В этом линкоре постарались реализовать все новинки и наиболее прогрессивные решения, разработанные Россией за полтора десятилетия непрерывных опытов и экспериментов. Даже его обводы и те являлись плодом многолетних исследований в опытовом бассейне, из-за чего линкор для своих размеров и парусности отличался весьма неплохим ходом и выдающейся остойчивостью.
Весь галеон, на котором находился царь, был забит всякого рода наблюдателями. Вон они почти полностью оккупировали борт, так же, как и Петр Алексеевич, вперившись в зрительные трубы. Из-за чего создавался даже определенный комичный момент, если посмотреть со стороны.
Линкор шел уверенно и величественно, довольно ходко приближаясь к поставленным на якоря трем кораблям, где-то по 600–700 тонн. Они должны были имитировать типовой линейный корабль эпохи. Именно из таких состояли в основном все значимые флоты Европы.
Минута.
Вторая.
Четверть часа.
Наблюдатели не отвлекались. Даже не переговаривались, увлекшись изучением корабля.
Наконец, он вышел на траверз первой мишени.
Выстрел.
Фонтан воды поднялся с недолетом.
Еще выстрел.
Перелет.
Еще.
Накрытие. Во всяком случае снаряд поднял фонтан воды, явно окатив ей борт парусника.
И секунд пять спустя — беглый залп. Ударил весь борт, все оставшиеся семнадцать шестидюймовок. А мишень окуталась взрывами. По меньшей мере пять или шесть снарядов точно в нее угодили. Один снаряд попал в мачту, снеся ее к чертям. Остальные же в борт.
Корабль загорелся.
Но куда важнее то, что он явно стал крениться. И было с чего — в зрительные трубы явственно проступал совершенно развороченный борт с несколькими крупными пробоинами. Хотя… здесь скорее имело смысл говорить о просто кусках вырванного борта. В одну из них человек вполне мог пройти, не пригибаясь. Видимо, куда-то туда прилетело сразу два снаряда, взорвавшись рядом.
Второго залпа не потребовалось.
Арьергардный линейный корабль заваливался на борт, явно собравшись на дно.
Линкор же перезарядился. И повторил свой прием со вторым кораблем. В этот раз попадания оказались не настолько удачные. Из-за чего потребовалось добавить.
С третьей мишенью ситуация повторилась.
А на борту большого галеона наблюдатели хранили гробовое молчание. Их мир ломался. Ведь флоты их стран сейчас попросту перечеркнули и выбросили на свалку. Обесценив. Уничтожив. Раздавив.
Один корабль.
Всего несколько залпов.
И… такое оглушительное поражение.
Петр же довольно сложил зрительную трубу и с некоторым самодовольством наблюдал над гостями. Среди которых, на минуточку, имелись и французы с испанцами. Неявно. Приглашенные по другим каналам и формально не представлявшие интересы своих стран. Но это ровным счетом ничего не меняло.
— Ваше Величество, — тихо спросил представитель Голландии. — А почему от выстрелов так скромно дыма?
— Новый порох используем. Бурый. Он горит медленнее, лучше разгоняя снаряд в канале ствола. Да и с дымом получше получается.
— А… — хотел он было еще что-то спросить, да не нашелся.
Все, что нужно он, как и прочие, только что увидели.
Россия этим кораблем переводила свою морскую игру на совершенно иной уровень. Отчетливо демонстрируя и союзникам, и противникам свою силу.
Тем временем линкор, критически повредив четырьмя залпами три типичных линейных корабля примерно с шести кабельтовых[274], довольно лихо развернулся и направился в Петроград. На ходу задраивая орудийные люки.
Галеон же последовал за ним.
За кадром осталась выучка канониров. Все они имели опыт нескольких навигаций и большую практику на специальном артиллерийском полигоне. Где, раскачиваясь на специальных массивных качелях, они учились целиться и стрелять. Через него проходили все канониры русского флота. Эти же еще и переподготовку там получили на новых орудиях, расстреляв несколько «стволов». Ну и таблицы стрельбы сильно помогали, и примитивные дальномеры, вроде тех, что использовали артиллеристы полевого и осадного парка.
Впрочем, это было уже деталями. Малозначительными. Километровая дистанция для хоть сколь-либо прицельной стрельбы выглядела запредельной в морских сражениях тех лет. Да — стрелять можно. И 32-фунтовые, и 42-фунтовые, и прочие пушки били вполне уверенно на такую дальность своими ядрами. Но вот с попаданиями имелись сложности. Непреодолимые, в общем-то, без перехода на нарезную артиллерию и новые методы подготовки артиллеристов.
Началось вялое обсуждение.
Наблюдатели выглядели словно прибитыми пыльным мешком. Среди них присутствовали люди, разбирающиеся в морском деле. Но даже те, кто в нем мало что смыслил, осознавал ту критическую проблему, которую только что всем создала Россия.
Да, если очень захотеть, и Франция, и Испания, и ряд других стран сможет построить некоторое количество таких вот крупных кораблей. И даже артиллерию в сильно ограниченном количестве изготовят нарезную. Но снаряды… Секрет химического состава детонаторов пока держался в секрете. А простыми болванками стрелять… ну такое себе. Разрушительный эффект от попадания разрывной гранатой они только что все отчетливо и ясно оценили.
Давить числом?
В теории было можно. Но у России в Павлограде уже было заложено еще два систершипа. А у иных стран даже к разработке не приступили. Тем более что Петр их добил, рассказав о том, что линкор защищен броневым поясом, позволяющим держать выстрелы собственных орудий…
— И как с этим бороться? — невольно прошептал француз.
Никто из услышавших его слова не ответил. У них, у самих в голове крутился точно такой же вопрос…
Галеон причалили, подведенный к причалу шлюпками и притянутый, брошенными концами.
Делегация спустилась на берег по траппу. И направилась к линкору, которую заметно их опередил. И вон — спускал пары. Царь все же решил провести экскурсию для любопытных.
Алексей же «соскочил» незаметно. Участвовать в этом цирке он не хотел, да и не требовалось. Отец и сам пояснит о том, о чем нужно рассказать, так как лично участвовал в его проектировании и разработке…
Отошел в сторонку, вроде что-то заметил.
Зацепился взглядом за рыбака в сторонке. Да и подошел к нему, вроде как по какому-то делу. Тем более, что такие импровизации он делал постоянно, ломая программу и «производя замер» реального положения в стороне от подготовленной ему очередной «потемкинской деревни». Что вынуждало чиновников на местах расширять ее и волей-неволей делать свои дела хорошо. Ведь Алексей мог и нужник для рабочих пойти проверить, и в трущобы зайти, чтобы глянуть, как люди живут, и еще чего учудить. Пару раз даже в московскую канализацию спускался. Ничего толком не увидел и не разобрал, но отвечающие за нее чиновники страху натерпелись…
— Доброго тебе дня. — поздоровался с рыбаком царевич.
— И тебе доброго, барин, коль не шутишь.
Этот человек, видимо, не опознал стоящего перед ним человека, приняв за какого-то не то чиновника, не то служивого. Подслеповат был вблизи.
— Добрый ли улов?
— Грех жаловаться, — развел он руками. — Надысь славно расторговался.
— Рыбы-то у тебя много не вижу.
— Так забрали ужо. Сынки мои. Я же с ними ходил. Вот на тачки погрузили и увезли на рынок.
— А там что?
— Невестка моя торговлишку ведет да женка.
— Хорошо ли берут?
— Добре. А чего не брать-то? Рыбка свежая, да просим мы немного. А ты барин почто интересуешься? Али нужда какая?
— Может и нужда. — максимально дружелюбно улыбнулся Алексей. Его лейб-кирасиры стояли в сторонке и не отсвечивали. Учитывая количество разных людей здесь, в порту, старик выглядел наименее опасным объектом. Да и царевич их уже приучил к таким вылазкам. — Ты как рыбачий начал? Давно ли?
