Змей, тем временем, изменив направление полета, уже нес ее к богатырской заставе.

— Ой, прости! Передумала я. Давай лучше и меня в Киев… Постараюсь там помочь изнутри, чтоб именно Илью за Забавой послали… И потом, надо же его предупредить, что это ты не из вредности Забаву похитил, а чтобы его вытащить.

— У вас, женщин, решения меняются сто раз на дню, — пробурчал Змей и снова взял курс на Киев. — Ты вот что. Если взялась Илью предупредить, то скажи ему, пусть сразу-то ко мне не едет. А то в прошлый раз больно быстро получилось. Я, конечно, понимаю. Конь у него богатырский, дорогу ко мне Ильюшенька знает. Но несолидно это как-то выходит. Пусть подождет сперва недельки две, а потом уж появляется.

— Хорошо, — кивнула Алена, а про себя подумала: «А что если рыцари за эти две недели уже доедут к Змею? Уж не на разборку ли с ними он отводит эти две недели? Как бы все это у него потихоньку вызнать?»

И девушка, поправив на груди косу, вкрадчивым голосом поинтересовалась:

— Горыныч, а у тебя, случайно, нет ли уже в замке другой похищенной принцессы?

— Не беспокойся. Они не встретятся, — «успокоил» ее Змей. — Посажу Забаву в другую башню. Я уже ученый. Две принцессы в одной темнице — это сплошной скандал и нервотрепка. Был как-то случай…

— А что за принцесса у тебя сейчас?

— Не принцесса. Бери выше. Королева Британии, Джиневра… Жена этого, помешанного на рыцарстве и благородстве… Артура. И ко мне уже, между прочим, целый выводок благородных рыцарей едет, спасать ее! — Горыныч довольно потер лапы. Ох, повеселимся! Вот это будет война, так война! Здорово я придумал, а?

«Чему ж ты, дурень, радуешься? — про себя вздохнула Алена, но тут же осеклась. — А что если он слышит все мои мысли?..»

— … и так эта Джиневра допекла меня, что пришлось добыть ей пару томов рыцарских романов. Сидит теперь, читает. Ждет своих рыцарей ненаглядных. По-моему, в одного из них она тайно влюблена… Слушай, Аленушка, а что, если я и для Забавы каких-нибудь книжек захвачу? Лентяйка она известная. Все учителя от нее воют. Но вот обожает она читать книжки с картинками. А учится не хочет… Прихвачу-ка я, вместе с ней пару учебников по грамматике да математике. Чтоб ей медом жизнь в плену не казалась!

— Да ты, Горынюшка, настоящий злодей! — рассмеялась Алена. — А скажи-ка ты мне… Мы вот с тобой мысленно общаемся. А ты что же, у всех мысли читать можешь?

— Не могу. Я и твои все мысли не читаю. Просто слышу, когда меня зовут те, кому я нужен.

Алена облегченно вздохнула. Внизу, тем временем, показался стольный Киев-град.

— Ну, я ссажу тебя неподалеку от ворот. Ты не медли. Иди сразу в город, к хоромам княжеским. А я через часок устрою им небольшое представление…

С того момента, как Змей высадил ее в тихом месте, в роще недалеко от ворот, прошло не менее получаса. Для пеших вход в город был бесплатный, так что в воротах проблем не возникло. Алена уже минут десять переминалась с ноги на ногу, ожидая дальнейших событий у ворот княжеского дворца. Впрочем, здесь всегда толпилось множество любопытных бездельников обоего пола, так что никаких подозрений со стороны стражи Алена не вызывала.

Солнце клонилось к закату. Рядом, на торговой площади, закрывались лавки, сворачивались лоточники, а во дворец ко князю Владимиру начинал стекаться народ на очередной пир. Гости въезжали на княжий двор под пристальными взглядами зевак, живо обсуждавших, кто как одет, на каком коне приехал, и как низко поклонились ему стоящие у ворот княжьи гридни. Алена увидела среди проезжающих знакомое лицо Дюка Степановича. Улыбнулась ему.

— О! Аленушка! Здравствуй, красавица! — Дюк соскочил с коня и отвесил галантный поклон. — Что-то в Киеве давно тебя не видели. Поживаешь по-добру, по-здорову ли?..

На княжий двор Алена вошла под ручку с радостно улыбающимся Дюком Степановичем. Окинув взглядом собирающихся во дворе гостей, девушка не без удовольствия отметила, что ее кавалер одет в самый богатый наряд. Красные бархатные остроносые туфли, сверкающие золотом тяжелые литые пуговицы на соболиной шубе, покрытой сверху зеленым бархатом. Дюк то и дело утирал льющийся с лица пот шелковым платочком, но шубу не снимал. Лишь распахнул ее на груди, чтоб показать красную шелковую рубаху с вытканными на ней золотыми птицами. Остальные гости, проходя мимо Дюка, завистливо оглядывали его богатый наряд.

Вдруг Дюк Степанович встрепенулся, выпустил руку Алены и, сняв щегольскую шляпу с плюмажем из павлиньих перьев, отвесил низкий поклон молоденькой девице, появившейся на открытой галерее второго этажа княжеского дворца. Девица в ответ только досадливо дернула плечиком, гордо задрала симпатичный курносый носик и стала демонстративно смотреть на небо.

— Что это за девочка? — в полголоса спросила Алена.

Дюк мечтательно вздохнул и закатил глаза.

— Это любимая племянница князя Владимира, Забава Путятична.

— А, — только и успела произнести Алена.

— Ой, какая прелесть! — раздался вдруг восторженный возглас Забавы. — Смотрите, смотрите! Он сюда летит, к нам!

«Началось», — подумала Алена.

Огромная тень легла на княжий двор. Заслонив солнце распахнутыми крыльями, из поднебесья медленно опускался дракон. Из его пасти вырывались языки огня а из ноздрей валили клубы дыма. Кто-то истошно завизжал. Только что вошедший на княжий двор Чурило Пленкович, глянув наверх, упал в обморок. Двор стремительно опустел. Гости бросились во дворец и, моментально закупорив узкие двери, в панике столпились на крыльце. Самые шустрые забились под крыльцо, кто-то прижался к забору. И только Забава глядела на приближающегося Змея как на чудо, по-детски приоткрыв рот.

Пару раз хлопнув крыльями, Змей завис над княжьим теремом, потянулся к Забаве длинным извивающимся хвостом и, обхватив ее за талию, аккуратно вынул из-за перил галереи.

— А ну поставь меня на место, немедленно, а то я визжать буду! — закричала Забава и замолотила кулачками по обвившему ее хвосту.

Перехватив девушку в лапы, Горыныч запустил свой хвост в одно из окон дворца. Поняв, что ее не собираются отпускать, Забава завизжала так, что у Алены заложило уши. Змей нервно дернулся, и, судорожно замахав крыльями, стремительно взмыл под облака.

Когда удаляющийся визг Забавы затих, вокруг наступила гробовая тишина. Алена обнаружила, что она стоит одна посреди двора. Поблизости лежал мраморно-бледный Чурило Пленкович. Глянув на него Алена печально вздохнула. «Такой красавчик… Неужто помер от испуга?» Она наклонилась над парнем и похлопала его по щекам. Густые ресницы дрогнули, и Чурила открыл глаза.

— А что, Змей уже улетел? — спросил он шепотом.

Из под крыльца выполз Дюк Степанович. Брезгливо отряхнув пыль и паутину с бархата шубы, он подошел к Алене и сквозь зубы процедил:

— И под крыльцом-то у них в Киеве не метено. Не то что у моей матушки в Галиче…

Пир проходил как-то невесело. Бояре, выпучив глаза, рассказывали друг другу страшные истории про заморских драконов и змеев, да спорили, кто из них сильнее испугался налетевшего чудища. Богатыри тоскливо вздыхали и переглядывались, гадая, кому теперь князь поручит выручать свою племянницу из когтей огромного змея. Дюк Стпеанович сидел чернее тучи. Похоже, он давно ухаживал за Забавой и был расстроен сильнее многих. Служки стали разносить гостям пиво. Алена потянулась было к своему кубку, когда его наполнили, но Дюк прошептал ей в пол голоса.

— Ты не пей того пива, Аленушка. У них в Киеве пиво затхлое. От него изжога случается. Вот у матушки моей в городе Галиче пиво самое наилучшее. Ну а здесь, коль жажда тебя мучает, ты испей-ка лучше меду пьяного. Я во всех-то городах да странах был. И везде-то все напитки пробовал. Меда здесь искони пьют немеряно, оттого не успевает он испортиться.

Поморщившись, Алена отодвинула кубок в сторону. Дюк Степанович, взяв свой кубок с пивом, тихонько выплеснул его под дубовый стол, и подмигнул Алене. Девушка, видя, что подобное свинство тут воспринимается нормально, оглядевшись, тоже тихонько вылила под стол свое пиво. Дюк плеснул себе в кубок меда из стоящего рядом кувшина. Предложил Алене, но та отрицательно замотала головой. Напиваться ей не хотелось.