А тут такое дело…

Патриарх фактически указал ему на сына, как на источник куда более успешных идей. Идей из будущего. Которые еще только предстояло придумать человечеству. И будучи, несмотря на некоторые свои специфические особенности, человек неглупым, царь задумался.

Это все шутка?

Обман?

Ведь то, что произошло с сыном — чудо. И оно произошло в лоне церкви. И… в общем — это выглядело крайне подозрительно. Ведь такая легенда играла на руку патриарху.

Или Адриан не соврал?

Но если он сказал правду, то отчего же сам не пытается воспользоваться этими знаниями? Ведь убедить царя в том, что сын одержим не было сложным. И, получив его в свои руки, в монастыре каком, можно было пытаться вытащить всякие знания о будущем…

Так или иначе, но Петр сразу не побежал разговаривать с сыном. А стал наблюдать за ним, выискивая то, на что указывал патриарх. И пытаясь вспомнить все то, что Алексей говорил ранее.

Наблюдал.

Думал.

Но начать разговор не решался. Просто не был уверен в том, что все так, как Владыко ему и рассказал, опасаясь выпустить джина из бутылки. Ведь если эти слова вырвутся на свободу…

Параллельно Петр Алексеевич внимательно наблюдал за патриархом с тем, чтобы понять — кто еще, кроме Адриана может о том знать. И… у него откровенно чесались руки «решить вопрос» с теми, кто мог бы проболтаться. Останавливало только то, что патриарх вряд ли сам занимался этим расследованием и почти наверняка сохранились определенные записи. Разом все не изъять и не заткнуть…

Вот и тянулось все.

Вот и нервничал царь, не зная, как реагировать на деятельность царевича, не понимая — соврал патриарх или сказал правду.

Вот и изматывал Петр Ромодановского расспросами об Алексее и Адриане, пытаясь понять — что это за игра и куда его пытаются втянуть. А главное — зачем?

Но дело решил случай.

Простой случай…

Алексей вошел к отцу, который возился с бумагами. Чего он обычно делать не любил. Но приходилось по крайне мере часть корреспонденции разбирать лично.

— Что-то случилось?

— Получилось! — воскликнул царевич радостно.

— Что получилось? — удивился царь.

— Я в мае сговорился со Львом Кирилловичем о том, чтобы он кое-что опробовал у себя на заводе. И у него получилось!

— Что же у него там получилось?

— Печь для быстрого передела чугуна в доброе железо. Теперь можно будет большую часть чугуна в него переделывать быстро, много и дешево.

— Погоди, — поднял в руку царь. — Я правильно тебя понимаю? Ты в мае предложил Льву Кирилловичу новый способ переделки чугуна в железо. Быстрый и дешевый. Удуманный тобой. И он заработал?

— Да. Вот и письмо, — протянул листок царевич.

Царь принял его. Развернул. И начал читать.

Сын же фоном продолжал пояснять.

— В этом деле пока, правда, масса сложностей. И не каждый чугун можно переделать. Но опыты продолжаются. Я ему отписал, чтобы попробовал с футеровкой поиграть. Подобраться подходящую. Но и без этого Лев Кириллович уже заложил разом полсотни таких печей. А мне обещано десятая доля от всего произведенного в них железа. В металле или монетой. Ты говорил, что кирасы и шлемы слишком большая нагрузка для казны. Вот я и хочу, пустить свою долю в то, чтобы хотя бы лучшие полки оказались добрым образом снаряженные.

Петр молча дочитал письмо.

Отложил его.

И посмотрел на сына.

— Что-то не так? — спросил Алексей, для которого такое поведение отца выглядело странным.

— Сынок, зачем тебе это?

— Как зачем? Чтобы хотя бы старые полки одеть в доспехи.

— В Европе так не делают.

— Я слышал, что сие от жадности и глупости проистекает. Но мы же не Европа. Мы же лучше.

— Ты же понимаешь, что это звучит не убедительно?

— А что ты хочешь услышать? Ты же и без меня знаешь, что кираса и шлем много укрепляют солдата. Его становится сложнее поразить багинетом ли, шпагой ли, пикой ли и прочим. Существенно сложнее. Я могу понять — дорого. Но я нашел деньги. Почему же это звучит неубедительно? Ты не хочешь усилить самых преданных тебе людей?

Петр промолчал.

— Если я делаю что-то не так — то так и скажи. — нахмурившись произнес Алексей.

Петр снова промолчал, смотря на сына с задумчивым видом.

— Ну хорошо, — с раздражением выдавил из себя царевич.

Выдохнул сквозь зубы не то с шипением, не то со свистом каким-то.

Развернулся и пошел прочь. Не прощаясь. В кой-то веки он едва сдерживался от того, чтобы обложить матами царя. Что, очевидно, ничего хорошим бы не закончилось. Сдерживать иной раз порывы взрывные этого тела было сложно. Вот и сейчас его аж трясло всего. Прошлый Алексей явно не страдал сдержанностью. И даже обновленная личность не сильно помогала.

— Я все знаю. — тихо произнес Петр, когда Алексей уже взялся за ручку двери.

— Что все?! — с нескрываемым раздражением выкрикнул царевич.

Остановился.

Закрыл глаза.

И сделал несколько вдохов-выдохов.

— Я все знаю. — повторил царь.

— Хочешь, чтобы я покаялся в том, что ем мясо по ночам в пост? — не поворачиваясь спросил Алексей.

— Причем тут это? — опешил Петр.

— Однажды один шутник разослал по столице европейской державы письма с одной строчкой: «Все вскрылось». Анонимно. Влиятельным людям. А потом с друзьями-приятелями веселился, глядя на то, как эти самые уважаемые люди разбегаются кто куда, словно тараканы из-под веника.

Петр несколько раз моргнул.

А потом хрюкнул, не сдержавшись, и засмеялся.

— Это я к чему? Ты скажи, что не так. Откуда я знают, что тебе наплели и зачем?

— Я знаю, что тебе известно будущее.

— Будущее? — излишне нервно переспросил сын, поворачиваясь.

— Да. Будущее. Владыко сказал, что ты один из тех немногих, что прикоснулись к неведомому и видели грядущее.

— Владыко? — еще сильнее растерялся Алексей.

Причем это было отчетливо видно. Не скрыть. Пусть и ненадолго. Всего на несколько секунд он изменился в лице. Но царю хватило. Он успел заметить эту растерянность и даже какие-то нотки страха. Впрочем, почти сразу они ушли. Сын взял себя в руки. Это оказалось для царя лучшим доказательством.

— Да. Владыко.

— Интересные у него глупости в голове бродят.

— Это не глупости.

— Серьезно?

— Владыко сказал, что там, в Успенском соборе было явлено чудо. Что Всевышний приоткрыл перед тобой грядущее. Оттого ты и повзрослел разумом.

— Хорошо. — нервно вздохнул Алексей, явно неготовый к такому разговору. — И почему же он так решил?

— Ты бывает оговариваешься, говоря о грядущем, так, словно оно уже случилось.

— Ой… ну язык заплетается, — отмахнулся сын.

А сам лихорадочно соображал, выдумывая линию поведения. Он как-то не предполагал, что его так легко раскусят. — Ты еще начни сказывать, что я одержим каким-то духом или дьявольскими силами.

— Это уже проверили.

— Что?! — опешил уже царевич.

— Над тобой провели тайно обряд изгнания одержимости.

— Скажи на милость… экие заботливые… — покачал головой Алексей. — И когда успели? А вдруг по недоразумению они бы из меня душу вынули? Как бы потом оправдывались? Дескать преставился ради спасения души?

— Это безопасно.

— Я слышал, не каждый человек переживает эту безопасную процедуру. Мда… ну что за люди?

— Ответить — это правда?

— Так ты из-за этого к моим предложениям дурно относишься?

— Ответь. — повторил Петр.

— Ответить, что?

— Ты знаешь грядущее?

— Если тебе кто-то скажет, что знает грядущее — плюнь ему в лицо. — фыркнул Алексей. — Однажды один правитель, которого доставали всякого рода предсказатели и иные шарлатаны приказал казнить тех из них, кто станет рваться к нему на прием. Ибо если бы они могли предсказать будущее, то не сунулись бы сами в петлю.

— Опять отшучиваешься?

— Сколько раз уже объявляли о конце света? Наступил хоть раз? Насколько мне известно, единственный способ познать конец света — это зажмуриться в темном чулане. Чтобы не лучика тебе в глаза не проникало и даже не просвечивало веки.