Мужчина дернулся.
Я подняла руку.
– У меня к вам предложение. Вы сейчас достаете и кладете на пол все свое оружие, ложитесь на пол, и мы вас связываем. Вы остаетесь живы. За работорговлю у нас есть наказание, оно прописано. Пять лет каторги, и вы свободны. Или…
– Или?
Все тот же матрос? Хм, забавно…
– Виола?
– Я все поняла. Начинаем.
– Можете посмотреть в то окно. Все будет отлично видно.
Домик заговорщики подобрали подходящий. И на отшибе, и не слишком близко к морю, – здесь вообще не принято дома ставить на берегу. Мало ли, химера вылезет, а ты и убежать не успеешь.
И море видно, и какой-никакой лесок вокруг имеется.
Вот сейчас из-за этого леска поднимались драконы.
Поднимались медленно и неотвратимо, практически невидимые на фоне ночного неба.
Так, заслонило что-то звезды.
Так, прошуршало ветром по верхушкам деревьев.
И – тишина.
Смерть на бесшумных крыльях…
Они медленно и неотвратимо летят к кораблю. Кажется, там кто-то их видит, но сначала не осознает, кто это и сколько их, а потом… потом уже поздно.
Драконы выдыхают огонь.
Один за другим, одна за другой. Летят огненные струи, и первым загорается такелаж. Горящие паруса в ночи… Красиво?
Страшно.
Потому что вторыми загораются люди на палубе. Кричат, бегут, пытаются прыгнуть в воду… ночь рвется от их безумных воплей.
Драконы не знают пощады.
Их огонь настигает несчастных везде. На корабле, в воде, на шлюпке, которую кто-то успел скинуть в воду… это не помогло. Виола и подруги были беспощадны.
Они налетали, жгли, горел уже и сам корабль, горела вода… кто-то из дракониц захватил с собой «греческий огонь», и спасения не было даже на глубине.
– Нравится? – первая опомнилась я.
Морякам не понравилось, судя по тому, что один из них начал молча снимать пояс с оружием. Потом вынул засапожник, снял ножны с руки…
– Пять лет каторги?
– Да, – решила я.
Надо бы больше. Они знали, куда и зачем везут людей. В осях, но знали, что рабов убьют.
С другой стороны, они привыкли так жить. Для них раб не человек. А приказ… приказы в армии не обсуждаются, а выполняются. Можно подумать, многие решатся пойти против командования, услышав преступный приказ.
То-то и оно.
Пять лет им будет достаточно. И жизнь не сломают, и глядишь, что-то да осознают.
Другим тоже бывает больно. Нехитрая такая истина, которую отдельные люди до смерти не осознают. Или пока им не настучишь. Больно.
Вот, настал момент переоценки ценностей. Развлекайтесь, ребята.
Связывать их, правда, пришлось мне. Девушки этого не умели, разве что на бантик веревки завязать. После чего матросы сдохли бы со смеху.
Я худо-бедно узлы вязать умела. И вязала старательно.
Потом двое рабов, которые пока оставались в доме, помогли матросам подняться, кое-как, мелкими шажками довели до кареты, погрузили…
Остальное в ведении Орландо Чавеза. Пусть он договаривается с губернатором Сан-Эрмо, пусть все решают между собой. В эти вещи я лезть не намерена.
Мне уже имеющегося на десять лет вперед хватит.
В храм Даннары я входила даже с некоторой опаской. Жрец поприветствовал меня и вышел вон. Понял, что некоторые разговоры с богами должны проходить без свидетелей.
Все было тихо, спокойно, стоял в углу жертвенник.
Я опустилась перед ним на колени:
– Здравствуй, Даннара. Прости, что вот так… я принесла тебе то, что считаю важным. Вот эту тетрадь.
Записи Санджара Демира легли на плиту.
– Я не могу ее пока прочитать, таких знаний у меня нет. И доверить эту мерзость кому-то еще не могу. И оставить у себя мне ее страшно. Если оно попадет кому-то в руки… Я даже думать об этом не хочу. Не надо этому миру такое. Тут уже не о равновесии речь – о жизни всего мира. Должны, обязаны быть границы, через которые не надо переходить людям. Иначе – Армагеддон. Забери это, пожалуйста…
Алтарь засветился мягким золотистым светом.
Я, прикусив губу, наблюдала, как медленно тает тетрадь. Любовалась, как тают странички одна за одной, как они словно проваливаются в алтарь, как растворяются у меня на глазах.
И была рада.
Под моими пальцами плита алтаря была теплой.
– Я не знаю, правильно ли я все делаю. Но я честно стараюсь.
Ощущение было такое, словно меня теплой ладонью по голове погладили. Уютное такое, спокойное. Даннаре было явно по душе то, что я сделала.
Вспышка – и на алтаре лежат две цепочки. Золотые, тоненькие, местным кузнецам вовек такие не сделать.
Но что-то мне подсказывает, что они будут прочнее иной якорной цепи.
– Даннара?
На одной из цепочек висел медальон, украшенный красивой стилизованной буквой «К». На другом медальоне пока буквы не было. Но я поняла. Даже сами цепочки.
Одна, именная, паутинно легкая, вторая, пока безымянная, чуть массивнее и более серьезного плетения…
– Это для свадьбы? Спасибо…
Ответ я знала. Словно кто-то шепнул.
Для свадьбы. Буква появится, когда я надену медальон на шею любимого человека. И проживем мы долго, и уйдем в один день, и брак наш будет плодовитым. Но по желанию.
Захочу – хоть по ребенку каждый год рожать стану. Захочу – одного за десять лет рожу. Даннара богиня плодородия, кому, как не ей, благословлять.
Осталось еще ко всем остальным богам воззвать… все же хотелось бы, чтобы брак был удачным. Богиня мне сделала щедрый дар, но в браке с подонком он обернется проклятием.
Впрочем, так всегда.
Боги дают нам дар, а мы выбираем путь. От нас многое зависит, и нечего на богов пенять. Если идешь к своей цели по навозу, понятно, что он прилипнет. И любое счастье завоняет.
Я взяла цепочки и сунула их в карман.
Не порвутся, не потеряются, да и украсть их не выйдет. Даже не сомневаюсь.
– Спасибо, Даннара.
Ответом мне была еще одна вспышка тепла. Ласкового, весеннего, уютного…
Определенно, сегодня я все сделала правильно. Только вот…
– Даннара, прости, я ведь не одна была. Девочки тоже… можно я за них попрошу?
Ответом мне была еще одна вспышка тепла и света. И я все поняла четко.
Можно, конечно. Все у них в браке будет хорошо, если подходящих мужчин выберут. Уж плодородие точно будет.
Что-то мне шуточка про декретный эскадрон уже не кажется смешной…
Памперсами врага закидаем? Или как?
Почему-то мне казалось, что в своих божественных чертогах эта божественная умница язвительно хихикает. А что ей?
Она-то как раз получает все бонусы. Это меня тут похищают, уже который раз, медом я им намазана! Скорее бы узнали, что Баязет сдох, а остальным я так и так без надобности! Жаль, в газету объявление не дашь.
Ничего, потерплю.
Я поблагодарила богиню еще раз и отправилась в общежитие.
Может, поспать удастся?
Ага, как же! Наивная я личность…
– Тревога!!! ТРЕВОГА!!!
Одевалась я как солдат-срочник, в прыжке с кровати. За время горения спички, причем куртку натягивала, уже прыгая по лестнице через три ступени.
За мной неслись остальные девушки. Ругалась последними словами Олинда – ей сложно. Ее гриву сразу не упихаешь ни под шапочку, ни под куртку. Да и спала она с распущенными волосами и теперь походила на всклокоченный стог сена.
Кто бы сомневался – химеры!
Баязет, дрянь такая!
Санджар, гадина!
Чтоб вас на том свете каждый день химерам скармливали! Да по кусочку, да с утра по новой начинали!
Опыты подонков нарушили-таки равновесие, и сейчас на берег лезли очередные твари.
Драконы уже кружили в небесах.
Первой рухнула вниз Виола, я почти телепортировалась в седло – и ухнула. Драконица рванулась в небо, воздух тяжело ударил в грудь.
И Эстанс. И Медея, и Эльта, и остальные…
Все занимали свое место в бешеной круговерти. Химеры лезли на берег, но их было в этот раз не так много. Штук пятьдесят, и не слишком крупных, размером до медведя. А у меня возникла одна идея…
