— Интересно, как Алена кушала, — шепнул Добрыня Алеше. — Хлеба кус вдруг над скатертью поднимется. Видно хлеб, да не видно рученьки. Хоп — откушен кусок да и нет его. Словно в воздухе все растворяется. Вот ведь гриб, голова, в колдовстве силен.

«Надо же, — подумала Алена. — А я и не задумывалась над этим. Сама-то себя я прекрасно вижу. Выходит, то, что я съела, тоже невидимо… Интересно, сможет ли увидеть меня Черномор, когда будем выходить с ним на связь?.. Проверю. Если, конечно, он вообще на связь с нами выйдет, — и вдруг девушку поразила страшная догадка. — А что, если Черномор использовал весь этот поход, как предлог, чтобы спровадить нас в Подземный мир? Что, если ему просто надо было от нас избавится? Тогда никакой Кощеевой смерти мы, конечно, не найдем. Тогда нам и выбраться-то отсюда наверх будет непросто!»

Впереди, за изгибом реки, раздался вдруг грохот и плеск. Друзья настороженно замерли и прислушались. Звуки повторились.

— Наверное, нас поджидает там какое-нибудь чудовище, — заявил Гавейн. — Речной тролль, например.

— Так давайте пойдем и убьем его! — азартно потер руки Персиваль.

— Сперва надо подобраться и узнать о враге побольше, — остудил его пыл Ивейн. — Кто-то из нас должен отправиться в разведку.

Грохот и плеск воды за изгибом реки усилились. Рыцари переглянулись. Они собирались, было, заспорить о том, кому идти, но тут в разговор вмешалась Алена.

— Я схожу. Я же невидимая.

— Тогда и я с тобой! — хором подхватили Добрыня и Горыныч. Переглянулись и нахмурились.

— Да я одна схожу. Ничего со мной не случится, — отмахнулась Алена и уверенно зашагала вперед.

За поворотом ей открылась любопытная картина. Несколько здоровых мужиков скатывали бревна с крутого речного склона. Бревна с грохотом летели вниз, срывая с собой куски глинистой почвы, и, в клубах пыли, плюхались в воду. В воде было уже столько бревен, что по ним, похоже, можно было перебраться на другой берег реки.

«И никаких тебе чудовищ, — Алена облегченно вздохнула. — Зря мы так всполошились. Тут, похоже, вообще никаких опасностей нет. Живут себе люди мирной жизнью».

Вернувшись, Алена рассказала об увиденном. Богатыри пожали плечами, а рыцарей, похоже, отсутствие на пути злобного врага расстроило.

— Каждый из нас три подвига поклялся совершить, — проворчал Ивейн. — А какие тут могут быть подвиги? Стрекоз ловить? С пастухами сражаться?.. Ни тебе драконов, ни злобных правителей. Где же нам отыскать себе противника?

— Не боись, — утешил его Илья Муромец. — Это лишь начало самое. Чую, будет нам работа ратная, как дойдем до смертушки Кощеевой.

Весь отряд завернул за изгиб реки. Лесорубы, сбросив вниз очередной ствол, отряхнули руки и уставились на путников.

— Понятно. Плотогоны, — сам себе кивнул Добрыня Никитич. — Сейчас покидают бревна в реку, свяжут их в плоты и вниз погонят — продавать.

— Бог вам в помощь, люди добрые, — поклонился им Илья. Потом он выразительно глянул на своих спутников. Богатыри тоже поклонились, рыцари кивнули.

Лесорубы закланялись в ответ.

— Куда это вы путь держите? — поинтересовался самый старший из них, долговязый, с рыжей, седеющей уже бородой. — Уж не к Мореграду ли?

— К морю, к морю, — закивали путники.

— Не работы ли искать там собираетесь?

Персиваль чуть было не крикнул в ответ: «Приключений!», но его перебил Алеша Попович.

— А хоть бы и работы!

— А тогда послушайте моего совета. Как придете вы в какую-нито корчму, так к первым зазывалам в работы не нанимайтесь. Жадность погубит. А нанимайтесь ко вторым… Ну а ежели вы к третьим зазывалам решите наняться… тут уж бог вам судья.

— Вот спасибо вам за науку, люди добрые, — поклонился им Илья. — А далеко ли сам этот Мореград?

— До зеленой четверти вы вряд ли дойдете. Если только очень поспешите. А к следующему часу уж точно в город поспеете.

Попрощавшись с лесорубами путники двинулись дальше. Шли долго, не встречая на пути почти ничего интересного. Вскоре лес по обе стороны реки кончился. Чаще стали встречаться деревеньки. Появились распаханные поля, на которых зрели какие-то злаки. Идти за руку со Змеем по летнему теплу было здорово. Алена тихо улыбалась и поглядывала изредка на Горыныча.

«Хорошо, что он меня в подробностях не видит. Это Добрыня правильно придумал с моей невидимостью. А то выгляжу я, наверно, не блестяще, — она на ходу украдкой достала из котомки зеркальце и погляделась в него. Ничего не увидела. — Наверняка веснушки высыпали и умылась не начисто…»

Горыныч словно что-то почувствовал — слегка сжал руку Алены, пощекотал пальцем ее ладонь.

«О чем грустишь, солнышко?»

«Да не о чем… Устала немного», — покраснела Алена.

«Хочешь, на руках понесу?»

«Не надо!» — Алена попыталась высвободить руку. Змей хмыкнул и замолчал, но руки не выпустил.

Вскоре у Алены от непрерывной ходьбы уже стали заплетаться ноги. Богатыри шли уверенно, только зевали. А рыцари, похоже, совершенно выбились из сил.

— Сколько часов мы уже идем? — в полголоса поинтересовался Персиваль у Ивэйна на одном из коротких привалов.

— Не знаю. Долго, — устало буркнул тот. — И как им еще не надоело? Плохо, что солнце здесь не садится… Похоже, его тут вообще нет. Так что ж нам теперь, идти без передышки целыми днями?

— Вот до Мореграда дойдем, так и будет нам роздых, — бодро заявил Добрыня и во весь рот зевнул. Потом он повел носом и радостно улыбнулся. — Морем пахнет. Недолго еще нам до моря. А там и город…

Вдруг небо резко потемнело. И наступила абсолютная тишина. Похоже, даже вода перестала журчать. Впрочем, через миг небо снова стало голубым. И все в природе вернулось на свои места.

— Что это было? — путники ошарашено огляделись.

— Похоже, то самое, про что гриб говорил, — заявил, почесав затылок, Добрыня. — Небо моргнуло. Значит, наступил третий час середы по местному. Так?

— Да вроде так, — подтвердил Алеша. И вдруг довольно улыбнулся. — Зеленая четверть. Спать пора, да?

Радостно загалдев путники стали устраиваться на ночевку.

— Я лягу спать между Алешей и Добрыней, — заявила Алена. — Имейте в виду, и не наступите на меня ненароком.

И она, расстелив дорожный плащ и положив под голову свою небольшую дорожную котомку, улеглась между богатырями.

Когда по-настоящему устал, то никакое голубое небо над головой не помешает заснуть.

Проснулась Алена с головной болью. К ночевкам под открытым небом она уже успела как-то привыкнуть. Но бесконечный день выбил ее из ритма жизни. Поднявшись, девушка отправилась к реке умываться. Ополоснув руки и лицо, Алена увидела, что ее отражение проявилось в воде. Только лицо и кисти рук. Остальное в воде так и не отражалось.

«Надо сейчас припудрится, чтобы снова стать целиком невидимой», — вспомнила Алена наказ гриба. Вытерши лицо и руки плащом она припудрила их платочком и снова погляделась в реку. Отражения там не было.

— Работает, — обрадовалась она, как следует отряхнулась от налипшего мусора и принялась переплетать косу.

Настроение тут же испортилось. Коса представляла из себя плачевное зрелище. В давно уже толком не мытых волосах запутались колючки, травинки, два засохших жука и живой муравей.

— Ну все, ты меня достала, — обратилась Алена к косе. — Пусть они все против, но раз уж меня все равно сейчас не видно… — и девушка, выхватив висевший у нее на поясе кинжал, стала решительно перепиливать косу у плеча. Кинжал, к счастью, оказался острым, как бритва, поэтому битва с косой длилась недолго. Алена помотала головой и короткие волосы разлетелись на ветру.

Посмотрев на отрезанную косу девушка шмыгнула носом.

— Столько лет я тебя растила. И вот… — она бережно свернула косу и убрала в сумку.