Змей, резко спикировав вниз, опустился прямо на двор одной из усадеб. Челядь, столпившаяся во дворе и наблюдавшая полет Змея, уразумев, что приземляется он именно на их двор, разбежалась. Горыныч сложил крылья и Алена спрыгнула наземь. Из окон и дверей окружающих зданий на них глядели десятки испуганно-любопытных глаз. Вдруг одна из дверей с шумом распахнулась, и из нее твердым шагом, с саблей в правой руке и кочергой в левой вышла женщина в темном платье, повязанная черным платком. Из-за ее спины выглядывали трое вооруженных чем попало слуг.

— Это кто тут на двор мой пожаловал? Что за гость такой, незваный, непрошеный? — грозным голосом спросила женщина, остановившись в десяти шагах от дракона.

От Горыныча пахнуло жаром, и он на глазах преобразился в человека — широкоплечего молодца в шелковой рубахе и сафьяновых сапожках, с кудрявой русой бородой и хитрым взглядом чуть прищуренных глаз. Только неизменные зеленые искорки в глазах напоминали привычный Алене образ.

— Ну, здравствуй, честная вдова, Омелфа Тимофеевна, — Змей отвесил хозяйке земной поклон.

Сабля и кочерга выпали из ее рук. Женщина ахнула, кинулась Змею навстречу и повисла у него на шее.

— Здравствуй, Горыныч… — глаза ее увлажнились. — Давно ты к нам, в Новгород, не жаловал.

«Еще одна пассия Змея! Спотыкаться об них скоро буду!» — с досадой вздохнула Алена, ревниво отметив, что мать Добрыни хоть и в летах, но еще очень красива зрелой женской красотой.

Змей тем временем ласково обнял женщину и погладил по голове. Улыбнувшись, отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Какие нынче в городе новости?

— Ох, одна новость у нас, да недобрая, — вдова всхлипнула. — Говорят, погиб сынок мой единственный, родная моя кровиночка, храбрый богатырь Добрынюшка.

— Кто говорит? — недобрым голосом спросил Горыныч.

— Да друг его, Алеша Попович… Он как приехал из Поля, так сразу сюда. Так говорит и так. Видел, мол, Добрынюшку убитого. Ох, ты горе, горе мое горькое-е… — Омелфа снова прижалась к Горынычу.

Алена смущенно отвела глаза. Отчего-то ей стало стыдно за свою недавнюю ревность.

— Алеша Добрыню убитым видел, ты поняла? — Горыныч обернулся к Алене.

— Да не может этого быть! — встрепенулась девушка. — Это он сказал для того, чтобы…

— Так Добрыня жив?! — вдова с надеждой взглянула в глаза Змею. — Ты уж помоги нам сиротам. Ты не выдай нас ворогу лютому! Не томи ты сердце материнское, ты скажи, коли жив мой Добрынюшка!

— Постой, погоди убиваться, Тимофеевна… Сейчас мы все толком выясним, — Горыныч, аккуратно отстранив ее, зло ощерился и скорым шагом пошел к стоящему в центре подворья богатому терему. — Где тут у вас остановился этот Алеша Попович, назвавшийся другом Добрыни?

— Да вон там он, в тех хоромах Настасьиных…

— Ага! — Змей, развернувшись, решительно двинулся в хоромы Добрыниной жены. Когда Омелфа Тимофеевна чуть приотстала от них, Горыныч прошептал на ухо Алене сухо и зло:

— Или ты, Алена, ошибаешься, и взаправду помер наш Добрынюшка, иль названный братец твой, Алешенька, от любви совсем лишился совести. Коль не видел он Добрыню мертвого, так почто терзает сердце матери? Отольются ему горьким горюшком слезы материнские напрасные…

Они так и ворвались втроем в комнату Алеши Поповича. Впереди — Змей Горыныч, у его правого плеча Алена, и чуть поотстав — мать Добрыни — Омелфа Тимофеевна.

Алеша в комнате был не один. Рядом с ним стояла царевна Лебедь. Увидев Алену, Алеша попытался прикрыть припухшую левую щеку, смущенно улыбнулся, но сказать ничего не успел.

— А где Настасья, Алешенька? — спросила растерянно мать Добрыни.

— Там, — Лебедь кивнула на соседнюю комнату. И в ответ на испуганный взгляд Алены улыбнулась. — Да не бойтесь вы. С ней все в порядке. Я… вовремя опомнилась.

— А с тобой, Алеша, тоже все в порядке? — спросил Змей и его глаза гневно сверкнули. — Повторишь ли нынче мне и Аленушке то, что говорил вот этой женщине? — Горыныч кивнул на Омелфу Тимофеевну.

Алеша густо покраснел и молча потупил голову.

— Ты что, Горыныч, взбесился? — Лебедь шагнула вперед, заслоняя Алешу. — Что он такого сделал, что ты на него так набросился?

— Пусть Алеша за тебя не прячется, пусть он сам мне ответит, при свидетелях, правда ли Добрыню видел мертвого, — не отступал Горыныч.

И тут Алеша, отодвинув Лебедь в сторону, сам вышел вперед.

— Никогда я за чужой спиной не прятался. Раз уж заварил я кашу горькую, значит буду сам ее расхлебывать, — он нервно сглотнул. — Ты прости меня, Омелфа Тимофеевна! Я Добрынюшку не видел мертвого. Ум за разум у меня зашел от ревности… Не хотелось мне тебя обманывать. А хотелось мне утешить свет Настасьюшку… Да еще, отомстить моей суженой, — он виновато оглянулся на Лебедь. Та улыбнулась ему змеиной улыбкой. — Видел я Добрыню Никитича во степи живого, здорового. С того сроку не прошло еще и месяца. Да вот только он мне похвастался, что к Настасье домой не воротится, что нашел себе в степи жену новую. За обиду мне стало за великую, что он так к Настасьюшке относится…

Лебедь за спиной Алеши выразительно кашлянула. Он замолк на секунду, а потом торопливо закончил, упав на колени перед Омелфой Тимофеевной:

— Ты прости меня за ложь мою глупую! Думал я, что горе будет меньшее, коли будут считать вдовой Настасьюшку, а не будут считать женою брошенной. Да не думал я про сердце матери, я обиду причинил тебе великую…

— Ты ступай… Тебя бог простит, Алешенька, — чуть слышно прошептала Омелфа Тимофеевна. — Да другим, что Добрыня жив не сказывай, пока сам он сюда не объявится, — и она, развернувшись, вышла вон.

Горыныч прислушался к удаляющимся шагам вдовы, прикрыл поплотнее дверь, и обернулся к вставшему с колен Алеше.

— Так где ты видел Добрыню Никитича? В какой орде, в какое, точно, время?

Алеша удивленно посмотрел на Змея.

— А что, это так важно?

— Действительно, — поспешила вмешаться Лебедь. — Со всем вроде бы уже разобрались. Чего прошлое ворошить?..

— Важно, — Алена посмотрела прямо в глаза Алеше. — Может быть сейчас Добрыня умирает, или уже умер… Ни Яга, ни Горыныч не могут увидеть его.

— Ну так что с того, — усмехнулась Лебедь. — Коли я захочу, они и меня не смогут увидеть.

— Постой! — перебил Алеша жену. — Ты, другое дело, а Добрыня не умеет, как ты…

— А может ему какую вещь дали, из тех, что невидимыми для волшебного зрения делают? — не унималась Лебедь. — Может он попросил кого из Знающих, да они его и скрыли потихонечку?

— Нож Добрыни проржавел, — покачала головой Алена. — По нему словно бы кровь текла.

— В орде хана Гонзака, тому ровно три недели назад, — быстро произнес побледневший Алеша. — Он говорил, свадьба у него через пару дней. Пьян был. Все меня звал погулять на своей свадьбе. Да я, дурак, не на свадьбу к нему поехал, а сюда…

— Найдем, — Змей схватил Алену за руку и потянул за собой во двор. — Полетели.

Когда они взмыли над Новгородом, народ снова засуетился, радостно замахал руками вслед. Вскоре город, а затем и озеро скрылись позади. Они мчались на юг, внизу мелькали изумительной красоты пейзажи, но Алена, глубоко задумавшись, не обращала на них никакого внимания.

«Интересно получается, Горыныч летал к Омелфе Тимофеевне, и та от любви не зачахла, стало быть, летал он к ней сперва в образе мужа покойного, а потом видно правду сказал… Но ведь Змей летает только к бездетным вдовам. А Добрыня — единственный сын Омелфы… — Алена даже покачнулась. — Так вот почему Змей сразу ринулся спасать Добрыню, а я-то думала, уговаривать его придется».

Змей видно почувствовал смятение девушки и немного сбавил скорость.

«Ты не замерзла? Прости, что я так разогнался».

«Я все понимаю, — вздохнула Алена. — Ты же сына спасаешь».