этом-то случае она при чем? Совсем уже мозги набекрень!..
Он тряхнул головой и спросил у отца:
– А нам там есть где спрятаться?
– Метрах в полста от забора что-то вроде рва. Может, сначала там хотели периметр вести, да передумали. Вот как раз в нем и заляжете. А я когда камеру раздолбаю – вам свистну. И уж тогда дуйте во весь опор, а я чуток подожду и в обратную сторону рвану.
– А зачем вам ждать? – удивилась Лана.
– Чтобы, если вы застрянете, охранников отвлечь.
– Мы не застрянем, – сказал Андрей. Уверенно сказал, но даже сам услышал в голосе сомнение.
До рва, о котором сказал отец, дошли вместе – согнувшись, ступая очень осторожно, чтобы не хрустнуть сучком-веточкой. Андрей с Ланой опустились на четвереньки – дно заброшенной траншеи оказалось землистым, грязным – потом, перепачканные, они бы привлекли внимание в городке. Но и так их было снаружи не видно, что подтвердил отправившийся дальше Василий Петрович. И напомнил еще раз:
– Как только свистну, ноги в руки – и вперед!
– Ты потом сообщи, когда ты… когда тебя… – начал Андрей, но отец отмахнулся:
– Сообщимся! Главное – дело сделать.
И свое дело он сделал очень быстро и точно – с первого же броска. Звук удара и звон разбившегося объектива Андрей с Ланой отчетливо услышали. А вот потом вместо условного свиста отца послышалось громкое:
– А ну стоять! Ни с места! Руки за голову!
Кожухов высунул изо рва голову. Но отца видно не было, его закрывали кусты и деревья. Зато он заметил две, а может, и три мелькнувшие меж еловых и березовых стволов фигуры в солдатском камуфляже. А еще вроде как мелькнуло красное пятно – отцовский тюрбан.
Андрей встал и оперся руками о землю, чтобы выбраться из траншеи. Его рванула назад Лана.
– Ты что делаешь?! – зашипела она.
– Но там же отца схватили!
– И что? Ты пойдешь его отбивать? Камнями солдат закидаешь?
– Но ведь что-то надо делать!
– Андрюш, ты чего? – уставилась на него Лана. – Мы ведь заранее знали, что Василия Петровича, скорее всего, поймают!
– Но не сразу же!
– А вот схватили сразу. И что? Что для нас поменялось? Только то, что теперь нужно дождаться, когда его уведут, а уже потом перебираться на ту сторону.
– Нам теперь не перебраться! Теперь они знают, что камера разбита, значит, кого-то оставят тут, пока не доставят исправную. Наш план накрылся медным тазом! Нужно идти и выручать отца.
– Как? Сказать: ребята, не надо, это мой папа, он больше не будет?..
– А ты что предлагаешь?
Предложить Лана ничего не успела. Со стороны периметра раздалось знакомое гудение, и Андрей увидел невысоко в небе охранного дрона.
– Капец, – со стоном выдохнул он. – Теперь нас в любом случае найдут.
То, что произошло дальше, они не могли предположить даже в самых буйных фантазиях. Дрох начал стрелять. Пух! Пух! Пух! Три негромких, словно лопающиеся воздушные шарики, выстрела.
Андрей выскочил из траншеи и бросился вперед:
– Отец!!!
За ним следом рванула Лана:
– Андрюша, не надо! Тебя сейчас тоже…
Подбежав к периметру, они увидели Василия Петровича. Импровизированная чалма с него слетела, и он стоял, озадаченно почесывая затылок. Рядом с ним лежали три солдата – двое ничком, один, раскинув руки, навзничь.
Дроха нигде не было.
– Они… мертвые?.. – попятилась Лана.
– Нет, этот дышит, – склонился над одним из них Андрей.
– Те двое тоже живы, – кивнул на охранников отец. – Он в них какими-то дротиками стрелял.
И правда, в спинах лежавших ничком солдат торчали короткие, с жестким оперением иглы.
– Ну да, – вспомнил Кожухов. – У дронов охраны снотворное, огнестрельное оружие дрохам запрещено международной конвенцией.
– Ну давай поговорим о конвенции, – нахмурился Василий Петрович, – о международном праве, еще о чем интересном – предлагай. Времени же у нас – вагон и маленькая тележка.
– Но этот дрон…
– И чего этот дрон? – начал сердиться отец. – Он улетел. Но обещал вернуться.
– Но почему он в них, а не в…
– Почему он меня не пришлепнул? Ты сейчас об этом будешь горевать? Сын, ты, похоже, уже и по жизни программист. Если что не по написанному алгоритму происходит – ты сразу зависаешь. А ну возьми себя в руки – и марш на ту сторону! Лана, дай ему пинка, а то если я пну, он слишком далеко улетит, не догонишь.
